Вряд ли кто-нибудь когда-либо узнает, сколько было таких инакомыслящих, но, конечно же, тысячи людей в этот момент не считали наступление немцев трагедией. Противоречивыми были мысли Дмитрия Константинова, который потом стал командиром Красной армии и участвовал в тяжелейших боях под Ленинградом. Он – один из тех, кто в этот воскресный день еще не обрел ясного понимания. Ужасна мысль о войне. Однако последние десять лет забыть невозможно – казни, ссылки, аресты, террор. А информаторы, страх, ночной стук в дверь? Сколько людей томится сейчас в сталинских тюрьмах и лагерях? Возможно, 20 миллионов.

Принесет им война освобождение? Этот новый ужас! Не последует ли за ним что-нибудь хорошее? Может быть, он избавит Россию от ярма большевиков и появится возможность новой, нормальной, человеческой жизни?

Ответа не было. Он хорошо был осведомлен об ужасах современной войны, о зверстве Гитлера, его расистских теориях, о безрассудных претензиях «Майн кампф». Кто больше зла принесет России – Сталин или Гитлер? Кто знает.

Вечером Константинов пошел с другом в Малый оперный театр, они до конца досмотрели оперетту «Цыганский барон», однако треть мест пустовало. Во время антракта публика гуляла в фойе, но без обычного оживления. Люди молчали или говорили шепотом.

После спектакля Константинов и его друг прошлись до Троицкого моста. Было, конечно, вполне светло, но у машин теперь появились тускло-голубые фары. На трамваях и в подъездах домов – синие лампочки.

Тихо, величаво текла Нева мимо великолепных зданий, омывая гранитную набережную.

Невеселым был разговор Константинова с другом. Конечно, они пойдут в армию бороться за свою страну. Что несет будущее?

В коммунальной квартире, где жила Елена Скрябина, был как бы представлен «весь Ленинград», разные группы его населения. Обитавшая напротив Скрябиной Любовь Николаевна Куракина была женой осужденного «врага народа». Муж ее, партийный работник, преданный партии коммунист, уже два года сидел в тюрьме. Любовь Николаевна – непоколебимая коммунистка. Ее стойкие убеждения слегка пошатнулись в связи с арестом мужа, но вечером в воскресенье с полной силой взыграли вновь. Забыв о нанесенной обиде, она произнесла перед соседями страстную речь о непобедимости СССР.

Другая соседка, Анастасия Владимировна, слушала, сидя на высоком сундуке, эту торжественную речь и саркастически улыбалась. С нескрываемой ненавистью относилась она всегда к советскому режиму, а с началом войны появилась впервые надежда избавиться от большевиков.

Елена Скрябина разделяла многие чувства «Владимировны». Однако была достаточна умна и опытна, чтобы понять: будущее простого и легкого выхода не сулит. Как большинство соотечественниц, она любила Россию, не могла желать ей поражения от извечных врагов. Но при этом знала, что лишь такое поражение могло бы вполне покончить с жестоким, нелепым, порочным режимом.

Для Дмитрия Щеглова, писателя и убежденного коммуниста, вопрос так не стоял. В субботу ночью он вернулся из столицы Карело-Финской республики Петрозаводска, где шла премьера его новой пьесы «Сокровище Сампо». В купе поезда командиры Красной армии, полковник и майор, говорили о большом скоплении немецких войск в Финляндии. Разговор этот его встревожил. Поэтому, когда жена, работавшая в театре, позвонила ему в воскресенье и сообщила о войне, он не особенно удивился. Жена его как раз шла в театр на партийное собрание. Щеглов посидел немного, пытаясь решить, как действовать. Было тихо. Мерно тикали часы. Может быть, это последняя спокойная минута, подумал он. Дочка, войдя в комнату, спросила: «Что же нам делать?»

Щеглову все уже было ясно.

«Жить по-прежнему», – сказал он твердо, еще не зная, что в ближайшие десять дней поступит в народное ополчение.

Иван Канашин и Андрей Пивень, молодые ребята из поселка Гряд Ленинградской области, восприняли событие по-другому, чем Елена Скрябина. Весь их класс после 12 часов собрался в Центральном парке. Там же собрался и весь поселок. Депутат Григорий Васильевич Волконский произнес патриотическую речь.

После его выступления ребята стали взволнованно совещаться. Что надо делать? Куда идти? Им было по 17 лет, в Красную армию рано. Куда же все-таки? Они отправились в ближайший городок покрупнее – Малую Вишеру, в уверенности, что там их запишут добровольцами. Пошли в комитет комсомола. В очереди перед ними стояли десятки молодых ребят. Брали только 17-летних. В чем будут состоять обязанности, никто не знал. Но Андрей Пивень, Коля Гришин, лучший футболист школы, Миша Васильев и Ваня Канашин записались. Им велели идти домой, собрать кое-какие вещи, попрощаться и во вторник доложить о прибытии. Родители поплакали, а у ребят настроение было безоблачным, они шли служить Родине.

Но вполне обоснованными, глубоко трагичными были сомнения, колебания, муки, неопределенность настроения многих ленинградцев.

С момента его основания 16 мая 1703 года Ленинград, Петроград, Санкт-Петербург – как ни назови – был особым городом, а жившие в нем люди – особыми людьми. Характер Северной столицы вполне определился задолго до революции 1917 года, его чертами во многом определялся сам дух революции.

До 1917 года революция созревала в Санкт-Петербурге сотни лет. В 1825-м – трагическое выступление молодых знатных офицеров, мечтавших в рамках царизма ввести просвещение, преобразовать царизм в европейский парламентаризм, – обреченное на неудачу движение декабристов, первоначальная попытка Северной столицы заставить Романовых отказаться от средневековой тирании.

Декабристы потерпели неудачу (и пошли в ссылку, вместе с молодыми женами, в самые отдаленные и суровые места империи, на мрачные рудники Петровского завода к востоку от Иркутска), но пример их вдохновлял новые поколения петербургской молодежи.

К этому добавлялась легенда о гибели Пушкина, байронический облик которого был идеалом для русской молодежи. Пушкин стал мучеником по той же причине, что и декабристы. Вряд ли хоть один юнец в Питере (как называли Северную столицу) верил, что царь Николай I не участвовал в провоцировании ссоры, которая привела Пушкина к роковой дуэли и смерти.

Шел XX век, десятилетия сменяли десятилетия… И каждое несло Санкт-Петербургу новых мучеников, новых революционеров, новых кумиров. Список стал таким длинным, что всех перечислить невозможно, – Александр Герцен, Белинский, Добролюбов, Чернышевский, молодые участники и участницы «Народной воли». Анархисты, Бакунин, террористы, молодой Александр Ульянов, старший брат Ленина, писатели, такие, как Тургенев, Достоевский, Толстой, Чехов. Не все жили и работали в Питере, но в его духовный облик они внесли свой вклад.

Город рос. Это было российское окно в Европу – центр самого передового, богатого, культурного, самого революционного общества страны, развивающийся центр индустрии. Здесь родилась новая русская промышленная аристократия, выросли дымные трубы Путиловского сталелитейного завода. Здесь обосновались крупнейшие иностранные предприниматели. Сименс и Галс, Торнтон, Лангесиппен, Лаферм, Грапп, Джеймс Бек, Штиглиц, Максвелл, Франк, швейные машины Зингера, международная фирма уборочных машин, Маккормик…

На Невском