Шрифт:
Закладка:
Это здесь была основана при Петре и развивалась при Екатерине Академия наук. Цвет русской науки Ломоносов, Менделеев, Сеченов, Павлов жили и работали здесь.
Санкт-Петербург был имперским городом, именно в нем воплотилась империя. Он был создан с имперским размахом. Эта суть отразилась в его архитектуре, зданиях. Петр, Екатерина, их последователи сознательно и самозабвенно стремились воздвигнуть на Неве столицу, великолепнейшую в мире. В большой степени это им удалось.
Вдоль длинных невских набережных огромные ансамбли, вереницы дворцов. Разветвленная сеть каналов, крупных и малых. Фонтанка, Мойка, Екатерининский канал, Невский проспект, дворцы Строганова, Аничкова, Инженерный замок, Таврический дворец, Марсово поле, Летний сад, а подальше – великолепие Петергофа и Екатерининского дворца в Царском Селе. Величавая, удивительная столица Питер!
Для того чтобы построить ее на унылых болотах, надо было загубить жизни тысяч работников, посланных сюда Петром; она была воздвигнута на обветшалом, лживом, жестоком фундаменте, где перемешались царский деспотизм и худшие формы угнетения на заре промышленного капитализма. Бедность, голод, нищета, проституция, болезни от недоедания – все несчастья, проистекающие от неграмотности, царили в трущобах и рабочих кварталах Петроградской и Выборгской сторон.
На этой почве и в результате неслыханного разложения двора Николая II во времена Распутина и Первой мировой войны родилась русская революция.
Она родилась в Петрограде, все ленинградцы об этом знали и этим гордились. Она возникла из страданий Петрограда, из его духовной сути, из всей обстановки. И возникла, так сказать, стихийно. Никто ее не организовал. Это не был результат заговора (хотя в России поколения молодых людей годами вынашивали планы революции, дело тут было не в них). Она родилась из отчаяния людей, из протеста женщин, день за днем напрасно стоявших в очередях за хлебом. Наконец в марте 1917-го (26 февраля по старому стилю) чувства негодования перелились через край.
За три дня вся система российского царизма лопнула, как проколотый воздушный шар. Лишь горстка потемневшей пыли осталась на ладони.
И вторая революция, революция большевиков, произошла в Петрограде. Сюда вернулся Ленин и у Финляндского вокзала в апрельский день 1917 года провозгласил максимальные требования – революция, никакой поддержки Временному правительству, вся власть Советам, – требования, которые так взволновали, испугали, удивили его доморощенных последователей, вроде Сталина и Молотова, молодых участников большевистского движения, в сущности понятия не имевших о большевизме, пока Ленин не обрисовал его стремительными, броскими штрихами.
Здесь Ленин готовил государственный переворот, шел к власти через голову Керенского и умеренных, которые так же, как царизм, рухнули почти без сопротивления.
Когда в час ужасной угрозы со стороны Германии в марте 1918 года Ленин «временно» перевел советское правительство в Москву, это стало трагедией Петрограда, которую до сих пор глубоко переживали его жители.
По-прежнему советской столицей была Москва, хотя с тех пор до нынешнего дня, 22 июня, прошло свыше двадцати лет. Нелегкие это были годы для Ленинграда. Уже перед смертью Ленина в 1924 году начались перемены. Москва стала центром, а затем изменились тенденции революции, ее содержание. Может быть, это было неизбежно и все равно бы произошло, даже если бы столицу и не перевели в Москву. Но полной уверенности, что случилось бы то же самое, не было ни у кого в Питере.
На протяжении двух столетий продолжалась борьба за душу России, за власть над огромной славянской страной.
С одной стороны – московское «мещанство», жадное, грубое, напористое, во главе с консервативным православным духовенством и московским цепким купечеством. Московские мещане – люди крепкие, тяжеловесные, пьющие водку; они выбились из крестьян, тесня своих ближних; они консервативны, не хотят перемен, обособленны, со страхом и ненавистью относятся к Европе. И к Санкт-Петербургу они относятся с ненавистью и страхом, потому что для них он олицетворяет все новое, прогрессивное, обладающее изящным вкусом и – опасное.
А с другой стороны – Санкт-Петербург, очарованный блеском Парижа и Рима (даже если сердце еще отдано Волге), его стиль, заимствованный у Запада, – вселенский, индустриальный, сугубо иностранный (в обществе даже говорили не по-русски, а по-французски); Санкт-Петербург, сверху вниз глядевший на отсталую, грязную, пыльную Москву, как на захолустье, от которого ушел. И Москва для него была символом бюрократизма, отсталости, неотесанности, вульгарности, провинциальности.
Перемены, которые последовали в жизни Ленинграда с переводом столицы в Москву, немного пугали. Питер двести лет распоряжался Москвой, а теперь настала очередь Москвы.
Так и случилось, пришло возмездие – месть правителя, какого Россия не знала со времени Ивана Грозного – параноика и диктатора.
Через год или два после смерти Ленина появились первые признаки – обострение борьбы между Сталиным и старой большевистской гвардией, в которую входил и Григорий Зиновьев, руководитель партийной организации Ленинграда, один из ближайших соратников Ленина, стоявший на втором или третьем месте среди самых влиятельных в то время деятелей России.
В 1927 году Зиновьева сняли, и Ленинград увидел, что боялся Москвы не без оснований. Перемены сначала были все же не слишком велики. Сталин занимался первым пятилетним планом и затеял трагическую, кровавую коллективизацию в деревне. Ленинград стоял в стороне от этой тяжелой борьбы. К тому же вырос новый талантливый руководитель, Сергей Киров, сторонник Сталина и в то же время человек обаятельный, способный, завоевавший сердца ленинградцев и завоевавший поддержку членов ЦК, которых напугала и ужаснула деспотичная жестокость Сталина. Даже ходили слухи, что на «съезде победителей», знаменитом партийном съезде в январе 1934 года, когда, казалось, остались позади худшие напасти индустриализации и коллективизации, Киров на выборах в Центральный комитет получил большее число голосов, чем Сталин.
А в декабре 1934 года произошло событие, которому суждено было на долгие годы отравить жизнь Ленинграда.
В этот день, войдя в кабинет Кирова в Смольном, некий молодой человек по имени Леонид Николаев застрелил его.
Это событие навлекло на Ленинград такой террор, какого мир не видывал ни во время Парижской коммуны, ни после нее. Тысячи людей были арестованы, их расстреливали, или ссылали в концентрационные и трудовые лагеря, или помещали в так называемые «изоляторы». Этих людей было множество, их впоследствии называли «убийцы Кирова». В основном арестовывали молодых, мыслящих и всех, кто когда-либо в прошлом не проявлял достаточной симпатии к режиму. Загнаны в эту сеть были, конечно же, и Зиновьев, и большинство старых большевиков, составлявших оппозицию Сталину.
Фактически убийство Кирова явилось краеугольным камнем террора 30-х годов. Именно в день убийства Кирова НКВД были даны
