Внешне Жданов был не лишен привлекательности. Молодой, темноволосый, с карими глазами. Но, как и многих советских функционеров, бесконечная работа его вымотала (работать часто приходилось по ночам, поскольку у Сталина была привычка допоздна не спать). К тому же не могли не сказаться отсутствие физических упражнений и множество официальных банкетов. Накануне войны это был уже располневший человек с одутловатым лицом, страдавший приступами астмы. Он стал заядлым курильщиком, закуривал одну папиросу «Беломор» за другой, пепельница на столе переполнялась окурками. Ему было 45, давным-давно миновало детство, проведенное в Мариуполе, на берегу Черного моря. Как многие большевики довоенной поры, он вышел из буржуазной среды. Отец был инспектором народных училищ и, возможно, принадлежал к белому или «черному» православному духовенству.

Международными делами Жданов начал заниматься с 1938 года, когда возглавил парламентскую комиссию по иностранным делам. Он с беспокойством воспринимал события 30-х годов, остро сознавая, какую опасность представляет собой Гитлер, но был почти уверен, что возможно разработать политику, способную эту угрозу предотвратить, хотя бы на время.

Однако, беседуя с адмиралом Кузнецовым во время их длительной поездки на советский Дальний Восток, в период между 28 марта и 26 апреля 1939 года, когда эфир был заполнен сообщениями о вступлении Гитлера в Чехословакию, о захвате Мемеля, Жданов выразил уверенность, что Европа идет к войне. И сказал, что сомневается, что такого «рокового поворота событий» можно будет избежать.

Адмирал Кузнецов, разделявший это мнение, был встревожен. Советский Союз лишь приступал к грандиозной, долгосрочной программе военно-морского строительства. Успеют ли они выполнить ее, если события так опасно и быстро развиваются?

«Программа будет завершена», – твердо сказал Жданов.

Во время долгой поездки в поезде Жданов понравился Кузнецову. Но Кузнецов не знал, что Жданов присматривался к нему, чтобы затем рекомендовать Сталину назначить его народным комиссаром Военно-морского флота. Они часами, сидя в купе, беседовали о политике, о людях, глядели на проплывавшую мимо сибирскую тайгу. Кузнецов возглавлял советскую военно-морскую миссию, направленную к республиканцам во время гражданской войны в Испании. Говорили об Испании, о людях, которые там были; Кузнецов хорошо их знал – генерал Мерецков, генерал Воронов, генерал Павлов и другие.

Жданов задавал много вопросов о командирах Военно-морского флота, Кузнецов отвечал свободно и откровенно. Обоих радовало, что в большинстве случаев их мнения совпадали. Но иногда во время беседы вдруг возникало ощущение, что повеяло холодом. Или это лишь стало казаться Кузнецову 25 лет спустя?

Однажды в разговоре Жданов случайно упомянул бывшего командующего Балтийским флотом адмирала М.В. Викторова: «Кто бы мог когда-либо предположить, что это «враг народа». Затем всплыли имена других военно-морских «врагов народа». В голосе Жданова, потом вспоминал Кузнецов, не чувствовалось сомнений, неверия, только удивление.

О себе Жданов говорил мало. Когда поезд пересекал длинный мост через Каму возле Перми, он вспомнил, что воевал здесь во время Гражданской войны, в этом районе начинал партийную работу.

«Вообще, – заявил Жданов, – я больше речник, чем моряк. Но люблю корабли, с удовольствием занимаюсь Военно-морским флотом».

В конце июля 1939 года, почти накануне войны и подписания нацистско-советского пакта, Жданов принял приглашение Кузнецова отправиться вместе в кратковременное плавание по Балтике. Они поднялись на борт крейсера в Кронштадте и вышли в море. Кузнецов обратил внимание Жданова на то, что, едва пройдя сотню миль, они вынуждены были пробираться между островами Сейскари, Лавансаари, Гогландом – все они принадлежали Финляндии, все в случае войны могли стать базами неприятеля, все могли наблюдать за малейшими передвижениями Балтийского флота. На следующий день они шли мимо Таллина, Хельсинки, крупных портов, издавна связанных с военно-морской мощью России, а теперь принадлежавших Эстонии и Финляндии. Л.М. Галлер и Н.Н. Несвицкий, моряки высоких рангов, служившие еще в императорском флоте, показали Жданову район (от острова Нансаар возле Эстонии до финского полуострова Поркалла), где в 1914 году были поставлены минные поля, чтобы закрыть немцам доступ к российским базам в Кронштадте.

Конечно, беседа со Ждановым была посвящена не древней истории, а проблемам, которые могут возникнуть перед флотом в случае войны. Балтийский флот – самый сильный в России. Но как ему выйти в море? Даже когда его корабли стоят на якоре в Кронштадте, за ними можно вести непосредственное наблюдение с финского берега возле Сестрорецка. Глядя оттуда в бинокль, можно точно определить, когда корабли в гавани, когда готовятся выйти в море и когда вернулись. А что будет, если начнется война?

Вполне может быть, что адмиралы и Жданов поговорили о возможности заставить Финляндию путем военной угрозы или дипломатических маневров пойти на уступки, благодаря которым возрастет безопасность главной русской военно-морской базы, Кронштадта, и главного русского флота – Балтийского.

Разговор не был записан. Однако подобные мысли вполне могли возникнуть. Адмиралы показывали Жданову защитные заграждения, которые имел при царизме императорский флот. Вряд ли они способны были не упомянуть, что пришло время, когда Советскому Союзу требуется аналогичная защита для Военно-морского флота.

Острова, покрытые лесами, синева Финского залива; приятная летняя морская прогулка. Логичным кажется, что здесь следует искать истоки Зимней войны с Финляндией, которой суждено было начаться через несколько месяцев. И Жданову предстояло сыграть главную роль в этой войне. Если не он был вдохновителем той политики, что привела к военным действиям против Финляндии, то, во всяком случае, ему поручили вести эту злополучную войну силами Ленинградского военного округа.

Многие считали Жданова человеком тяжелым, властным, в характере его находили мало привлекательного, личных или доверительных разговоров с ним почти не вели. В воспоминаниях тех, кто работал с ним в Ленинграде в долгие трудные годы Второй мировой войны, мало тепла и недостает забавных наблюдений, доброго юмора, но чувствуется уважение к его способности выдерживать чудовищный груз работы и ответственности. Вероятно, в высших эшелонах правительственной и партийной власти многие не стремились сближаться со Ждановым, отпугивало его могущество, его роль в ужасных, самоубийственных чистках. Положение адмирала Кузнецова было несколько иным. Он довольно часто имел возможность выслушать мнение Жданова, был как бы его ставленником, постоянно с ним общался при решении проблем Военно-морского флота.

В 1940 году Жданов почти весь год придерживался мнения, что на Западе обе воюющие стороны полностью увязли в противоборстве и потому бояться их нечего, Советский Союз может спокойно заниматься собственными делами.

В декабре 1940 года в Наркомате обороны проводились военные занятия, каждый член Политбюро посещал их иногда, Жданов – постоянно. Впоследствии штатные работники вспоминали, что он присутствовал почти на каждом занятии.

В феврале 1941 года советская политика, надежность