начинает отковыривать щепки, чтобы увеличить дыру. Вскоре отверстие оказывается достаточно большим, чтобы просунуть в него руку. Каролина надеется, что там снаружи замок, который получится отпереть.

Она высовывает руку наружу и ухитряется дотянуться до ручки двери. Аккуратно нажимает на нее и понимает, что дверь заперта на ключ, а не на щеколду.

Дьявол.

Рука вся истыкана занозами, но Каролина не думает сдаваться. Единственное, что ей остается, это попробовать расковырять дверь вокруг окошка для еды. Если расширить его, можно вылезти, но на это нужно время. А времени у нее нет.

– Астрид, Вильма! – кричит Каролина через дыру в двери и подносит к ней ухо.

Тишина.

Может быть, кто-то придет раньше, чем ей удастся выбраться, но Каролина не хочет об этом думать. Надо сосредоточиться и держать мысли под контролем. Она смотрит на спальный мешок и чувствует боль в груди, думая о том, что Людвиг отдал свою жизнь, чтобы Каролина выжила.

От двери отходит большой кусок. Достаточно большой, чтобы выломать створку окошка для еды. Каролина упирается ногой в стену и тянет. Дверь трещит, древесина вокруг окошка трескается сильнее и сильнее. Через несколько минут Каролине приходится сделать перерыв, чтобы перевести дух. Потом она продолжает ломать дверь.

Вдруг Каролина валится на спину, а створка окошка с треском вылетает из двери, в которой появляется дыра, достаточно большая для того, чтобы Каролина смогла в нее протиснуться.

Она справилась! Но вдруг ее кто-то слышал? Замерев, Каролина прислушивается: ни звука. Она подбирается к спальному мешку. Аккуратно отгибает край. Людвиг совсем посинел, и Каролина не решается дотронуться до его холодной кожи, боясь своей реакции.

– Я вернусь за тобой, – шепчет она и снова прикрывает малыша.

Не оборачиваясь, она направляется к двери и вылезает наружу. Занозы впиваются в кожу, и Каролина закусывает губу, чтобы не закричать от боли.

Киллер

Красный таунхаус выглядит аккуратно, у входа небольшой газон с недавно скошенной травой. С виду дом кажется жилищем самой обычной семьи.

Хенрик сидит в машине на дорожке, ведущей к дому, и ждет Лею.

По какой-то необъяснимой причине жена Бека согласилась разговаривать только с женщиной-полицейским. А может быть, это была отговорка, которую Лея использовала, чтобы не брать его с собой.

Так не может продолжаться. Если Лея ему не доверяет, последствия могут быть фатальными. Да и других причин, чтобы не работать вместе, хватает. В ее присутствии Хенрику сложно сосредоточиться, его логическое мышление дает сбой. Он в третий раз включает запись интервью Густава утренним новостям. И снова чувствует неестественность. Хенрик не хочет быть циником, но это нелегко. Приглаженный Густав в телестудии не похож на того человека, которого они видели в комнате для допросов.

Родственники, которые таким образом выступают в СМИ, обычно виновны. И Густав, вероятно, что-то скрывает. Он правда никогда не видел Лукаса Бека и даже не слышал о таком? Либо Густав лжет, либо что-то утаивает.

По словам Карима, в прошлом Бек не был замечен в связях с «Семьей» или другими преступными группировками. Зато у него большие долги, и на него заведено несколько дел, связанных с имущественными взысканиями. В это сложно поверить при первом взгляде на таунхаус, хотя Хенрик знает, что фасады бывают обманчивы. Он думает о своем доме в Стокгольме.

Майя пока так и не перезвонила, и это его расстраивает, но он понимает, что должен смириться. Или нет? Он не представляет жизни без своих детей. Он собирается снова позвонить дочери, но тут как раз открывается дверца машины.

– Что она сказала? – спрашивает Хенрик, отрываясь от экрана телефона и переводя взгляд на Лею.

Она садится в машину, хлопает дверью, тяжело дыша. В окне дома Хенрик замечает жену Бека, которая смотрит на улицу из-за кружевных занавесок.

– Она дала мне вот это.

Лея показывает Хенрику пакет для улик, в котором лежит розовый детский ботиночек.

– Что?

У Хенрика перехватывает дыхание при взгляде на выцветшую ткань.

– Она нашла это в красном «ауди» Бека. Должно быть, принадлежал одной из девочек.

– Но как…

– Лукас Бек проиграл все их деньги на сайте, который создал Густав, – по-прежнему тяжело дыша, говорит Лея. – Видимо, он хочет, чтобы Густав вернул ему сумму, которую он потерял.

– Где он?

– Она не знает. Она попыталась выставить его за дверь месяц назад, когда узнала, что он остался без работы, проиграл деньги с их общего счета и втянул семью в огромные долги. Он пообещал, что вернет все до последней кроны, вытребовав деньги у Густава.

Лея делает несколько глубоких вдохов.

– С тобой все нормально? – спрашивает Хенрик.

Она кивает.

– Она нашла детский ботинок в машине и велела Беку убираться к черту. После этого она его больше не видела, но дала нам несколько адресов, по которым он может оказаться.

– Почему она не заявила в полицию?

– Честно говоря, внятного ответа на этот вопрос она дать не смогла. Увиливала, говорила, что не могла и подумать, что Лукас способен причинить кому-то вред, что все это были пустые угрозы. В то же время она, похоже, боится. Ведь ботинок как-то оказался в машине у Бека.

– Она может быть соучастницей, – говорит Хенрик и берет рацию. – Подкрепление к дому Лукаса Бека. Пойдем.

– Их там нет. Я обошла весь дом.

– Возможно, они находились здесь какое-то время, – поясняет Хенрик и просит прислать экспертов. – Надо найти Бека…

– Его местонахождение скоро вычислят по геолокации мобильного. Надо, чтобы подготовили вертолет и группу захвата.

Хенрик поворачивается к Лее.

– Значит ли это, что мы остаемся напарниками?

Темные глаза смотрят на него с подозрением.

– Еще на какое-то время. Пока не засадим за решетку эту тварь.

Густав

Густав поворачивает на свою улицу. Бейсболка давит на лоб. Он сел в первый же самолет, услышав о Лукасе Беке. Ни Асиф, ни кто-либо еще из «Семьи» не выходил на связь. По дороге из аэропорта Густав позвонил своей тете Раффи, которая, во-первых, сказала, что не разговаривала с Асифом несколько месяцев, а во-вторых, казалась удивленной, когда Густав спросил, зачем его мама навещала ее в четверг. И теперь он не знает, чему верить. И еще Карро. Она несколько раз рассказывала ему о красном «ауди» около их дома, но он отказывался это обсуждать, опасаясь пробудить в ней подозрения насчет «Семьи».

Толпа журналистов и фотографов возле виллы выросла и кажется настроенной довольно агрессивно. Проехать мимо них к дому будет затруднительно. Никакого уважения у этих сволочей. Какого черта им всем надо?

Густав сигналит, но они не расступаются. Одна из женщин наводит камеру с огромным объективом