Густав не чувствует ни малейших угрызений совести, прося у родителей Каролины деньги.

Взгляд Бенгта темнеет.

– Ты не имеешь права разговаривать со мной таким тоном, – рявкает он. – Худшее, что случилось с Каролиной, это встреча с тобой. Тебе всегда были нужны только наши деньги.

– Радуйтесь, что я взял на себя заботу о вашей дочери, потому что это, черт возьми, круглосуточная работа.

– Дорогие мои, нам надо попробовать договориться, – умоляет Биргитта. – В кои-то веки мы хотим одного и того же.

Бенгт бормочет что-то неразборчивое.

– Бенгт, это, возможно, наш единственный шанс спасти Каролину и девочек. Ты извинишь нас, Густав, если мы переговорим с глазу на глаз? Буквально пару минут. Бенгт, пойдем со мной на кухню, пожалуйста.

– Какие инструкции тебе прислали насчет способа передачи денег? – холодно спрашивает Бенгт.

– Пока никаких.

Густав смотрит им вслед, когда они выходят из комнаты. Будь у него деньги, он бы не колебался. Они свински богаты, что сложного в том, чтобы дать ему денег? Он не понимает. Но, честно говоря, и не удивляется.

Он наливает себе морса. Наполнив стакан доверху, залпом выпивает и сует в рот несколько кубиков льда. Зубы ноют, когда Густав грызет лед. Каролина и ее брат следят за ним с картины. Он разминает шею, берет еще один кубик льда и наливает еще один стакан морса. Жаль, ему не предложили ничего покрепче. Густав смотрит на лежащий перед ним блокнот. Он не собирается писать в нем никаких имен.

Когда Биргитта наконец возвращается, Густав уже допивает остатки из графина и догрызает лед.

– Мы с Бенгтом решили заплатить выкуп. Ты можешь сообщить похитителям, что мы найдем деньги. Какая гарантия, что нам вернут наших девочек?

Густав облегченно вздыхает.

– Мы проследим, чтобы все было четко и ясно, – говорит Густав. – Они пришлют инструкцию по передаче денег.

Его телефон звонит. Номер не определен.

Все смотрят на мобильный, который лежит и вибрирует на диване.

– Ответь же, – говорит Биргитта и протягивает руку.

Густав успевает первым схватить трубку и подносит ее к уху.

– Это я, – говорит Хенрик на другом конце. – Мы нашли имя владельца красного «ауди». Его зовут Лукас Бек. Вы с ним знакомы?

Густав не может вспомнить никого с таким именем.

– Кто этот Лукас Бек и что он, черт возьми, сделал с моей семьей?

Каролина

Вкус крови отвратителен. За всю жизнь Каролине не доводилось делать ничего более мерзкого, но, съев плаценту, она почувствовала, как силы медленно начинают возвращаться.

Со стороны стремянки раздается шелест. Мышь кусает и грызет алюминий, и Каролина понимает, что ей надо заняться тем же.

– Здесь только мы с тобой, – говорит она, глядя на зверька.

Мышь поворачивает мордочку, как будто понимая, что их с Каролиной ждет одна судьба. Обе знают, что им надо выбраться наружу.

– Прости, что я ломаю твой двенадцатиэтажный домик, – говорит Каролина, беря стремянку.

Мышь убегает в угол. У Каролины болит грудь, но ей удается отломить кусок от лестницы. Она рассматривает и ощупывает обломок в надежде, что у него достаточно острые и прочные углы. Решительными шагами Каролина направляется к деревянной двери и начинает скрести и бить ее полученным алюминиевым орудием.

Ничего значительного не происходит, но что еще делать?

– Я позабочусь о том, чтобы мы обе выбрались отсюда. И я сделаю все, чтобы чудовище, которое обрекло нас на эти страдания, тоже помучилось. Даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни.

Каролина бьет по двери, от которой отлетает большой кусок дерева.

Лампа на потолке мигает. Если она погаснет, в комнате станет совершенно темно. Каролина начинает работать быстрее. Она скребет и стучит по двери, и щепки разлетаются во все стороны. Ей надо выбраться отсюда. Пока еще она проделала недостаточно глубокую выбоину. Только бы дверь была целиком деревянной. Не хватало еще напороться на какой-нибудь стальной лист в середине. Дыра должна быть достаточно большой, чтобы через нее можно было вылезти наружу. Пот стекает по спине, и сердце колотится от страха. От рубашки пахнет мочой и засохшей кровью. С ее места Каролине видна темноволосая головка Людвига, торчащая из спального мешка, в который он запеленат. Каролина бьет обломком по двери с такой силой, что он вылетает у нее из рук.

– Черт, – шипит она.

У нее не осталось слез. Только чистая и абсолютная злость. Крича, Каролина дергает за ручку двери. Потом подбирает обломок алюминия и снова тщетно бьет об дверь, пока не опускается на пол без сил. Она не может пошевелиться, не может оторвать взгляда от безжизненного тельца.

В голове роятся мысли.

Пряди волос свисают на лицо. Она обезумела. И это не сравнить с теми небольшими безумствами, которым предаешься, когда отпускаешь тормоза, выпиваешь несколько рюмок и съезжаешь с горы на лыжах. Нет, это превращение в монстра, с которым никто не хочет столкнуться.

Густав, наверное, был прав. Она не та очаровательная девушка, в которую он влюбился. Умная, сильная, сексуальная, опасная и желанная для всех. Ничего этого в ней не осталось. Ничего.

Густаву и ее родителям, должно быть, безразлично, умерла она или нет. Может быть, так было бы проще всего. Если что-то не является абсолютно идеальным, оно может исчезнуть с поверхности земли. Своих родителей она уже достаточно опозорила, когда привела к ним Густава в первый раз на барбекю воскресным вечером. Они ожидали, что она приведет принца или, на худой конец, аристократа, владельца хоть какого-нибудь замка.

Парень из пригорода был настолько далек от их представлений о дочери, что они даже в самых кошмарных мыслях не могли представить, что такое может произойти. Биргитте стоило немалых усилий, пота, крови и слез вырастить дочь, которая выберет себе ровню или будет выбрана им.

Мышь скребется об стену и жует засохшие зернышки, которые находит на полу. Каролина присоединяется к ней, но во рту так сухо, что едва удается глотать. Иногда вместе с зерном попадаются мышиные экскременты, но уж лучше так, чем съесть саму мышь.

Каролина возвращается к двери и скребет ее алюминиевым обломком. Она надеется, что достаточно будет небольшой дыры, через которую можно просунуть руку и отпереть дверь. Но сколько времени это займет? Каролина опасается, что устанет до смерти раньше, чем добьется успеха.

Вдруг она чувствует сквозняк. Она проделала дыру.

Каролина выглядывает через отверстие, но видит только серую комнату с винтовой лестницей. Затхлый, но все же более свежий, чем внутри ее темницы, воздух, который Каролина вдыхает, действует как веселящий газ. Она