Шрифт:
Закладка:
Гедимин едва заметно усмехнулся, вспомнив чертежи будущих наград. «На Тохиля — полцентнера, а Маркус под цацками вообще потеряется. М-да, сейчас не время лететь на побережье. Может, в начале сентября…»
— Взяли Чикаго? — встрепенулся Фьонн. — Что же, теперь войне конец? Солнечная система наша?
Корсен выразительно фыркнул и ткнул пальцем в Сибирь. Там синели пятна территорий Восточного блока, окружённые чёрной сеткой выжженных земель. Ни одного красного пятна рядом не было — последнее, ненадолго задержавшееся на Тибете, снесло объединённой атакой Севера, Сина и Австралии.
— Даже Атлантис ещё не наш, — капитан развернул глобус западным полушарием к сарматам. — Восемнадцать флотов со своими базами, городские купола…
Гедимин увидел синее пятно вокруг Альбукерке, и его сердце радостно дрогнуло. Хотя Лос-Аламос при этом увеличении не просматривался, сармат всё-таки надеялся, что люди его сохранили.
— Зато у Маркуса есть столица в Атлантисе, — сказал Корсен, хлопком ладони отключая карту. — С чем я его и поздравляю. А Нумусиа готовит подарки. Надеюсь, не придётся из-за них делать внеплановый рейс.
10 сентября 30 года. Феба, кратер Ясона, база атомного космофлота «Мара»
— Jasqa!
Вопль Корсена застал Гедимина врасплох — только что корабль мирно вышел из портала на орбите Фебы, и тут же поступил приказ нырять обратно.
— Что там? — спросил он, вернув крейсер в безопасный вакуум и бросив за корму шлейф закрывающего излучения.
— Две «Барракуды» в зоне прямой видимости, рой «Шершней» рыщет над Фебой, — отозвался Корсен. — Что-то нашли в кратере Ифита, теперь углубляют его.
— Ah— hasu, — прошептал в наушниках Фьонн. — Ещё чуть-чуть, и нас бы накрыли. Сигнал? Есть сигнал?
— Есть, есть, — успокоили его. — Нас даже ждут. Но как садиться?
— Из портала в док, — ответил Гедимин, хотя спрашивали явно не его. — На самой малой скорости. Пусть откроют док, но оставят маскировку. Сядем по «сигме».
В наушниках хрюкнули.
— Эй, физик, я же не советую тебе, куда совать стержни?
— Тихо! — чуть повысил голос Корсен. — Говоришь, из портала в док? Иди в рубку. Покажешь на карте.
…Нос «Бета» выехал на четыре метра из дока и мягко ткнулся в дальнюю стену вакуумного коридора. Гедимин сбросил управляющие стержни и откинулся в кресле, внимательно следя за изменениями показателей. После шести Прожигов реактор пульсировал даже с полной ипроновой загрузкой, и сармат, досадливо шурясь, отстегнулся и полез в активную зону.
Когда он, заплёванный нейтронами и омикрон-квантами, выбрался из камеры дезактивации, «Бет» уже закончил манёвры и лёг на брюхо в тесном доке. В наушниках Корсен переругивался с местными техниками.
— Гедимин, ты там как? — спросил Фьонн. — Всё-таки сели. И стены целы. Думал, проломим.
— У Корсена хорошие пилоты, — отозвался Гедимин, глядя на экран. Нейтронные всплески продолжались — база едва заметно сотрясалась от далёких взрывов.
— Бомбят, — вздохнул Фьонн. — Непохоже на победу, верно? Пойду узнаю, что там…
До отбоя оставалось три часа, и Гедимин думал, что о нём вспомнят только к утру, но не прошло и двух часов, как он услышал взволнованный голос Фьонна:
— Гедимин, зайди в рубку!
Сармат бросил последний взгляд на монитор и досадливо поморщился. «Деформируют стержни мне эти нейтроны… Как, спрашивается, механическое воздействие может влиять на ядерные реакции⁈»
В рубку набилось много угрюмых сарматов. Все молча слушали Корсена.
— У нас есть приказ, есть адмирал, и координатора пока не пришибли, — продолжал он речь, начатую до прихода Гедимина. — Война продолжается, тески. Мы зайдём на Альбиорикс, потом на Палиак и, если не взорвут по дороге, вернёмся на Кагет. И будем так делать каждый месяц, пока там не высадятся макаки.
— Что случилось? — тихо спросил Гедимин у ближайшего сармата.
— А то, что говорил тот расстрелянный, — сердитым шёпотом ответил тот. — Из Чикаго нас вышибли. «Марк» взорван.
— Has— sulesh… — выдохнул Гедимин. Броня на пальцах захрустела, вдавливаясь в ладони. Сармат уже не помнил, когда он дышал полной грудью, — кажется, ещё до смерти Хольгера, — но теперь спазм перекрыл даже бронхи.
— Эй! — сарматы, почуяв неладное, с двух сторон постучали по его броне. — Маркус жив. Удрал. У них там капсулы были лучше наших истребителей. Уже в Утгарде.
— Пусть подохнет, — еле слышно прошептал Гедимин, глядя перед собой и не видя ничего, кроме черноты и звёздных точек в ней. — Константин…
Его пропустили в рубку и дали сесть. Никто не трогал его, пока майор Корсен пытался произнести духоподъёмную речь, и когда сарматы разошлись, Гедимин всё ещё сидел в углу, закрывая лицо ладонью и мерно раскачиваясь.
— Тот сармат, Кумала, говорил дело, — вполголоса сказал Фьонн, оставшийся в рубке, обращаясь к Корсену. — Он был учёным, там дураков не держат. Послушал бы его Тохиль — был бы жив.
«И Тохиль?» — без удивления подумал Гедимин. Злорадство, как искра, вспыхнуло на секунду и тут же погасло. «Их бы с Маркусом в один ядерный могильник. Сколько погибло при этой идиотской высадке? Триста тысяч, четыреста?»
— Извините, — буркнул он, поднимаясь на ноги. — Глупо выглядело?
— Да что ты, — махнул рукой Корсен, с тревогой вглядываясь в его лицо. — Кто-то из твоих был на «Марке»? У Йоргиса вот тоже. Он ушёл, как услышал.
— Я пойду к нему? — Фьонн вопросительно взглянул на Гедимина.
— Капитан тут Корсен, — отозвался он; сил не было даже на вялое удивление. — Я тоже пойду. Сейчас…
— Ты сиди, — Корсен надавил на его плечо, усаживая сармата в кресло.
