нечего…

— А… — Гедимин оглянулся через плечо на крейсера и крикнул, будто обращаясь к кому-то за корпусом «Бета»:

— Э-эй! Фьонн! Мой «жук» с красной спинкой!

Охранники, переглянувшись, завистливо вздохнули.

— Я тоже поставлю на красную спинку, — сказал один из них. — Скажи им…

— Это глупо, — перебил его второй. — Гедимин через раз ошибается. Пока я сам не увижу этих жуков…

— Уйдём с поста — расстреляют, — сказал первый.

— Тохиль на руднике, что он увидит? — отмахнулся второй. — Ну, стой тут, если хочешь. Я быстро вернусь.

— Да как же! — первый сорвался с места, догоняя второго. — Эй, теск, присмотри тут…

— Непременно, — отозвался Гедимин.

Сложно было не войти в выгородку — сложно было не разломать её в процессе. Она еле держалась, и Гедимин, оказавшись внутри, первым делом поставил её ровно.

— Кумала?

Если бы Тохиль стрелял из «разрядника», разрывающего внутренности в клочья, сармат уже умер бы; но здесь был бластер-прожигатель, и Кумала ещё был жив. Небольшое отверстие, сочащееся кровью и слизью, соединило внешнюю стенку живота с позвоночником. Сармат не мог сдвинуться, но, услышав голос, приподнял голову и растерянно улыбнулся.

— Я тебя вытащу, — Гедимин, опустившись на землю, быстро соображал, как донести Кумалу до корабля, не добив его по дороге. Сармат улыбнулся шире, убрал руку с живота, позволив внутренностям вытечь. Гедимина передёрнуло.

— Не старайтесь, — прошептал Кумала, глядя ему в глаза. — Гедимин, это вы? Вот о чём я даже мечтать не смел…

Его окровавленная рука прижалась к груди Гедимина. Тот смотрел в светящиеся глаза — совершенно ясные, без намёков на боль или помутнение рассудка — и чувствовал себя крайне странно.

— Вы пришли… — прошептал Кумала. — Сделайте мне одолжение… в последний раз, больше я вам докучать не буду…

За стеной раздался громкий голос — Тохиль, сделав круг по лагерю, возвращался к воротам. Кумала вздрогнул.

— Добейте меня, — попросил он. — И бегите. Если что-то с вами случится…

Голос Тохиля раздался совсем рядом, и Кумала замолчал, умоляюще глядя на Гедимина. Тот судорожно сглотнул и повернул его голову набок, подставляя под затылок ремонтную перчатку. Луч резака прошёл от основания черепа кверху; взгляд Кумалы погас раньше, чем лучевое «лезвие».

За выгородкой, с внешней стороны, уже раздавался топот и лязг брони — обманутые охранники возвращались, и Гедимин, больше не заботясь о сохранности выгородки, перемахнул через неё и бросился к кораблю.

— Fauw! — заорал в наушниках Корсен. Шлюз медленно открывался, и, когда Гедимин добежал до него, в щель уже можно было втиснуться. Едва не оставив на ней пластину брони, сармат вполз внутрь, и люк захлопнулся.

…На экране двое охранников, закрывая руками окровавленные лица, сгибались едва не до земли, кланяясь вслед уходящему адмиралу. Рядом стоял комендант, придерживая каждого за шиворот, а третий охранник стаскивал на тележку сброшенные экзоскелеты и остатки разломанной ограды. Гедимин облегчённо вздохнул.

— М-да, — протянул Корсен, глядя на него с укоризной. — Тебе в «Элару» теперь лучше не заходить.

Гедимин пожал плечами.

— Они мне в экзоскелетах сделать ничего не могли. А теперь им нескоро вернут броню. Что они, щётками меня отлупят?

Фьонн фыркнул в респиратор.

— До отлёта с палубы ни ногой, — сказал Гедимину посерьёзневший Корсен. — И вообще, хватит шляться по округе. Хочешь снова в колодки? Ты нас чуть не подвёл под Тохиля. Я это тебе спущу — ты выручил нас с реактором, но на будущее запомни…

Гедимин, пожав плечами, поднялся на ноги. На экране больше не показывали ничего интересного — провинившихся под конвоем отправили в «Элару», тело Кумалы по приказу Тохиля сбросили в цистерну отстойника, экзоскелеты увезли и, возможно, собирались кому-то отдать.

— Пойду в реакторный.

Фьонн пошёл за ним. Задумавшийся Гедимин обнаружил его только у входа в отсек и слегка удивился.

— Чего тебе?

— Как думаешь, закончится война после высадки в Чикаго? — спросил пилот. — Ты вроде как на стороне был этого… саботажника?

Гедимин поморщился.

— Я видел и Кумалу, и Маркуса. В войне я не разбираюсь, но кто из них умнее, понятно даже эа-форме. Если Кумала говорит, что всё кончится скверно, — ему виднее.

— Через месяц увидим, — сказал Фьонн. Гедимин видел в его глазах недоверие, но переубеждать не стал. «Опять у меня один аргумент — „это так, сам, что ли, не видишь⁈“,» — подумал он с невесёлой усмешкой. «Плохой из меня учёный.»

25 августа 30 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник

— Эй, Гедимин! Хватит калечить экипаж!

Сармат, выползая из-под опрокинутого экзоскелета, удивлённо мигнул — и еле успел увернуться от дёрнувшейся «конечности». Прокатившись по земле и уйдя из зоны поражения, он поднялся на ноги и повернулся к источнику звука. К оставленному без присмотра крейсеру мимо кучки поверженных бойцов и неровного строя зрителей подходил майор Корсен.

— Все на борт, — устало скомандовал он, махнув рукой. Экзоскелетчики зашевелились, расползаясь. Гедимин лёг в полуразобранный скафандр и поднялся, на ходу смыкая пластины. В наушниках слышалось недовольное ворчание — Корсен пришёл не вовремя, прервав развлечение на самом интересном месте.

— Даже не знаю, как защитить корабль от тебя, — говорил капитан по дороге к рубке. — Вот техникам опять работа…

— Скучно, — вмешался Фьонн. — Там дожди, там побег… Зачем мы вообще тут стоим? Давно бы выбрались на побережье. Там дожди только к вечеру, море под боком…

Корсен хмыкнул.

— На побережье, говоришь… Странное совпадение — Нумусиа только что отослал отряд на побережье. И они бы предпочли остаться в лагере.

Фьонн удивлённо мигнул.

— А им туда зачем? Лучше бы лагерь охраняли. Вот опять у них побег…

— Приказ с Земли, — отозвался Корсен, жестом