Шрифт:
Закладка:
Корсен махнул рукой.
— Иди в реакторный. Завтра сиди тихо, как снайпер в «гнезде». Я попробую открыть рот, но Тохиль не любит советчиков.
— Вот поэтому он и дурак, — сердито прошептал Фьонн, вслед за Гедимином выходя из капитанской рубки.
Ему следовало бы идти на пост и встречать недовольных пилотов, по приказу Корсена вернувшихся на корабль, но он проводил Гедимина до реакторного отсека и долго возился внутри, не спеша выходить.
— Это что же выходит? — заговорил он, перехватив удивлённый взгляд реакторщика. — Вы у Ассархаддона изучали ирренций. Всё изучили и построили атомный флот. А теперь выясняется, что у него новые повадки. Как вышло, что вы их сразу не заметили?
Гедимин поморщился.
— Да ничего там не изучали, — сердито сказал он. — Я постоянно просил — дай теоретика для исследований, дай время, дай год на доработку реактора… Нет, Маркусу срочно нужен был флот. Мы его сделали. Ничего не «выясняется», Фьонн, — сразу было ясно, что мы работаем непонятно с чем. Будь моя воля, я вообще запретил бы использовать ирренций. Собрал бы всех учёных всех рас и не отпускал, пока они не узнают всё — и как «сигма» залазит в мозги, и что она говорит реакторам, и почему погибли аборигены Ириена… Может, после этого вышел бы толк. А так…
Не договорив, он махнул рукой и отвернулся. «А потом скажут, что я сделал дрянной реактор,» — подумал он, горько усмехнувшись. «Так и вышло.»
10 февраля 30 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник
Все собрались на корабле. Гедимин слышал быстрые перешёптывания — сарматы занимали свои посты, «Бет» готовился к старту. До отлёта оставался час. Реактор уже два часа работал и был вполне готов к манёвру Прожига. В последний раз заглянув в активную зону и почувствовав тёплые щупальца, проскользившие от висков до кончиков пальцев, сармат махнул рукой и плотно закрыл шлюз.
— Первая посадка — на Фебе, — Корсен зачитывал по громкой связи намеченный маршрут. — Выгрузка ирренция и урана. Затем вылетаем на Альбиорикс и выгружаем рудный концентрат. Третья посадка — на Палиаке. Забираем груз ирренция и возвращаемся к порталу Кагета. Длительность рейса — двое суток.
— Отсюда везём ирренций, сюда везём ирренций, — пробормотал кто-то из канониров. — Чушь какая-то…
Гедимин криво ухмыльнулся. «Ты бы знал, насколько это чушь. А всего-то надо было — два года на исследования…»
13 июня 30 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник
— Вернулись! — Фьонн, едва сойдя на выгоревшую землю Кагета, скинул шлем и подставил лицо под моросящий дождь. Из-за обычного ветра, не унимающегося над степью, капли летели почти горизонтально.
— Я бы остался тут жить, — сказал пилот, обернувшись к Гедимину. — Эта планета не хуже Земли.
— Лучше, — буркнул Гедимин, выйдя из тени корабля и осмотревшись. После дождей степь, ещё недавно безжизненно-серая, не только зазеленела, но и покрылась яркими пятнами. По ноге сармата, цепляясь за щитки скафандра, ползло что-то бугристое, с красными крапинками на причудливой раковине. Цеплялось оно не ножками — это было скорее похоже на быстро переставляемые присоски.
— Ого! — Фьонн, оторвав животное от скафандра, перевернул его кверху брюхом. Оно немедленно втянулось в раковину, оставив снаружи твёрдый пятнистый панцирь и заткнув все отверстия. Гедимин постучал по одному из пятен — оно чуть-чуть промялось внутрь.
— У нас, кажется, новые бегуны, — Фьонн, оглядевшись, быстро пересчитал на пальцах «улиток», выползших на открытую местность, и ухмыльнулся. — Отнесу это медикам. Они же биологи, пусть расскажут, что за тварь.
Грохот дробилок в ущелье внезапно прервался. Затрещали разряды бластеров. Гедимин, поморщившись, перевёл взгляд на притихший лагерь. Несмотря на регулярное выжигание, местная флора (или фауна) добралась до бараков — по крышам расползлись чёрно-красные пятна, а стены местами потрескались, обнажив распухшие, побелевшие части каркаса.
— М-да, — пробормотал Фьонн, проследив за его взглядом. — Много-много разных тварей. Но мы привыкли бы. Как думаешь? На Земле их тоже много…
— Сейчас там, — Гедимин вспомнил хвостатых животных, круживших над кратером ядерного взрыва, и невольно вздрогнул, — ещё более странные твари, чем тут. Землю после нашей войны придётся заново терраформировать. И… я бы переселился на Кагет. Эа-вируса тут точно нет.
14 августа 30 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник
— Рука против клешни, — Гедимин обвёл внимательным взглядом притихших солдат и охранников. — Кто?
— Не я, — покачал головой Йоргис, ненадолго оторвавшись от изучения покорёженной «клешни». «Лантерн» был прочной конструкцией — пневмоприводы выдержали, и кабеля не полопались, но обшивка слегка деформировалась.
— Кто? — снова спросил Гедимин. Солдаты переглядывались, подталкивая друг друга. Заскучавший Гедимин предлагал противоборство не в первый раз, четыре экзоскелета в итоге пришлось чинить, ещё кто-то порвал связки, а слухи по кораблю распространялись быстро, — сегодня добровольцев не было. Охранники, пришедшие из лагеря на звук развлечения, тоже переглядывались — но с недоумением. Гедимин, почуяв «добычу», повернулся к ним.
— Ну? Все боятся?
Один из охранников шагнул вперёд, картинно расставив «клешни» трофейного «Маршалла» в стороны.
— Ты против меня, — он посмотрел на правую руку Гедимина с отстёгнутым рукавом скафандра. — Ты без брони.
Гедимин кивнул, намётанным взглядом определяя слабые места в конечностях «Маршалла». Ремонтники в лагере были, но по большей части техобслуживание сводилось к лихорадочной полировке обшивки перед очередным смотром. «Пневмопривод — на свалку,» — предсказал про себя Гедимин исход поединка. «Ладонь бы не оцарапать…»
Над лагерем оглушительно взвыла сирена, и одновременно с ней сверху загрохотало. В небе сверкнул приближающийся «болид» — чей-то корабль входил в атмосферу, не заботясь ни о торможении, ни о предпосадочных манёврах.
— Safauw! — крикнул по общей связи Корсен. — Все на борт!
Можно было бы и не кричать — сарматы уже стояли у открывающегося шлюза. Охранники давно убежали в лагерь, и оттуда доносился голос
