Следуя составленному Дэмьеном плану и с легкостью минуя зеркала, Морриган добралась до кабинета Уолша. И в коридорах центра, и за его пределами все еще царила тишина. Либо они действительно все предусмотрели, либо им невероятно повезло… Как бы то ни было, никто не спешил поднимать тревогу. Однако силы Морриган стремительно иссякали – так долго в обличье тени она не находилась, пожалуй, никогда.

Осталось сделать последнее.

Морриган опасалась того, что на двери или стенах кабинета Уолша обнаружится какая-нибудь хитрая защита, которая сработает, когда она – незваная гостья – проникнет внутрь. Но, кажется, можно не переживать. Вероятно, Уолш считал, что защитного барьера, охраны периметра и чтецов зеркал более чем достаточно. Да и кого ему бояться?

Взращенные им ловчие наверняка до сих пор преданно заглядывали ему в рот, благодарные за дарованную им силу и пресловутую «новую жизнь». Сбежавший несколько лет назад Дэмьен Чейз не давал о себе знать. И с чего бы? Никто ведь не мог предположить, что он окажется связан с Ведающей Матерью, одной из сильнейших в Ирландии ведьм, которая и разглядит печать на его памяти. А потом и вовсе вернет ему воспоминания.

Морриган сбросила с плеч теневой покров и огляделась.

А Уолш тот еще педант. В кабинете – идеальный порядок, все вещи разложены по местам, лежащие в специальных ящичках мемокарды рассортированы по датам.

Сотни структурированных записей: краткие сведения о подопытных, отчеты о проведенных трансмутациях и результаты осмотров. Уолш называл их по имени, а не писал что-то в духе «подопытный номер 357». Вот только этого слишком мало, чтобы проникнуться к нему симпатией. Особенно после того, как Морриган нашла записи о Дэмьене и Эйдене.

В память о последнем осталась сухая строчка: «Трансмутация оказалась неудачной».

Урод.

Подавив желание написать это (и кое-что похлеще) прямо на письменном столе, Морриган забрала все мемокарды. И, обернувшись тенью, исчезла. По пути забрала скучающую Аеринн, которая, кажется, находилась в шаге от того, чтобы плюнуть на все и полакомиться кровью ближайшего охранника. Затем к ним присоединилась и Ада, на прощание залатавшая защитный барьер.

– Пусть гадают, как мы сюда проникли, – шепотом объяснила она.

К Камарилье Морриган подходила с торжествующей улыбкой.

– Все получилось? – удивленно спросила Джамесина.

Морриган великодушно простила ей удивление. А вот некую разочарованность Дэмьена она хорошо понимала. Осторожно тронув его за руку, чтобы не породить алые искры, убежденно сказала:

– Он понесет наказание за это. Я обещаю.

Уголки губ Дэмьена дрогнули в полуулыбке.

– Хорошо, моя королева. Тебе я верю.

До Морриган донесся тихий вздох Ады, а следом – звонкий голос Аеринн:

– Ну а теперь хоть кем-нибудь полакомиться можно?

Морриган и Джамесина хором ответили «Нет».

Один за другим члены Камарильи исчезали во временных порталах. Глядя на Джамесину, Морриган задумчиво сказала:

– Знаете, а эта вылазка нужна была мне не меньше, чем вам. Нет, я изначально хотела помочь – и Камарилье, и Дэмьену, но теперь, когда все получилось…

Бааван-ши прищурилась.

– Полагаю, ты имеешь в виду что-то вроде «не полуночной силой единой»?

– Да, – рассмеялась Морриган, призывая портал. – Что-то вроде.

Глава 20

Калех

Клио старательно создавала все новые и новые ловцы снов, разумеется, не без помощи Ника, и заряжала их силой Каэр. Однако дар Туата Де Данная в ней очень скоро иссяк. Каэр влила в нее еще силы, но и та закончилась.

Странно, наверное, но Клио не сразу поняла, отчего так. По какой причине рассветный дар древней сноходицы в ней будто развоплощался.

А виной тому – полуночная сила, которая наполняла Клио. Та, что и вернула ее в мир живых.

Спокойная, наполненная простым счастьем жизнь, разделенная на две половины (вечерами и выходными – с Ником, ночами – с Ловцом Снов и Каэр), размеренная работа, принадлежащие миру грез и кошмаров чары, которые она призывала, заставили Клио забыть о том, кем она по своей сути являлась. Заставили считать себя исключительно рассветной ведьмой…

Что, конечно же, не так.

«Выходит, не только душа Ткача Кошмаров прогнила».

– Дело не в твоей душе, – с присущей ей мягкой уверенностью сказала Каэр, когда Клио поделилась с ней своей горечью. – А лишь в силе, что тебя воскресила. Силе, что и помогает тебе жить.

– Значит…

– Мы это исправим, – заверила Туата Де Данная.

При всем изобилии слов и многообразии человеческих эмоций Клио не могла выразить, насколько благодарна Каэр. Закованная в черные паутинные сети, навеки, быть может, запертая в царстве снов, она изо всех сил пыталась помочь дочери своей пленительницы. А через нее – людям, которые вовсе не знали о ней. Той, что вместе с сыном оберегала их от кошмаров.

– Я поняла, – нарушив долгое молчание, наконец сказала она. – Все, что нам нужно – это создать в твоей душе – в твоей чистой, светлой, прекрасной душе…

Клио тихо рассмеялась.

– …некое подпространство, освобожденное от полуночной силы, но заполненное силой рассветной.

Глаза Клио зажглись. Каэр помнила ее рассказ о том, как Морри пыталась избавить ее от тэны.

Выскользнув в реальность, Клио послала зов сестре. Лицо той, отраженное на стене, как в зеркале, выглядело усталым. Морриган приходилось постоянно тренироваться по ночам. И это наверняка не все, что крало ее силы и время теперь, когда она стала правительницей Пропасти.

Морриган и выглядела по-королевски, даже несмотря на печать усталости: шелковое алое платье в пол, венец, сияющий рубиново-алым в черных волосах.

– Можно ненадолго оторвать тебя от королевских дел? – застенчиво спросила Клио.

– Все хорошо? – встревожилась Морриган.

– Да, не волнуйся. Мне просто нужно, чтобы ты ненадолго пришла ко мне.

– К тебе, значит? – приподняв бровь, насмешливо спросила сестра.

– Ну то есть к нам. – Клио прижала ладони к вспыхнувшим щекам. – К Нику! Я хотела сказать, к Нику!

Посмеиваясь, Морриган поднялась с трона.

– Скоро буду.

И разорвала связь, даже не спросив, зачем вообще понадобилась Клио.

А уже несколько минут спустя она входила в спальню сестры – спасибо стремительным порталам.

– Значит, ты и Ник…

Клио подавила острое желание спрятаться в шкаф. Чтобы успокоиться, принялась поглаживать сидящую на коленях голубку.

– Я давно хотела сказать тебе, но не знала, как ты отреагируешь.

Садиться Морриган не стала – ни на кровать рядом с Клио, ни на пуф у окна.

– И почему же?

– Не знаю, – растерялась Клио. – Может, потому что мне всего семнадцать – без одного месяца семнадцать, а ему уже двадцать три.

Улыбка сгладила