Лаборатория обычно пустовала, и, вероятно, именно по этой причине ее облюбовала Саманья. Отдалившаяся от всех после смерти Аситу и возвращения Клио в Кенгьюбери, она почти все свое время проводила в одиночестве. Исключением был ее отец, Ганджу, и, неожиданно для Морриган, Рианнон – девушка, спасенная Клио от преследования Трибунала.

В ее сознании образ Рианнон тесно переплелся с лошадьми. Еще при жизни Доминика Морриган настояла, чтобы девушку с особой связью с этими благородными животными лорд Дома О’Флаэти взял под свое крыло. Неожиданно для нее самой он и впрямь загорелся идеей построить ипподром, но успел лишь купить и переправить в Пропасть несколько прекрасных скакунов.

Морриган сохранила и преумножила его наследие, построив во внутреннем дворе Тольдебраль просторную конюшню и манеж для верховой езды. Рианнон была на седьмом небе от счастья и с тех пор много времени в той стороне двора.

А вот и она. Стояла посреди погрома, прижимая ко рту узкие и маленькие, словно у ребенка, ладошки и глядя на лежащего на полу Файоннбарру. Его укутывали тени, не позволяя разглядеть, насколько серьезны нанесенные ему повреждения. Но укутывали странно – не плащом, каким привыкла укрываться Морриган, а лоскутным одеялом, где-то прорванным чужой силой, обнажающим часть его лица. Казалось, Файоннбарра пытался спрятаться в тенях, но что-то грубо выдернуло его оттуда.

И наказало.

Морриган послала быстрый взгляд в противоположную сторону. Дэмьен отвернулся к стене, отгородившись ото всех. Грудь его тяжело вздымалась. С разбитых костяшек на пол падала кровь.

– Кто это начал? – требовательно спросила Морриган.

Кто закончил, она и без того знала: колдун Рено. Он по-прежнему удерживал руки приподнятыми, готовый призвать чары в любой момент. Его силой был стазис – редчайший дар заморозки времени. Морриган перекупила его у Дома Бавар за баснословную цену. И, кажется, совершенно не зря.

Рено не был боевым колдуном в традиционном смысле. Он заставлял время застыть буквально на несколько мгновений, позволяя действовать другим колдунам, сведущим в боевых чарах.

– Я спрашиваю, кто это начал?

– Я, – прохрипел Файоннбарра.

– Катись к Балору, – упираясь в стену лбом, глухо проговорил Дэмьен. – Это был я.

– Катитесь к Балору вы оба! – взорвалась Морриган.

– Прекрасно поговорили, – усмехнулся Файоннбарра.

Тут же закашлялся, и Давия, молоденькая элемента-листка, подлетела к нему со стаканом воды. Или не совсем стаканом… Она просто удерживала призванную из окружающего пространства воду в незримом резервуаре из сгущенного уплотненного воздуха.

Морриган снова перевела взгляд на Дэмьена, с него – на Файоннбарру. Сердце рвалось к первому, но разум говорил: берсерки выносливы и способны пережить смертельные для других травмы, особенно в горячке боя, во власти охватившей их ярости. А последнее точно имело место быть, если учесть, в каком состоянии находилась лаборатория. Столы перевернуты, склянки, которые Саманья использовала для хранения трав, разбиты. Всюду рассыпаны порошки, коренья и листья. Пол усеян мелкими осколками.

Она подошла к Файоннбарре и присела рядом с ним. Колдун ночи тяжело, с хрипом дышал. Один глаз заплыл, второй закрывали тени.

Стоящий поодаль новенький виталист, имени которого Морриган не запомнила, сказал извиняющимся тоном:

– Я остановил воспаление, но я учился лечить раны, вызванные естественными причинами и полуночной магией, а не… кхм… магией древней крови.

– Надо расширять круг познаний, – от волнения отрывисто произнесла Морриган. – Повышать квалификацию.

Сказала, конечно, не в укор, но виталист воспринял ее слова всерьез.

– Конечно, госпожа.

Она закатила глаза. И куда, во имя Дану, делась Орла? Улетела на Северный Полюс?

Взглянув на хрипящего у ее ног Файоннбарру, Морриган приказала:

– Отзови тени и дай мне взглянуть на тебя.

Файоннбарра сделал вид, что не услышал. Что ж, она умела быть настойчивой. Прикрыла глаза, сосредоточилась и мысленно коснулась сидящего в ней зернышка тьмы, оставленного Госпожой Ночью. Став этим зернышком, потянулась к теням всем своим естеством. Протянула тоненькую ниточку связи между собой и ими и притянула их к себе, будто наматывая клубок.

Открыв глаза, Морриган увидела, как с Файоннбарры медленно сползают тени – будто платье с тела соблазнительной танцовщицы. Нить связи натянулась – ноктурнист пытался сопротивляться. Ему бы наверняка удалось разорвать ее чары, не будь он сейчас так слаб. Судя силе отклика, вообще едва жив.

Когда тени с Файоннбарры стекли вниз, а черная рубашка ее стараниями потеряла несколько пуговиц, зацокавших по полу, и распахнулась, Морриган с содроганием убедилась в собственной правоте.

На колдуне ночи живого места не осталось. Все тело покрывали свежие кровоподтеки и жуткие гематомы, запятнавшие светлую ирландскую кожу багровым с сиреневым. Впечатлительная Рианнон запричитала над ухом, но Морриган едва ее слышала.

– Где Орла? – процедила она.

– Я здесь, – раздался позади спокойный голос. – Я была…

– Не интересует, – отрезала Морриган. – Просто помогите ему.

Высокая, худощавая целительница со светло-русыми волосами тут же склонилась над Файоннбаррой.

Морриган вынула из специального кармана на кожаном корсете один из осколков, с которыми никогда не расставалась, и поднесла к глазам. Она доверяла Орле настолько, насколько вообще могла доверять другим, но проконтролировать действия целительницы это ей не помешало. Морриган хотела убедиться, что для помощи Файоннбарре Орла сделает действительно все.

Тело колдуна ночи оплели золотистые нити, видимые лишь через рассветный осколок истины. Как странно они смотрелись на багрово-сиреневом… Орла прямо на коже Файоннбарры сплетала нити в причудливый узор. Тянула одни, унимая боль и выравнивая его дыхание, и ослабляла другие, заставляя следы от ударов побледнеть. Но совсем они не исчезали.

– Заживет не сразу, не по волшебству, – предупредила она. – В дело вмешалась…

– Магия древней крови, я знаю, – прервала Морриган.

На Дэмьена она старалась не смотреть, но боковым зрением видела его фигуру в нескольких шагах от себя.

– Да. В любом случае нужно будет отлежаться.

– Мне не ну… – слабо засопротивлялся Файоннбарра.

– А еще, – не слушая его, строго сказала Орла, – ему нужен крепкий целительный сон.

Через осколок Морриган наблюдала, как натянулась и засияла одна из нитей, как переплелась с другой и заставила ее так же ярко сиять. Веки Файоннбарры сомкнулись. Он уснул, даже не договорив.

Боевые колдуны отнесли колдуна ночи в палаты целителей.

– Все свободны, – бросила Морриган.

Адгеренты королевского дома разошлись. Саманья с Рианнон, которая с испуганными глазами шептала что-то жрице, покинули разгромленную комнату последними. Дэмьен, словно превратившись в статую, все так же стоял у стены. Морриган подошла к нему, но остановилась в полушаге.

– Я не мог остановиться, – прохрипел берсерк, сжимая и разжимая кулаки. – Хотел, но не мог. Или не хотел… Так много ненависти…

– Дэмьен… – сдавленно произнесла Морриган.

Невольно потянулась к нему, но