– В те времена Кухулин был знаменит своим разрушающим боевым безумием.

– Он был берсерком! – ахнул Лелль, подавшись вперед.

Наверное, сиди скальд на стуле, и вовсе бы рухнул с него. Однако Бадо́ пришлось его разочаровать.

– Нет, юный скальд, не берсерком. Еще во времена кельтов существовали особые воины – фении, способные впадать в боевой экстаз. Историки до сих пор спорят о том, был ли тот вызван чарами, текущей в венах воинов древней колдовской силой (да, я говорю о берсерках и Одине) или же особыми духовными практиками, которым обучали кельтских воинов. Как бы то ни было, многие приписывали Кухулина к фениям, но это суждение ошибочно. Ни один из фениев не мог сравниться по силе с ним.

– Так значит, он…

– Ни к кому из ныне известных тебе созданий, существ или людей древней крови Кухулин не принадлежал. Он был единственным в своем роде… – В голос Ткача Кошмаров неожиданно прокралась теплота. – А потому названия Кухулину как носителю дара так и не придумали. Однако темной силе, благодаря которой он и сражал своих врагов, все же дали название. Риастрад[10].

Даже века спустя Бадо́ помнила, как впервые увидела Кухулина. Они с Клиодной стояли на холме неподалеку от Маг Муиртемне, и с высоты смотрели на простирающуюся перед ними равнину, где шла ожесточенная битва. Клиодна тогда еще не была королевой клана Мунстера и не жила во дворце в самом сердце скал.

Клиодну всюду сопровождали три волшебные птицы, созданные ею из морской воды. Их сладкая песнь исцеляла больных и раненых, прогоняя смерть. Сила Бадо́ была куда скромней. Она погружала воинов в сон, чтобы усмирить их боль, пока целители и виталисты излечивали их раны.

– Смотри, – подняв голову, благоговейно прошептала подруга. – Кухулин.

Слава о нем, как о великом герое и защитнике, уже разлетелась по всей Ирландии.

Он появился на поле боя в алой тунике, белом плаще и в гребенчатом шлеме. В руках он держал меч с костяной рукоятью и копье. Однако лицо его мужественным не назовешь – то было гладкое лицо юнца. К тому же ростом Кухулин был с изящную Клиодну.

– Какой-то он слишком… обычный, – разочарованно протянула Бадо́.

Клиодна загадочно улыбнулась.

– Подожди, пока он вступит в бой.

Она оказалась права – подождать стоило.

Кухулин замер посреди равнины. В его глазах зажглась ярость – вестник риастрада. И началось перевоплощение.

Он задрожал всем телом, будто студень. Плоть под позолоченной солнцем кожей бугрилась, вздувалась и ходила ходуном. Суставы выгнулись, поломались, вывернулись, кости сместились, ступни и голени передвинулись назад, пятки и икры – вперед. Лицо превратилось в красное месиво, став похожим на кусок сырого мяса. Один глаз втянулся внутрь, другой выпал наружу. Рот исказился, будто Кухулин кричал.

Бадо́ от жуткого зрелища сама с трудом удерживалась от крика. Даже на расстоянии в несколько шагов она слышала, как бьется сердце Кухулина, будто отсчитывая последние мгновения жизни его противников.

Превратившись в отвратительное, бесформенное чудовище, он ворвался во вражеский стан. Кухулин шел через ряды воинов, окропляя землю кровью и оставляя за собой дорогу из трупов. И только когда бой закончился, он стал прежним. Героем, защитником в багряно-белом плаще.

Лелль после ее рассказа как-то сник. Бадо́ фыркнула – как же, объект его поклонения оказался монстром…

– Всегда больно разочаровываться в своих героях, верно? – беззлобно усмехнулась она. – Но что до того, был ли он обычным человеком или чудовищем, если он спас сотни жизней? Если сама королева Медб пала от его рук?

Скальд шумно вздохнул.

– Вы правы. Конечно, правы. – В его глазах появился уже знакомый блеск. – Святая Дану, я смогу поведать людям Ирландии о том, чего никто не знает!

– Ты правда думаешь, что в царстве Балора и в моей Юдоли Дану – та, кого стоит поминать? – обманчиво ласковым тоном осведомилась Бадо́.

Лелль побледнел, не подозревая, что тьма за его спиной – там, куда не долетал свет невинных душ – стала еще черней.

– Простите, госпожа. Я не ду…

– К тому же, сначала ты должен будешь рассказать мою историю.

Тени-охотники, привлеченные мысленным призывом, стягивались вокруг скальда. Его зрачки расширились, из посиневших губ вырвалось облачко пара.

– Ты меня понял? – мурлыкнула Бадо́.

Падая на колени, Лелль прохрипел что-то нечленораздельное.

– М-м-м?

– Да, да, госпожа, – выдавил он.

Бадо́ раздраженно повела рукой, и тени бросились врассыпную. Лелль еще долго откашливался, стоя на коленях, пока к ней возвращалось прежнее благодушное настроение.

– Я стала наблюдать за Кухулином. Я была свидетелем многих его подвигов. Знаю, многие и после всех его деяний видели в нем лишь монстра, но я… Я видела его прекрасную душу Кухулин был первым, кого я полюбила.

Но не первым за четыре столетия, кого она потеряла.

– А он?.. – робко спросил Лелль.

– Конечно, он до безумия меня любил! – вспылила Бадо́.

Скальд, едва устроившийся на полу, отполз назад, держась рукой за горло. Однако тени-охотники держались поодаль.

– Простите, госпожа. Я просто слышал, что он был женат на девушке Эмер…

Разумеется, Бадо́ помнила дочь Форгалла Манаха. Помнила, потому что и за ней наблюдала. Все пыталась понять, что Кухулин в ней нашел. Да, хороша собой, с милым личиком и чистым и нежным голоском, но неужели лишь это его привлекало? О дарах Эмер она ничего не знала – та была скромницей, какую поискать.

Легче всего верилось в то, что Кухулина девчонка просто приворожила.

– Он знал, что мне никогда не стать его женой. Не моя эта судьба. Не по мне лишать себя свободы. Я была спутницей Кухулина на протяжении долгих лет, но не могла быть рядом с ним всегда. Меня вела иная дорога.

– Вы искали средство от хворей, которые терзали ваше тело, – кивнул Лелль.

Бадо́ остановила на нем мрачный взгляд.

«Ничего ты не знаешь».

Уже обретя полуночную силу, она предложила Кухулину свою любовь и свою помощь в битвах, а он… Он ее отверг. Сказал, что устал и от битв, и от женщин.

Бадо́ всегда была злопамятна. Трижды она пыталась убить Кухулина за то, что отказался от ее любви. Трижды он выходил живым из их схватки.

– Верно, – медленно сказала она. – И я его нашла.

Глава 19

Исследовательский центр Уолша

Временный портал привел Камарилью и Морриган на пустырь, в сотнях метрах от безликого каменного блока исследовательского