бы наш человек… Знаете что, мы эти письма перешлём в Константинополь. В Высший монархический союз, мистеру Чернову. И пусть он там и разбирается, провокация ли это или какие-то люди в Крыму и в самом деле ищут контакты. Лучше, чем Чернов с самим Стеценко, мы не определим, фейк это или шанс наладить работу против комиссаров в Крыму. Джеймс, только сначала аккуратно распечатайте конверты и скопируйте письма.

– Разумеется, сэр. – И Кин вновь отправился в соседнюю комнату, где помещалась небольшая техническая лаборатория и аппаратура связи.

– Миссис Петерсен, если мисс Нина Лаврова посетит вас ещё раз, сообщите, пожалуйста, мне незамедлительно.

Хиггинс поднялся, достал из бюро небольшой конверт и положил его на стол перед Лаурой.

– В знак благодарности… А ей скажите, что вы нашли знакомого и передали с ним письма в Константинополь, поскольку именно там легче всего найти русских эмигрантов.

Лаура понимающе кивнула и, не глядя, уронила конверт в сумку.

Предрождественский приём

Приём уже начался, и сэр Уильям Бенджамин, глава британского Представительства и кавалер ордена Бани, устроитель встречал чуть запоздалых приглашённых с бокалом в руке. А за накрытым в большом зале столом расположились несколько британцев, в том числе подполковник Хиггинс, трое гостей восточной наружности – очевидно, из местной элиты, и ещё полтора десятка европейцев – видимо, из администрации нескольких представительств. Во всяком случае, мадам Амели восседала среди них. Один из двух до смешного похожих лысоватых толстячков, сидящих по правую и левую руки от мадам Амели, был французом и её мужем. Второй, который справа, – старшим агентом итальянской концессии; но кто есть кто – знала, возможно, только сама мадам.

Нина Лаврова сидела рядом с леди Энн-Элизабет и старалась поддерживать беседу в том же оживлённом темпе, который задавала супруга британского представителя. Старалась, потому что чувствовала себя несколько неловко: из-за того, во-первых, что впервые с незапамятных и как бы уже чуть ненастоящих времён оказалась на большом приёме, а во-вторых, потому что среди гостей оказалось несколько высокопоставленных клерков и бизнесменов, с которыми она безуспешно попыталась побеседовать на этой неделе.

– Милочка, надеюсь, ваша скованность связана не с платьем от местного портного? – спросила леди Энн-Элизабет после третьей или четвёртой реплики Нины.

Платье, которое чуть ли не силком заставила надеть леди, было вполне нарядным и элегантным, в соответствии с текущей модой, разве что чуть излишне, как представлялось Нине, ярким. Указывать на какие-то особенности восприятия приёма, пусть сколь угодно личные, его хозяйке было, естественно, недопустимо. Но и просто так отнекиваться от леди Энн-Элизабет, в очередной раз показавшей свою проницательность, не следовало. И Нина рассказала негромко, что её смутило, закончив:

– …А мне предоставили счастливую возможность приехать сюда именно ради привлечения заказчиков для Крыма.

В это время в дверях появился советский представитель Внешторга с супругой.

– Мистер и миссис Петерсен! – возвестил Макбрайд.

Сэр Уильям поздоровался за руку с Петерсеном, поцеловал руку Лауре, изрёк дежурную любезность и пригласил к общему столу.

Пока супруги усаживались на отведённые места, леди Энн-Элизабет шепнула с весёлым удивлением:

– Что же вы, милочка, мне раньше не сказали? Сегодня же и начнём «деловые переговоры».

Слова благодарности застряли в горле: Нина хорошо знала, чего стоит обещание леди Энн-Элизабет. Но через пару секунд заговорить пришлось, повернув голову: соседкой справа от неё оказалась Лаура Кахаберидзе.

Оказавшись рядом, они с Ниной поздоровались как хорошие знакомые, хотя единственную недавнюю встречу едва ли можно было назвать серьёзным знакомством.

Инициативу разговора взяла на себя Лаура:

– Нина, вы прекрасно выглядите. Очевидно, вам подошёл здешний климат. Вам нужно поселиться южнее. Воздух здесь, наверное, лучше.

– Спасибо за добрые слова, вы очень любезны.

Следовало подумать, нет ли в словах княжны намёка на «смену климата», переезда из Севастополя. Но пока что Нина продолжала:

– И воздух здесь лучше, и жизнь свободнее – во всяком случае, благодаря заботе леди Энн-Элизабет, я отдохнула так, как давно не отдыхала. А уж такой рацион меня просто шокирует. После того как в Крыму мы радуемся, если удалось выпить хорошего чаю с приличными сухариками.

– Я слышу, что наша сотрудница ругает снабжение в Крыму? – Альгидас Петерсен явно обрадовался возможности вклиниться в светскую беседу. – Нина, я ожидал от вас большего патриотизма!

Лаура тут же спросила с деланым удивлением и таким же намёком на прославленную её ревнивость:

– Вы знакомы?

– Разумеется, – даже удивился Петерсен. – Товарищ Лаврова командирована к нам от Крымского отделения Внешторга. И я даже задумался над тем, не переманить ли к нам этого специалиста. Тем более что леди Энн-Элизабет ценит общество Нины.

Петерсен поднял бокал, привстав, поклонился леди Энн-Элизабет и продолжил со смешком:

– Благодаря её гостеприимству мы экономим на отеле.

Заметив его активность, сэр Уильям жестом предоставил Петерсену слово для тоста.

Петерсен встал.

– Господа и дамы, мы начали обсуждать многочисленные достоинства леди Энн-Элизабет в узком кругу, потихоньку, но если позволяет сэр Уильям, я с удовольствием повторю вслух то, о чём мы шептались за глаза. И это тот случай, когда повторить можно, ничуть не смущаясь, слово в слово!

За столом прокатился смешок одобрения. Альгидас Янович с воодушевлением продолжил, всё так же по-английски с неизгладимым германским акцентом:

– В узком кругу мы безудержно хвалили ваше гостеприимство, леди Энн-Элизабет, потому что с вашим появлением эта казенная резиденция Британского представителя обрела душу – и теперь мы ценим это в полном смысле слова. Дом, его уют, душевность – и прекрасный аромат цветов и изысканных блюд, от которых я больше не рискую отвлекать гостей! За леди Энн-Элизабет, за душу этого гостеприимного дома!

Те, кто не ожидал от «красного торгаша» такой галантности, аплодировали Петерсену с особым энтузиазмом.

Леди Энн-Элизабет поблагодарила его полупоклоном и поднесла к губам бокал.

Вслед за хозяйкой дома выпили все и обратились к блюдам первой перемены.

Чуть позже, спустя два тоста (от французов и от седоусого грузинского генерала в штатском) и отведав кусочек заливной осетрины, Петерсен, через головы двух дам обращаясь к леди Энн-Элизабет, сказал:

– Кстати, ваше гостеприимство хвалила ещё одна гостья из России, которую вы приютили. Мисс Нина Лаврова, краса и гордость нашего Внешторга!

– Благодарю вас, мистер Петерсен, – улыбнулась леди Энн-Элизабет и приобняла Нину за плечи. – Однако с мисс Лавровой мы познакомились задолго до того, как она стала вашей сотрудницей, точнее, вашей коллегой из Севастопольского представительства. Ценю её образованность, утонченность – и её стойкость, между прочим. Она проявила железную волю, когда терпела лишения в Севастополе. Мы оказались рядом очень трудной осенью и зимой прошлого