Еще немного поиграв с Элиотом, мы сели в машину и поехали на станцию. Джулия сдержала слово и купила мне билет до Гейлсберга, Иллинойс, который расположен чуть западнее Чикаго. На прощание я обнял Джулию и Элиота, оставляя позади себя еще один кусочек своего сердца.

8. Добрые люди Гейлсберга

Человек путешествует по миру в поисках того, что ему необходимо, и находит это, вернувшись домой.

Джордж Мур

Путешествие на поезде до Гейлсберга обошлось без приключений. Немногочисленные пассажиры дремали или читали, предоставив мне время обдумать собственные планы. Иллинойс — прекрасное место. Реки и рощи оживляют его равнинные просторы, внося разнообразие в довольно обыденный пейзаж. Поездка действовала на меня умиротворяюще. Еще в Чикаго я почувствовал, насколько больше вы получаете от путешествия, если отказываетесь от материально-денежных взаимоотношений с миром. Теперь я чувствовал свою внутреннюю свободу.

Прибыв в Гейлсберг, я спросил у служащего железной дороги, где находится офис мэра. У меня был план. Еще в поезде я вспомнил, что еще ни разу не вступал в контакт с знаменитой политической системой Соединенных Штатов. Власти великого демократического государства, которое вдохновляет своим примером весь мир, оставались абсолютно мне незнакомыми (за исключением двух немного неприятных встреч с полицией). Поэтому я отправился на поиски мэра этого тенистого города Среднего Запада, чтобы спросить его, не пустит ли он меня к себе переночевать. В то время это казалось мне хорошей идеей. Позднее оказалось, что идея была не столь уж хороша.

Я остановился у здания, где, как я думал, располагалась мэрия.

— Добрый день, друзья! — воскликнул я. — Могу ли я увидеть мэра?

— Мэра? У мэра нет офиса в здании главного управления полиции города.

Господи. Полиция. Опять.

— И какое дело у вас к шефу? — проворчал полицейский, сидящий за рабочим столом. Затем он заметил микрофон на отвороте моей одежды.

— Это что, микрофон? — с подозрением спросил он. — Вы что, записываете наш разговор?

— О нет, конечно же, нет!

— Тогда зачем на вас включенный микрофон?

— Да нет же, он вовсе не включен, — на самом деле он был включен. Я не знаю, почему я утверждал обратное. Но было уже поздно что-либо исправлять. Я пытался очаровать полицейского рассказом о моем путешествии, объясняя, что истинная моя цель — понять настоящую степень людской доброты к незнакомым людям. Его это все абсолютно не интересовало, все его внимание было сосредоточено на том, что я его записываю.

— Слушай, сынок, если ты записываешь наш разговор, у нас тут могут быть проблемы!

Ну вот что за склонность у персонала правоохранительных органов Штатов к слову «сынок»? Я извинился и быстро покинул полицейский участок, надеясь, что никто за мной не последует. Никто и не подумал. По дороге от здания полицейского управления меня остановила компания из двух чернокожих парней и одной девушки. Одного из них только что выпустили из участка, и он слышал весь наш с полицейским разговор.

— Откуда ты, приятель? — спросил тот, который был выше.

— Из Лондона, но сейчас я направляюсь к надписи «Голливуд».

— Я слышал, что там было с полицейским. Ты не должен связываться с этими отморозками. У них нет души!

— Да, похоже, он не был слишком вежлив со мной, но все же…

Парень хотел сгладить мой неприятный опыт общения с полицейским и предложил купить мне немного еды — от таких предложений я никогда не отказывался. Минутой спустя мне были преподнесены чизбургер и картошка фри, любезно купленные Дре и его только что присоединившимися к нам приятелями в маленьком продуктовом магазинчике. По причине своей болезни я, в действительности, не мог есть чизбургеры и фри, но я не рискнул разглашать эту информацию и просто крепко сжимал в руках пакет, надеясь, что они не заставят меня сжевать его содержимое.

Следующие 15 минут или около того машины — множество машин, — переполненные друзьями Дре, все подъезжали и подъезжали к продуктовому магазинчику. Вскоре это место бурлило людьми.

Лишь недавно я самым приятным образом болтал с двумя парнями и одной девушкой, теперь же было похоже на то, что все живущие по соседству люди собрались обрушиться на меня с вопросами. Вопросы были у каждого из них:

— Ты из Лондона? Приятель, это же так далеко. Я тоже бывал в Нью-Йорке.

— Ты смотрел «V значит вендетта»? Обожаю момент, когда они взрывают те большие часы[2].

— А какую музыку слушают в Лондоне?

— Значит ты просто… А как тебе вообще удается добраться куда-нибудь без денег?

И я рассказал им свою историю. Историю про Кинамон, про великодушную Джулию, про Криса, про семью Адамс, про священника, занимающегося боевыми искусствами, про студентов Вирджинии и еще про многое другое.

— И где ты остановишься на ночь?

— Не знаю. Но я найду себе место. Может, есть идеи?

— У меня есть идея, — сказал парень небольшого роста, стоящий рядом с Дре. Он пустил по рукам свою шапку и поставил ее рядом со мной, — за свою комнату ты прочтешь нам рэп.

— Прости?

— Рэп. Ты же можешь прочесть рэп, да? Ты читаешь рэп, и если у тебя получится нормально, мы найдем тебе место для ночевки.

Я обдумал предложение. Это могло сработать. Я никогда прежде не читал рэп, однако было ли в этом что-то сложное? Подбираешь слова в рифму, складываешь из них предложения, делаешь такие движения руками… Я смог бы это сделать.

— Я согласен.

Толпа приветствовала мое решение.

Дальше все стало интереснее.

— Я начну, ты продолжишь. Готов? — спросил друг Дре Марио. У меня не было времени, чтобы сказать «нет».

Леон веселый малый бедный

Среди черных чуваков испуганный и бледный

Все в порядке зема

Леон здесь не дома

Потом он сделал приглашающий жест в мою сторону.

Я рифмую рэп не знаю о чем,

Пока чувак за грилем занят филе…ём

Одобрительные возгласы! Поэтому я продолжил:

Он режет бургеры и жарит их вкусно,

А я сочиняю рифмы, хотя и не искусно!

Опять одобрительные крики. У меня получалось! Опять вступил Марио.

Ты белый чувел, но твой рейс улетел.

Я черный, не знаю как что, из тюрьмы только что,

Я не нравлюсь тебе, пшел прочь, не неси хрень,

Маленький паенька живущий на пять долларов в день.

Он опять передал очередь мне, я чувствовал себя отлично. Даже слишком. Я упивался триумфом, я возгордился слишком сильно.

Ты прав, на пять долларов я живу.

И потом я запнулся. В голове ничего. Что за рифма к «живу»? Давай, Леон, давай!