И жру я траву, потому что не стоит она ничего…

Все, я потерял нить. Траву? Что за черт. А дальше как? Проклятье!

Меня спас Марио:

А если и стоит чего, ты свернешь из нее косяк.

Я улыбнулся, толпа засмеялась. Он продолжал:

Свернешь, покуришь, поймешь, что жизнь твоя ништ як.

Он показал в мою сторону.

«Мммм», — толпа ждала. «Я, ммм». Я запутался, в голове моей было пусто. Марио опять взял все на себя.

Сегодня ты куришь, и куришь, и тебя не трясет.

Одобрительный вой слушателей, и он продолжил.

Тебя только трясет, если куришь через не могу

Если куришь ты через могу, то тебя пронесет.

Толпа начала пританцовывать в ритм, Марио вновь показал в мою сторону. Я продолжил самым наилучшим образом, на какой только был способен: поэтическим:

И если тебя пронесет, то укроешься ты в душистом стогу.

Полная тишина.

Танцы прекратились. Все уставились на меня, а затем — друг на друга. В душистом стогу, Леон, в душистом стогу?

Затем тишину разрезал вой полицейских сирен.

Толпа рассеялась столь же быстро, как и собралась. Через 30 секунд площадь перед продуктовым магазинчиком обезлюдела. Я остался в одиночестве, вместе со своим бургером, к которому не прикоснулся, задаваясь вопросом, что же, ради всего святого, только что произошло.

— Что, я был столь плох? — спросил я человека за кассой магазина.

— Ну, не слишком хорош.

Что ж, это было правдой. Они разбежались из-за моего рэпа? И из-за этого, и из-за перспективы оказаться в полиции. Еще минуту назад я был в центре внимания странного мира гангстер-рэпа, теперь же я оказался в полном одиночестве, поскольку все остальные участники событий быстро завели моторы и исчезли. Моя попытка собрать средства на номер в отеле закончилась моим совершенным унижением. Я взял свой рюкзак и вышел из магазинчика, держа в руках пакет с чизбургером и картошкой фри. Я понял, что все еще несу его в руках, только сделав пару шагов в сторону от магазина, и когда я оказался вне поля зрения человека, все это приготовившего, я засунул пакет в кусты.

Впереди светились огни центра города, однако многообещающе они не выглядели. Уже наступил вечер, и я спрашивал себя, как же мне найти человека, готового помочь. На улицах города я видел только нескольких человек, и для того, кто полагает собственное благополучие только на общение с другими людьми, это было плохим знаком. Однако этим богатым на события вечером судьба припасла для меня про запас кое-что другое. Улицы были абсолютно пусты, поэтому я полагал, что если я и пересекаю проезжую часть, не посмотрев внимательно по сторонам, то это не может быть для меня опасным. Сразу после того, как я сошел с тротуара, раздался резкий звук автомобильного сигнала, и я обнаружил, что нахожусь прямо по ходу движения помятого голубого седана. Из-за лобового стекла на меня смотрела пожилая леди, натянуто улыбаясь.

— Вы что, заблудились? — спросила она, выглядывая в боковое окошко.

— Это настолько очевидно?

— Откуда и куда вы направляетесь?

— О, это долгая история.

— Англичанин в Гейлсберге? Да, мне следовало бы понять, что это — действительно долгая история. Что ж, попробуйте ее рассказать.

Я рассказал свою историю вплоть до встречи с местными рэперами. Она была очарована моим путешествием по Америке, и я практически видел, как в ее голове закрутились колесики — я знал этот взгляд: «Как я могу помочь этому бедному парню?». Похоже было, что она действительно хотела оказать мне помощь на моем пути, хотя я и не был уверен, не вызвано ли это желание чувством вины за то, что ее машина меня чуть не переехала. В качестве первой попытки она предложила мне 20 долларов на ужин.

— Хоть это и разбивает мое сердце и огорчает мой желудок, но я вынужден отклонить ваше предложение.

Она изменила тактику и предложила мне другую идею (лучше великодушия может быть только настойчивое великодушие).

— Подождите минутку, я знаю, как мы поступим. Моему мужу не понравится, если я подберу на дороге молодого незнакомого человека, чтобы подвезти его, но мой сын находится недалеко отсюда. Он сможет это сделать.

Она быстро набрала номер, и вот ее сын уже спешил к нам. Пока мы его ждали, я узнал, что пожилую леди зовут Пру и что она провела в Гейлсберге практически всю свою жизнь. Вскоре мы увидели, как по улице в нашем направлении идет ее сын, человек сорока с чем-то лет, с совершенно озадаченным выражением на лице.

— Привет, мам.

— Как твои литературные курсы, дорогой?

— Хорошо, но не могу сказать, что расстроился, когда меня оттуда вытащили.

Они обменялись быстрыми поцелуями, и Боб повернулся в мою сторону.

— Итак, вы — англичанин.

— Так и есть. Ваша мама была чрезвычайно добра ко мне.

— А, у вас этот акцент и все такое. Здорово. Что скажешь, мам?

— Я скажу, чтобы ты взял двадцать долларов и пошел, покормил Леона ужином. Я думаю что вы двое можете вполне поладить.

— Будет сделано. Леон. Мой грузовик в той стороне.

Вскоре мы уже направлялись в местный маленький ресторанчик, где я обнаружил свой собственный маленький кусочек рая: американский шведский стол или берите-все-что-вы-сможете-съесть.

Если вы никогда не были в американском ресторанчике, работающим по принципу шведского стола, я могу сказать только одно: мало где можно найти подобное. Я лично никогда не видел ничего похожего ни до поездки в Америку, ни после. Вы просто берете большую тарелку и кладете на нее: салаты, овощи, приготовленные на пару и на гриле, мясо в тысячах вариантов, самый разнообразный хлеб. Тут же находится и стол с десертами, который требует, возможно, самого сильного самообладания. У вас есть куча вариантов, чем и в каких количествах наполнить свою тарелку. Само собой разумеется, что вы съедите все, что на нее положили, а затем вернетесь, возьмете еще одну тарелку и совершите новый заход. Сколько раз вы будете это делать, зависит лишь от вашего желания. Это необыкновенный феномен, безусловно, служит показателем американского изобилия и даже радушия. Но кто-кто утверждает, что он также неким образом связан с эпидемией ожирения. Но говорите, что хотите: такой шведский стол, вне всякого сомнения, очень американская черта с любовью этой страны ко всему огромному.

В то время когда я поглощал содержимое своей третьей тарелки, между нами с Бобом завязалась дружеская беседа. Боб оказался подлинным жителем Среднего Запада, преданным членом общины, глубоко любящим свою семью. В центре нашего застольного разговора находилось мое путешествие, однако вскоре мы