Мимо летели и минуты, и мили, я достал бумажку, на которой Джулия написала для меня свой адрес, и принялся помогать Джею прокладывать курс по улицам Чикаго, читая названия улиц и всматриваясь в дорожные знаки. Вскоре показался манящий меня дом, где располагались апартаменты Джулии, и ребята высадили меня пред самой ее дверью. Я распрощался с юными влюбленными и повернулся к входной двери.

Следующие тридцать минут прошли для меня в некотором помутнении рассудка.

Находясь в глубоком шоке от того, что Джулия предложила мне на ночь свой дом, я не слышал ее подробных инструкций о том, какими ключами открывать дверь, я даже не помнил номера ее апартаментов. Передо мной вставала проблема. Она дала мне связку, должно быть, из 30 ключей. Я начал пробовать их по очереди.

Перебрав 21 ключ, я наконец открыл входную дверь.

Войдя в дом, я оказался перед еще тремя дверями, и понятия не имел, какая из них ведет в квартиру Джулии. Я отчаянно пытался вспомнить, что именно она мне говорила, но это было прошлым утром, и мой утомленный мозг отказывался воспроизводить детали вчерашних событий. Я посмотрел на дверь номер один, дверь номер два, дверь номер три и взмолился о том, чтобы мой выбор не завел меня в опасную ситуацию, я слишком нуждался в сне.

Я пробовал уже 15 ключ, чтобы открыть дверь номер один, когда услышал внутри какой-то шорох и быстро отпрянул от двери. Теперь я вспомнил: Джулия просила меня войти очень тихо, поскольку в этом же доме жила семья из шести человек и они, без сомнения, пришли бы в замешательство, если бы меня увидели.

Мой мозг немедленно принялся делать то, что получалось у него лучше всего: паниковать. Я думал о том, что если я войду в неверную дверь, то буду, вполне вероятно, застрелен. Я припомнил, что в Америке вы на законных основаниях можете пристрелить человека, вломившегося в ваш дом. Если это не дверь Джулии, то я как раз и пытаюсь вломиться в чей-то дом. А на дворе глубокая ночь. Подсчет вероятности говорил о том, что на 66 процентов дверь, которую я открываю, — чужая дверь. Я представлял себе молодую мать, прижимавшую к себе на кровати четырех детей, и ее разгневанного мужа, который заряжает свое ружье, чтобы пристрелить меня! Я оставил в покое дверь номер один.

Затем я бросил попытки открыть и дверь номер два после десяти минут страха. Оставалась только одна дверь. Я вставил в замок выбранный наугад ключ и повернул его. Невероятно! Она открылась с первой же попытки (которая в действительности была сороковой, если считать в общем). Пробираясь в квартиру Джулии, я услышал шум и за соседней дверью тоже и теперь не без основания опасался, что семья шестерых вызвала полицию, которая скоро ввалиться в дверь, думая, что я — взломщик. Я мог живо себе представить, как буду объясняться с полицией. Войдя в квартиру, я горячо надеялся на то, что человек за соседней дверью все же не позвонит, куда следует. Я плотно закрыл за собой дверь. Никакая сила не могла заставить меня выйти наружу. В квартире Джулии было уютно и чисто, будто она как раз ждала гостей. Я нашел ванну, помылся и приготовился ко сну. Это был длинный и насыщенный событиями день.

Я нуждался во сне. Очень.

Я постелил себе на диване и уже готовился выключить свет, как раздался громкий стук в дверь.

Кто, черт возьми, это может быть?

Полиция? Не иначе. Я не мог бы ни в чем винить парня за соседней дверью, если он действительно вызвал копов, однако если это полиция, то я в большом дерьме. Каким образом я собираюсь объяснять им свою ситуацию? У меня не было никаких доказательств того, что Джулия сама дала мне ключи. У соседей не было ни малейшего понятия, кто я такой. Я горячо надеялся на то, что за дверью все же не копы, однако, если это был вооруженный ружьем сосед, я, безусловно, предпочел бы увидеть полицию. Я оказался меж двух огней, абсолютно один. Скорее всего, это был конец.

— Да? — спросил я, приоткрывая входную дверь на пару дюймов.

Симпатичная молодая женщина с любопытством заглядывала внутрь.

— Привет, — она широко улыбнулась. — Я — Мэри, соседка Джулии из ближайшей квартиры. Джулия позвонила мне и рассказала, что происходит.

Облегчение, которое я испытал, переполняло меня.

— Привет. Я — Леон. Ваша соседка — самый приятный человек во всей Америке.

— Моя соседка — классическая американка, просто немного непосредственная. Да и я такая же. Наверное, это потому, что мы соседи.

— Вы правы. Очень дружелюбный дом.

— Итак… Можно мне зайти поболтать с вами.

Испытывая благодарность за то, что это оказалась не полиция и не сосед с ружьем, я согласился.

Она расположилась на диване, и мы проговорили около часа: о моей жизни, о ее жизни. Она была замужем, но, похоже, не слишком счастлива. Она казалась мне одинокой.

— Итак, могу ли я быть гостеприимной? Бар находится прямо в том углу. Неплохо было бы сейчас выпить.

— Но… уже почти три часа утра.

— Да, сейчас и начинается самое интересное!

Я был не в том состоянии, чтобы устраивать вечеринку, все, чего я желал, — это оказаться в своей временной постели. Хотя я и хотел впускать в свою жизнь каждую возможность общения, эту дверь, возможно, следовало оставить закрытой. Несмотря на настойчивость Мэри, мне все же удалось в конце концов упросить ее уйти, и вскоре после этого я заснул глубоким сном.

Следующим утром я встал с постели немногим позже девяти часов, то есть я проспал. К десяти утра я был готов уходить, когда опять услышал стук в дверь. Возможно, на этот раз это все же была полиция. К счастью это были Джулия и Элиот, которые вернулись домой пораньше. Увидев их, я вспомнил, насколько беспрецедентной и, скорее всего, неповторимой была ситуация, в которой я себя обнаружил: молодая женщина без выгоды для себя, но с риском потерять многое, предлагает мне место в своей жизни и в своем доме.

Я был счастлив провести остаток утра с ними. Некоторое время я побыл настоящей няней, возня с малышом доставило мне настоящее удовольствие. Джулия предложила довести меня до железнодорожной станции и купить билет до следующей остановки на пути на запад, как будто мало для меня уже сделала. Великодушная Джулия —