– Алло, Эрик-Эмманюэль? Тебя ждет папа Франциск.

* * *

Но пока я вернулся домой. Как приятно вновь увидеть семью…

С нашей собачкой Машкой, молодым черным лабрадором, мы радуемся, возобновив прогулки по полям и лесам Эно[50]. С каждым днем прогулки все длиннее. Мы наслаждаемся: она – уткнувшись носом в землю, я – задрав голову. Конечно же, лес, по которому мы бродим, – два разных леса: свой она втягивает носом, а я свой рассматриваю, но мы постоянно обмениваемся взглядами, прищуриваемся, морщимся от удовольствия, улыбаемся, показывая, как нам приятно идти вот так рядом.

На небе видны полосы черного дыма. Влажную атмосферу пропитывает унылый аромат осени, в котором смешиваются запахи гниющих грибов и разлагающихся листьев. Из глубины долины, оттуда, где блестит серая гладь пруда, слышатся крики. Это дикие гуси – они протяжно кричат, гогочут, тараторят, энергично хлопая крыльями, они поднимаются, затемняя горизонт, как огромная грозовая туча, которая постепенно перестраивается в стаю, и внезапно, как эскадрон всадников, уверенно держащихся в седле, уносятся на юго-запад, в некую дальнюю страну, более теплую и солнечную. До сих пор я не обращал на них внимания, но теперь-то я знаю, куда они летят: в Израиль.

А я завтра улетаю в Рим.

У меня встреча с папой Франциском.

* * *

Римский вечер, сладостный, чудесный, какой бывает только в этом городе. В ресторане (он же книжный магазин) с приглушенным светом мы наслаждаемся блюдами, винами и беседой. Сандра и Сандро Ферри, мои преданные издатели из «Е/О», которое высоко несет знамя европейской литературы как в Италии, так и в Америке, пригласили меня, а также различных представителей ватиканских массмедиа – Андреа Монду, издателя газеты «L’Osservatore Romano», Паоло Руффини, префекта Дикастерии по делам коммуникаций Святого престола, и моего дорогого друга Лоренцо Фадзини, страстно увлеченного литературой, фонтанирующего разными проектами.

Сандро просит меня рассказать о поездке, о книге, которую я, возможно, напишу. Я отшучиваюсь, пытаясь скрыть робость:

– Иисус не писал книг. Он был слишком совершенен, чтобы писать книги.

– Но ведь ты-то как раз достаточно несовершенен, чтобы их писать! – смеется Сандро.

Мы все смеемся. Эта простая фраза меня будто освободила. Мои недостатки и несовершенства, до сих пор казавшиеся препятствиями к написанию такого рассказа, теперь становятся аргументом в его пользу. Такой же паломник, как и другие, я должен описать то, что пережил, описать, как обычный человек, и пусть это повествование будет несовершенным и отрывочным. И я вдруг сообщаю им название книги, которое обдумывал во время пребывания на Святой земле, пока меня не испугала перспектива подобного предприятия: «Испытание Иерусалимом». Все сразу начинают его комментировать и переводить на разные языки.

Сандра замечает, что, несмотря на веселые разговоры, я выгляжу озабоченным.

– Готов встретиться с папой? – шепчет она, лукаво улыбаясь.

Вопрос в точку. Я не могу скрыть волнения. Я неотрывно смотрю на люстру, словно пытаясь отыскать ответ, бормочу что-то бессмысленное, у меня перехватывает дыхание. Было ли мне когда-нибудь так страшно?

* * *

Ночью, когда я давно уже сплю в номере отеля «Sant’Annа» рядом с Ватиканом, какой-то человек открывает дверь и делает пару шагов.

– Эрик! – восклицает он.

Высокий силуэт вырисовывается в дверном проеме, худощавое тело с широкими плечами, но сумерки мешают различить его черты.

– Эрик!

Я поражен силой звучного спокойного голоса. Я выпрямляюсь, отбрасываю подушки, внимательно вглядываюсь.

Он исчез. Я проснулся. Смотрю на часы: половина седьмого. Слишком рано.

Я снова ложусь в кровать, свернувшись клубком под одеялом, заинтригованный, счастливый. Кто был этот человек из моего сна? Манерой произносить мое имя он напомнил мне отца, а манерой держаться – Иисуса; да, силуэт напоминал того, чей запах, тепло, взгляд я ощутил в Храме Гроба Господня.

Я еще слышу звучный голос, и его эхо накрывает меня волнами радости. Что это – видение, эманация отца, Иисуса?

Я не стану упоминать об этом эпизоде в своей книге. За кого меня примут? Такой уязвимый рассудок… Открытый всем веяниям…

* * *

Всем веяниям Духа Святого…

Сегодня на Западе воображение не в почете, его презрительно называют «буйным». А вот наши предки утверждали, что боги использовали это средство, чтобы проникнуть в нас.

Рассудок не ограничивается разумом.

Так и мы не будем сводить бдительность лишь к полицейской слежке за разумом. Чуткость мобилизует другие возможности человека: интуицию, чувствительность, воображение. Я отстаиваю право развивать восприимчивость в любых ее проявлениях.

– Эрик! – возвещает силуэт, только что возникший передо мной.

Он велит мне спешить на встречу с папой.

* * *

Чтобы переступить порог Ватикана, нужно иметь при себе пропуск и некоторый запас времени.

Я предъявляю украшенное гербом приглашение швейцарским гвардейцам, охраняющим границы государства и вход во дворец. У входа в отель «Sant’Anna» стоят стройные молодые солдаты в перчатках, в униформе цвета индиго с белым воротником, в панталонах до колен – под панталонами чулки, плотно охватывающие икры. Дворцовая стража поражает еще больше: на них пестрые полосатые костюмы с шароварами, красные, синие, желтые полосы – цвета Медичи. Эти кокетливо-изысканные персонажи словно пришли из другого мира. Какого? Мира волшебных сказок…

Сопровождающий меня Лоренцо Фадзини сказал, что мы должны прийти заранее, за час с четвертью. И последующие события показали, что он был совершенно прав. Хотя я нахожусь в самом маленьком государстве на свете, мне кажется, будто я шагаю по самому огромному зданию в мире, где коридоры переходят в галереи, приемные сменяются холлами, бесконечной чередой гостиных и залов ожидания. Когда я иду по роскошным комнатам, увешанным и уставленным произведениями искусства, от полихромного мраморного пола до кессонных плафонов, которые заслуживают того, чтобы рассмотреть их как следует, для чего мне пришлось бы обзавестись парой крыльев, ноги сами несут меня к тому, кто помогает мигрантам, кто спешит на помощь бедным, кто обличает бесчеловечность капитализма, кто призывает нас исцелиться от стяжательства, – к наместнику, который вчера в Аргентине, сегодня в самом центре христианского мира борется за униженных и обездоленных. Говорят, он не слишком любит всю эту роскошь, он не наслаждается ею, а просто терпит; он уважает ее, как уважает историю, в которую на короткое время ему суждено было вписать свое имя. Накануне на площади Святого Петра он раздал тысячу обедов неимущим и сам ел вместе с ними.

Теперь мы терпеливо ожидаем, сначала в одной прихожей, затем в другой. Каждые четверть часа немного продвигаемся вперед. Скоро папская библиотека. По коридорам снуют элегантные, нарядные, молчаливые господа, спешащие по неведомым мне делам. Меня поражает изысканность костюмов,