– Ох, не думаю, что из этого получится что-то хорошее, – на крыльцо вышла пухленькая немолодая женщина в переднике поверх простого крестьянского платья и с нелепым чепцом на голове. – Тут же кровь провидицы нужна, а у тебя такого дара нет.

– Ну и что? Все эти нити и так пропитаны её кровью и тех провидиц, которые были до неё. Я просто капну ещё свою, и всё будет хорошо.

– Ты уверена? – нахмурилась женщина.

– Няня, ну конечно я уверена! Давай иглу!

– Возьми вот нож, только сильно не поранься, он острый.

Девочка взяла короткий нож с толстой деревянной рукоятью, придирчиво оглядела его со всех сторон и одобрительно кивнула. Расстелив тряпку на крыльце, она набрала полную грудь воздуха, изо всех сил зажмурилась и воткнула нож себе в ладонь.

– Ой, как больно! – из её глаз потекли слёзы.

– Эйри! Ну надо же было просто немного уколоть палец!

Женщина захлопотала вокруг плачущей девочки. Одним резким движением она выдернула нож из маленькой ладошки и сразу же зажала рану передником, но потом подняла с досок грязное полотно и обмотала им пораненную руку.

– Ну вот, теперь твоей крови тут будет предостаточно. Видишь? Ничего не происходит. Я тебе сразу говорила, что это плохая затея, но ты же меня…

– Кто вы такие и что делаете на моей земле?!

Мэй повернулась на голос одновременно с обитателями лесного домика и обнаружила прямо за своей спиной всадника на большом чёрном коне. Мужчина сурово хмурился, глядя вперёд, будто бы и не видел стоящую перед ним девушку.

– Я… – начала она, но не услышала своего голоса. – Моё имя Алимея Хараган, и это моя земля!

Для убедительности она даже топнула ногой, но всадник продолжал как ни в чём не бывало смотреть поверх её головы. «Это сон…» – до неё наконец дошёл смысл происходящего.

– Мы простые крестьяне. Меня зовут Мэгги, а это моя дочь…

– Не надо, няня, не ври ему! – перебила её девочка, лицо которой перекосилось от едва сдерживаемой злости. – Пусть знает, с кем говорит! Это он убил маму, я видела!

– Маму? – всадник удивлённо приподнял бровь.

– Эйри, остановись! – женщина была в ужасе. Она попыталась удержать малышку, но девочка вырвалась и выбежала на середину поляны.

– Да, мою маму! Я – Эйридия Ра-Фоули, дочь Хейлии Ра-Фоули! А ты – грязный убийца! Убийца!!! Убирайся отсюда! Рион свободный город, он тебе не принадлежит!

Лицо всадника расплылось в кровожадной ухмылке.

– Ошибаешься, деточка, – ответил ей всадник приторно-сладким, издевательским тоном. – Теперь и Рион, и этот лес… Всё это принадлежит мне. Это награда мне от нашего великого короля Эрарда за то, что я уничтожил гнездо рионской колдуньи. Но, как вижу, награда не до конца заслуженная, поскольку одной змее всё же удалось уползти и спрятаться. Какая удача, что мне удалось случайно обнаружить эту маленькую оплошность… Взять их!

Позади него будто бы из ниоткуда появились ещё всадники.

– Нет, стойте! Она же всего-навсего ребёнок! – Мэй попыталась вцепиться в поводья одной из лошадей, чтобы остановить то, что должно было сейчас произойти, но её руки только безуспешно хватали воздух.

Всадники проехали практически сквозь Мэй и окружили девочку, которая поняла, что совершила глупость, и начала испуганно пятиться, прижимая к груди обмотанную тряпкой руку.

– Эйри! Нет! – закричала женщина, и Мэй увидела, как воины выворачивают ей руки, пытаясь удержать.

Предводитель этого маленького отряда спешился и пошёл между лошадьми, на ходу обнажая меч.

– Не-е-е-ет! – пронеслось над лесом.

Мэй в ужасе зажала рот двумя руками и почувствовала как к горлу подкатывает тошнота от того, что ей предстояло увидеть. Женщина вырвалась, подобрала валяющийся на земле нож и с размаху вонзила его в руку, державшую занесённый над ребёнком меч. Её тут же снова схватили. Предводитель несколько мгновений удивлённо разглядывал торчащее из руки узкое лезвие, а затем вонзил свой меч в грудь женщины по самую рукоять.

Он отпихнул обмякшее тело, высвобождая оружие из оков плоти, и снова занёс его над Эйридией, чтобы нанести последний удар. Она подняла на него свои глаза, но в них больше не было страха – только боль и презрение. Кровь капала с меча и из нанесённой маленьким ножом раны на её тёмные волосы, на нежное личико, на хрупкие плечики, на прижатые к груди руки… Вдруг ненависть в её глазах сменилась удивлением, и она выставила вперёд руку, на которую было намотано только что законченное полотно.

Меч опустился, но пронзил лишь бесплотную тёмную тень и ушёл в землю. Воины отпрянули в стороны, даже их предводитель отступил на шаг, с отвращением глядя на тряпку, которая упала к его ногам, шевелясь, будто комок чёрных червей. Волокна двигались, переплетались между собой, извивались и скручивались, на глазах меняя цвет, а потом вдруг выпрямились, развернулись, и на земле остался лежать поражающий своей свежестью портрет красивой черноволосой женщины.

– Мама? – тихо прошептала тень Эйридии, но её голос прозвучал так, будто прогремел с небес.

– Это магия колдуньи, мой лорд! Его надо сжечь! – сказал кто-то из воинов, и в руке главного тут же появился горящий факел.

– Если ты сделаешь это, вы все умрёте, – снова зазвенело над поляной. – Ты, твои воины, твой король, другие лорды и короли, дети, внуки и правнуки тех, кто когда-нибудь просил для себя пророчеств у рионских прорицательниц. Все, кого мне удалось спасти после того, как ты сжёг мой дом. Ты уже убил половину Сальсирии. Поветрие началось по твоей вине. Хочешь убить остальных? Тогда давай, жги!

Факел погас.

– Что? Не нравится чувствовать ответственность за тысячи смертей? Тогда чувствуй её за тысячи жизней. Это наказание тебе за то, что ты сделал. Береги портрет моей матери, рионский лорд. Если с ним что-нибудь случится… Ты уже видел, чем это может закончиться.

Голос стих, и тень растворилась в солнечных лучах, будто бы её никогда и не было. Воин поднял с земли портрет и долго смотрел на него, но в этот раз уже никто не говорил ему, что полотно нужно уничтожить. Они исчезли. Все. А потом исчез и он. Поляна опустела. Мэй вдруг поняла, что забыла дышать, и с шумом втянула в себя воздух.

– Эйридия! – сжав кулаки, крикнула она в гулкую тишину давно не существующего леса