плечо до того, как он успел это исполнить.

– Он в порядке?

– Будет. Тот урод хорошо его задел.

– А ты? Ты в порядке? Ты разбил кулаки?

Он поднимает правую руку, и я с силой выдыхаю.

– Да. Не в первый раз и не в последний. Оно того стоило.

Я останавливаюсь и, как только он повторяет за мной, обнимаю его. Он неподвижен как статуя, когда я обвиваю руками его талию и прижимаюсь щекой к груди. Дружеские объятия выходят весьма неловкими, вероятно потому, что Тайлер не особо общительный, не говоря уже об объятиях.

Однако чрез несколько секунд он расслабляется и обнимает своими мощными руками мои плечи. Он подается мне навстречу, и я улыбаюсь.

– Спасибо. За то, что вступился за Оукли, но еще за то, что прогнал того парня.

– Ерунда, – нарушает тишину его хриплый голос.

Он отстраняется от меня и опускает глаза на распухшее месиво, бывшее когда-то его костяшками.

– Идем. Оукли, наверное, сводит всех с ума.

Оставшуюся часть пути мы не разговариваем, и я не успеваю оглянуться, как мы останавливаемся перед белой дверью со словом «врач», нанесенным жирными красными буквами.

– Я тебя оставлю. Просто входи. Уверен, тебя ждут.

Я смеюсь. Тайлер кивает и разворачивается, чтобы вернуться в раздевалку, но останавливается и смущенно смотрит по сторонам.

– И спасибо. За… объятие… Я не знал, как мне это было нужно, пока… ну, ты поняла.

Он покачивается на пальцах, готовый сбежать в любой момент.

– Тебе не обязательно благодарить меня, Тайлер. Мы друзья, а это то, как поступают друзья. Тебе не обязательно все время держать чувства в себе.

Я коротко ободряюще улыбаюсь ему. Он отвечает улыбкой, кивает и, снова развернувшись, уходит.

Собрав всю свою уверенность, я открываю дверь и вхожу в кабинет. Меня сразу же встречает запах дезинфектора, и я морщу нос.

Оукли сидит на импровизированной больничной койке в центре помещения, хмуро глядя в стену. С него сняли свитер и экипировку и заменили их на повязку вокруг плеча и пакет со льдом на пояснице. На его лице пятна крови, и меня передергивает от воспоминания о кровавой луже на льду.

Я резко втягиваю воздух, привлекая его внимание. Стоит нашим глазам встретиться, как я начинаю сбивчиво тараторить:

– Ты в порядке? Какого черта там случилось? Меня чуть инфаркт не хватил, пока ты лежал там без движения!

Он беззаботно смеется, сверкая зубами. Я свирепо зыркаю на его несерьезность. Ситуация не смешная.

– Это не смешно. Ты в повязке!

Я показываю пальцем на его травмированное плечо.

– Ава, я хотел бы познакомить тебя с моими мамой и сестрой, Энн и Грейси, – говорит Оукли, пряча улыбку в кулаке.

Я застываю. Что?

– Вот это да! Так прекрасно снова тебя увидеть. У нас не было времени поболтать, не то чтобы как следует представиться.

Я медленно поворачиваю голову и вижу на двух стульях у стены маму с дочкой, которых встретила раньше.

Охренеть. Только не это. По шее ползет жар, когда я сверхнеловко машу им рукой.

Грейси прыскает, а Энн вскакивает с места, чтобы поприветствовать меня. Она подбегает ко мне и притягивает в объятия, на которые я настороженно отвечаю.

Энн пахнет мятой и свежим бельем, напоминая мне Лили. По телу растекается тепло, и я расслабляюсь. За спиной Энн на нас таращится Оукли в явном замешательстве.

– Я же не терял сознания? Откуда вы уже знаете друг друга?

– Вполне мог бы. Как ты не увидел того парня? – выговаривает ему Грейси.

Он показывает сестре средний палец.

– Я его увидел. Просто на несколько секунд позже, чем надо.

– Не начинайте, вы двое. Я только что наблюдала, как моего сына просто вынесли. Последнее, что мне нужно, это еще больше стресса.

– Вынесли? – морщится Оукли. – Кто научил тебя так говорить?

– Я, – заявляет Грейси.

– Ну, перестань. Звучит странненько.

– Нет, спасибо. Мне нравится, что мама становится более продвинутой.

Оукли морщит нос:

– Более продвинутой?

– Прекрати вести себя как козел.

Энн стонет.

– Можем мы, пожалуйста, не сбиваться с темы. Ты спрашивал, как мы познакомились с твоей Авой.

Взгляд Оукли смягчается, когда он снова смотрит на меня.

– Точно.

– Твоя сестра шумела на трибунах и привлекла внимание Авы. Мы едва успели поболтать, как началась игра. Мне потребовалась минута, но я узнала ее по фотографиям, которые есть в Сети, – объясняет Энн.

Я краснею. Ох.

– Я просто говорила маме, какой Тайлер горячий. Не то чтобы я кричала во всеуслышание, – добавляет Грейси.

Оукли сердито смотрит на сестру:

– Тайлер не горячий. Он слишком взрослый для тебя.

– Сейчас, может, и слишком взрослый. Мы можем пересмотреть это через два года.

Грейси смелая, это очевидно, поскольку продолжает бодаться со своим гиперопекающим братом. Честно говоря, я не думаю, что Оукли стоит переживать насчет Тайлера. Я мало что знаю о его вкусах, кроме того, что он не любитель ходить на свидания, но сомневаюсь, что ему нравятся несовершеннолетние девочки.

– Тебе надо в больницу, чтобы осмотрел врач? – выпаливаю я.

Оукли признательно улыбается мне за вмешательство и протягивает здоровую руку, как будто ждет объятий. Я качаю головой, опасаясь демонстрировать чувства на глазах у его семьи, с которой только что познакомилась, но он лишь закатывает глаза и, встав с койки, идет ко мне.

– У меня все тело болит, Ава. Не заставляй меня умолять, – шепчет он, когда встает прямо передо мной.

Очевидно, это все, что требуется, чтобы я передумала, потому что в следующую секунду я шагаю прямиком к нему и обнимаю за талию. Он может держать меня только одной рукой, но это неважно. Его прикосновение – это утешение, которого мне так не хватало, хоть я и не знала.

– Оукли, мы прогуляемся, пока ты не будешь готов, – мягко говорит Энн, после чего шаги удаляются в сторону двери и та со щелчком закрывается.

– Наконец-то. – Оукли тяжело вздыхает и отстраняется от меня. – Я не хотел просить их выйти, но ждал этого с тех пор, как ты вошла.

Я открываю рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, когда он прижимается к моим губам и стонет низко и тихо. Вибрация его стона пробивает меня от губ до пальцев на ногах.

Через несколько мгновений я отстраняюсь. Губы Оукли тянутся вслед за мной. Если бы не его рука, зажатая между нами, у его груди, может, я бы позволила ему целовать меня дальше. Но сейчас мое беспокойство за него слишком ярко выражено.

– Ты так и не ответил, когда я спросила, что там произошло. Какой диагноз? Тебе нужно