пальцами зашитую рану над моей левой бровью.

– Все не так плохо, как выглядит.

Накрыв ее руку своей, я отвожу ее от лица и переплетаю наши пальцы.

– Это Дэвид, да? Вот придурок. Мне так чертовски жаль, что это случилось, – вздыхает она.

Пожав плечами, я слабо улыбаюсь:

– Оно того стоило. Поверь мне.

– Нет, не стоило. Он не стоит твоей боли.

– Перестань, – бормочу я, нежно прихватывая ее подбородок и заставляя посмотреть на меня. В ее глазах слишком много печали. – Я не могу изменить прошлое, но могу проследить, чтобы он не ушел безнаказанным за то, что сделал. Верь мне, когда я говорю, что согласился бы и на сотню ударов, если бы это значило, что он будет наказан за то, что обидел тебя.

Ава ласково улыбается.

– Кто-нибудь говорил тебе, что у тебя золотое сердце?

– Мало кому выпадал шанс узнать это.

– Мне выпал.

Я наклоняюсь, пока наши губы не соприкасаются, ее дыхание смешивается с моим.

– Да, детка. Тебе выпал.

Не теряя ни секунды, она поднимается на цыпочки и целует меня. Я рычу от ощущения ее губ на своих, наплевав на то, каким озабоченным при этом выгляжу.

Ава подается навстречу, прижимаясь грудью к моей. У меня в мыслях нет сомнений: ничто в жизни не сравнится с ощущением ее тела вплотную к моему и тихих звуков ее удовольствия, проникающих мне в рот. Я продолжаю брать и брать от нее, совершенно одержимый тем, как она делает то же самое.

Я кладу ладони ей на талию и сжимаю, впиваясь пальцами в кожу. Сильное чувство собственности заставляет меня провести вниз по ее бедрам и заднице, прежде чем подхватить на руки.

Моя, моя, моя.

Она обхватывает меня ногами и скулит, когда наши тела располагаются так, что мой член прижимается к ее прикрытому легинсами центру.

Я рычу от удовольствия прямо ей в губы.

– Нам надо притормозить, – хриплю я.

– Да, – выдыхает она, но скользит губами по моей челюсти, выцеловывая дорожку к горлу.

Я несу ее к дивану и сажусь, держа ее на коленях. Ава вскрикивает, когда я дергаю бедрами, притираясь к ней своим стояком.

– Тихо, солнце. Мэтт услышит. – Ее глаза вспыхивают, и я рычу. – Тебя это заводит? Мысль о том, что он услышит, как хорошо я хочу тебе сделать?

Она рвано кивает, и мое самообладание лопается.

Удерживая ее взгляд, я веду ладонью между нами и оттягиваю пояс ее легинсов.

Она лишь приоткрывает губы и опускает глаза, чтобы видеть. Я скольжу пальцами под пояс и ругаюсь, ощутив только горячую обнаженную кожу.

От первого же прикосновения моего пальца к ее влажной плоти член пульсирует, и на секунду мне становится страшно, что я кончу в штаны, как какой-то девственник. Ее стон, когда я провожу длинным пальцем по скользкой плоти, не облегчает мне задачу.

– Ты такая мокрая. – Мой голос звучит так, словно я наглотался стекла.

Она только кивает и подается навстречу моей руке, желая большего. И я даю больше, погружая палец внутрь. Ее киска, узкая и очень горячая, всасывает меня и течет, когда я вынимаю палец и начинаю трахать ее им.

Глаза Авы закрываются, а тело дрожит.

– Да, Оукли. Прошу.

– Просишь что?

Я медленно двигаю пальцем, и ее глаза распахиваются. Ее уязвимость молотом лупит меня в грудь. Кончиком пальца я обвожу ее влажную дырочку.

– Просишь продолжать так?

– Нет. – Ее щеки алеют, она трется о мою ладонь и умоляет: – Заставь меня кончить. Прошу, мне нужно кончить.

– Хорошо, детка. Я дам тебе то, что ты хочешь, – шепчу я, добавляя второй и третий пальцы. Она кладет ладони мне на плечи и двигается на моей руке, ногтями впиваясь мне в кожу.

Быстрыми, отчаянными движениями я задираю ее футболку выше груди и щипаю ее соски под прозрачным бежевым лифчиком. Ее стеночки трепещут вокруг моих пальцев, и я подаюсь к ней, согревая дыханием ушко.

– Кончай, Ава. Дай мне услышать, какие звуки ты издаешь, когда отпускаешь себя. Пусть все знают, как тебе хорошо.

Я прижимаю ладонь к ее клитору, и она выгибается мне навстречу. Я одновременно чувствую и вижу ее освобождение. Разинув рот, я смотрю, как она кончает, откинув голову и извиваясь в экстазе.

Она вздрагивает, и мои пальцы продолжают заполнять ее, несмотря на то, что она резко подается вперед и ловит мой взгляд. Звуки, которые издает ее насквозь мокрая киска, пока мои пальцы медленно двигаются в ней, за гранью порочности, но мне мало. Она дотрагивается до моей руки и я не замечаю, как ее лицо едва заметно кривится при движении.

Я быстро убираю пальцы и сую их в рот, слизывая ее вкус.

Ава дрожит.

– Ты в порядке? Я не был слишком груб?

Она качает головой и нежно прижимается к моим губам.

– Нет. Я более чем в порядке.

– Хорошо.

Я опускаю ее футболку и вожу большим пальцем по ее бедру. Она сворачивается клубочком у меня на коленях.

– Ты остаешься?

Та самая уязвимость, которую я видел раньше, возвращается, на этот раз заставляя ее голос дрожать. Не надо быть гением, чтобы понять, что она имеет в виду не только сегодняшнюю ночь.

– Да, солнце. Я остаюсь.

Глава 20

Ава

Пронзительный ветер бьет по коже, и на руках под толстовкой появляются мурашки. Октябрьский холод гонит меня быстрее по тротуару к кофейне, где мы должны встретиться с Адамом.

Шею зажало величайшим спазмом из-за того, что я всю ночь провела, растянувшись поверх огромного мужчины на слишком маленьком диване.

Мы с Оукли отрубились вскоре после того, как он заставил меня кончить так сильно, что я увидела звезды. И несмотря на причину, по которой я оказалась у него дома, когда должна была провести вечер дома за учебой, я проснулась с огромной улыбкой на лице. Пришлось упрашивать его расцепить свои мощные руки вокруг меня, но в конце концов он уступил.

Он не пришел в восторг от моей встречи с Адамом в кафе после занятий, но у него не было выбора. Мы с Адамом встречаемся раз в несколько дней, чтобы выпить кофе. Я не собираюсь менять свои привычки, хотя утром Оукли и попытался переубедить меня, вжав в матрас и заставив кончить своими губами.

Я едва не сдалась, и к тому времени, как я очнулась от своего похотливого тумана, у меня оставалось всего двадцать минут, чтобы успеть на утренний семинар.

По крайней мере, Оукли хватило приличия дать мне свое худи,