– Да ладно, мам. То, что у меня есть парень, не значит, что мне нельзя смотреть на другого красавчика.

– Где я ошиблась с тобой? – вздыхает ее мать, но это не раздраженный вздох, а счастливый. От этого мое сердце сжимается. Боясь, что меня поймают за подслушиванием, я отворачиваюсь обратно. Однако не успеваю, и женщина обращается ко мне.

– Ох, дорогуша, извините за манеры моей дочери. Надеюсь, мы вам не помешали, – говорит она, сурово глядя на дочь, которая теперь переписывается с кем-то, совершенно не обращая внимания на окружающих.

– Нет-нет! Не помешали. Я просто искала… своих друзей! Они еще не пришли, – неловко бормочу я.

– Что ж, надеюсь, они скоро придут. Игра вот-вот начнется. Мы сами приехали всего несколько минут назад. Ненавижу пропускать разминку! Кстати, я Энн.

Ее материнский тон греет мне сердце, и я не могу удержаться от улыбки.

– Я Ава. Приятно познакомиться.

В глазах Энн мелькает что-то похожее на узнавание, но она не успевает ничего сказать, как ее перебивает дочка:

– Мам, прекрати пугать местных.

Девушка убирает телефон и смотрит на меня. На ее лице мелькает такое же выражение, и меня мутит от нервов. Девушка моргает, и ее взгляд становится обычным.

– Простите ее. Она редко выбирается куда-либо. Я…

– Ава, игра сейчас начнется. Скажи своим новым друзьям, что увидишься с ними в другой раз, – упрекает Морган.

Огни вокруг гаснут, и я говорю:

– Надеюсь, вы получите удовольствие от игры. Приятно было познакомиться с вами обеими.

* * *

Это случается в середине второго периода.

Толпа орет так громко, что мне хочется заткнуть уши, когда Оукли получает шайбу и покидает свою зону. Он на полной скорости скользит по льду, обходя всех соперников с уверенностью, которую я видела только у него.

Я замечаю игрока раньше него. Все происходит будто в замедленной съемке.

У Оукли нет шансов затормозить, когда он поворачивает голову и получает удар сбоку. Он ехал слишком быстро, и когда он летит по льду, я перестаю дышать. Он слишком сосредоточился на пути к воротам и не видел защитника, пока не стало слишком поздно.

С бешено колотящимся сердцем я встаю и смотрю, как его плечо врезается в лед, после чего Оукли лежит без движения. Впервые за вечер толпа замолкает.

На лед выбегает врач команды с носилками и маленьким красным чемоданчиком и загораживает от меня Оукли. У меня трясутся руки, пока я пытаюсь пройти мимо стоящих перед нами фанатов. Я даже не замечаю, что Морган держит меня за руку, пока она не тащит меня сквозь десятки тел. Когда мы наконец выходим на свободное место, я вскидываю руки ко рту, заглушая вскрик.

Оукли лежит на спине, зажимая правое плечо и скривившись от боли, но хотя бы двигается. Он кричит на судью, изо рта брызгает кровь и капает на лед вокруг лужицы возле его головы.

Врач стоит на коленях рядом с Оукли и безуспешно пытается помочь ему сесть.

Морган выкрикивает мое имя, и я отрываю глаза от Оукли. Она показывает на завязавшуюся на площадке драку.

Тайлер держит травмировавшего Оукли игрока за горло и раз за разом бьет. Он сбивает с соперника шлем и коньком отбрасывает его в сторону. Остальные судьи лихорадочно пытаются оторвать Тайлера, но он не останавливается.

Я слышу, как судья произносит «удаление» и «дисквалификация», но, похоже, Тайлер его не слышит.

– Какого черта происходит? – кричит светловолосая девушка, но ей никто не отвечает.

Адам кричит, чтобы привлечь внимание Тайлера, и каким-то чудом Тайлер отпускает соперника так быстро, будто обжегся. Не глядя больше ни на кого, он резко разворачивается и покидает лед.

К тому времени как я поворачиваюсь в ту сторону, где упал Оукли, его там уже нет. На его месте только ярко-красная лужица. У меня сосет под ложечкой.

– Иди, Ава. Он будет в медкабинете. Хочешь, я тебя провожу? – Морган растирает ладонями мои руки.

– Нет, я в порядке, – бормочу я и, развернувшись, оставляю ее там.

Расставив локти я начинаю проталкиваться сквозь толпу, не заботясь о том, что раздражаю кого-то и они ругаются на меня. Я миную трибуны и уже готова пересечь большое открытое пространство с лотками, когда меня кто-то хватает.

Это так неожиданно, что я чуть не спотыкаюсь, когда вокруг моего запястья смыкаются костлявые пальцы и дергают к круглому, невысокому телу.

– Эй! Что происходит? Ты подружка Оукли Хаттона, верно? Я видел тебя на фотках, – говорит незнакомец, брызгая слюной. Я не понимаю, он злится или ему любопытно.

– Отпусти меня, – велю я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос не дрожал от страха, пробирающего до костей.

– Отведи меня к нему. У меня есть вопросы для газеты.

Он сжимает крепче, когда я пытаюсь отнять руку.

– Пусти. Меня.

Мужчина скалит зубы, и я проглатываю скулеж, когда его хватка становится болезненной.

– Отведи меня к нему. Это поможет мне получить давно назревшее повышение.

– Единственное, что ты получишь, так хватая ее, это сломанный к хренам позвоночник.

Темно-карие, почти черные глаза встречаются с моими поверх плеча незнакомца, и я почти плачу от затопившего меня облегчения. Челюсти Тайлера сжаты так сильно, что, я уверена, болят, когда он встает между мной и незнакомцем и сжимает удерживающую меня руку так крепко, что незнакомец вскрикивает.

Мое освободившееся запястье пульсирует. В два огромных шага я оказываюсь за спиной Тайлера и глотаю воздух, стараясь забыть, что это вообще произошло.

– Тайлер Бейтман! Расскажешь мне, что там случилось? У тебя разбиты костяшки.

– Разбиты или нет, но если ты не свалишь обратно в клоаку, из которой появился, то я сделаю с тобой то же, что с Салливаном, – рявкает Тайлер.

– Всего один комментарий, – умоляет мужчина, явно наплевав на угрозу Тайлера.

– Идем, – тихо говорю я. Каким-то образом Тайлер напрягается еще больше. – Нельзя, чтобы тебя видели здесь таким, и команде не нужны плохие публикации из-за того, что ты побил какого-то мерзкого журналиста.

Он лишь резко кивает. Я выхожу из-за его спины и позволяю увести меня прочь от журналиста. Только увидев татуировку с окровавленным сердцем на его бедре, я понимаю, что он полуголый.

Тайлер мрачно посмеивается, как будто почувствовав точный момент, когда я заметила нехватку одежды на нем.

– У меня был выбор одеваться или найти тебя и отвести к Оукли. Он грозился лично пойти за тобой, но врач вправил его