Шрифт:
Закладка:
– Спасибо, вы меня успокоили… – еще сильнее перепугался Уилл.
Его хромота стала невыносимой, поэтому он, к своему стыду, едва поспевал за несущим светильник бойким Галфридусом Жедрусзеком. Наконец спуск закончился. Вдвоем они вышли в низкий освещенный коридор, упирающийся в дверь из камня, на которой были выдолблены многовековые надписи. Неужели это те самые демонические письмена Хор’Аф? Или какие-то иные? Через весь коридор тянулась бордовая ковровая дорожка, а по бокам стояли скамьи. Стены украшали красные гобелены без каких-либо символов или гербов. Точно такие же гобелены Уильям видел повсюду, пока не сообразил, что это и есть герб Йефасского замка: просто красная ткань, обшитая по краям черными нитями.
– Суд будет проходить за той дверью, – подсказал Галфридус и показал пальцем на закрытые створки.
Однако он так и не дошел до этой каменной двери, а повернул влево, в узкий коридор, который почти сразу упирался в тяжелую железную дверь, напоминающую узилище. Ее темный проем ничем не освещался, и она открылась гулко, отозвавшись эхом в сердце перепуганного Уильяма.
– Это место очень древнее? – выдавил он, чтобы хоть как-то отвлечься от дурных мыслей.
– О да, намного старее замка! – с гордостью произнес Галфридус. – Ему даже больше лет, чем нашему клану, и это место видело столько крови, боли и смерти, сколько не видел весь мир. Вы не представляете, юноша, сколько несчастных здесь молило о смерти, когда их иссушали!
С этими словами он ввел Уильяма, которому сильно поплохело, в железную дверь, отворившуюся изнутри. Там, в крохотном помещении, ждали два вампира, которые смотрели на управителя преданным взглядом – так смотрят прирученные псы. Они были одеты в простые черные одежды, оба коротко острижены. В помещении располагалось несколько каменных столов, скорее напоминающих алтари для жертвоприношений; тьму разгонял крохотный светильничек, чадящий плохим маслом.
– Прощайте! Я оставляю вас на них! – коротко проговорил старичок и пропал, грохнув металлической дверью.
Уильям услышал, как в коридоре Галфридус Жедрусзек приказал кому-то, кто спустился за ними следом, охранять помещение подготовки.
– Раздевайтесь, – сказал первый вампир, как две капли воды похожий на второго.
В тусклом свете замолкнувшего от страха Уильяма принялись обмывать в принесенном тазу, где вода была так холодна, что даже у него застучали зубы. Ему привели в порядок спутавшиеся от крови волосы, сняли с бедра повязку, под которой почти зажил рубец, затем обтерли досуха куском полотнища и дали рубаху и штаны.
Чего ему бояться, думал Уильям.
У него от ледяного страха, пробирающего до костей, заколотилось сердце, словно желая отогреть закоченевшее тело. Правда же, чего ему бояться? Его покровитель, граф Тастемара, пообещал, что все будет хорошо, что скоро все закончится. Разве он не выступит перед советом бессмертных как должно? Этой мыслью, как костром в ночи, Уилл пытался разогнать сжимавшуюся вокруг него тьму страха. Чего ему бояться, повторил он в третий раз.
– Присядьте, – пробормотал один из прислужников, указав на алтарь. – Нужно подождать…
В черных штанах и рубахе, почти неотличимый от этих вампиров, Уильям послушно присел и принялся ждать. Время текло долго. Сердце продолжало колотиться в груди, как испуганная птица в клетке, и казалось, этот стук разносится далеко за пределы помещения, долетает до самого графа.
Где-то в коридоре послышались тихие разговоры. Зашелестели подолы юбок. С протяжным скрежетом каменные двери отворились, и голоса истончились, пока не пропали окончательно.
Значит, скоро…
Все продолжало тянуться бесконечно долго, и Уильям весь измучился попытками убедить самого себя, что все будет хорошо. Прислужники вслушивались, – кажется, кого-то ждали. И действительно, вскоре железная дверь со скрипом отворилась и внутрь вошел еще один вампир, одетый куда богаче – в черно-красную накидку, продетую через голову и не сшитую по бокам. В руках он держал глиняный кубок безо всяких украшений, однако сжимал его так бережно и с почтением, что сразу стало ясно – это и есть тот самый Гейонеш. Церемониальный напиток памяти… Протянув его своими худыми руками, вампир глухим низким голосом приказал:
– Пейте, пейте до последней капли!
Приняв кубок, Уильям вгляделся в багрово-черный напиток с маслянистой пленкой и подозрительно принюхался.
Пахло словно высыхающим прудом, целиком затянутым ряской, находящимся в тени ив, отчего там развелось много мошкары. Это был сырой, болотный, тяжелый запах, отдающий к тому же кислым железом. Будь Уилл опытным вампиром, а не рыбаком, он бы сказал иначе – это похоже на кровь зараженного чумой человека. Однако ему это было неизвестно. Обеспокоенно выдохнув, он залпом осушил глиняный кубок. Гейонеш оказался куда горше крови, водянистым и склизким, и пришлось постараться, чтобы подкативший к горлу ком скользнул назад в брюхо.
Ничего не происходило. Уилл хотел было встать, но его остановили, прикоснулись к нему со всех сторон – уважительно, но настойчиво.
– Полежите. Должно пройти время… – произнес один прислужник.
Уилл прилег, прикрыл глаза и попытался понять, что он чувствует. Однако ощущения у него были точно такими же, как и пять минут назад. Может, напиток приготовили неправильно, показалось ему. Единственное, что он ощущал, – это нарастающую легкую слабость, но связывал ее прежде всего со своими страхами. Позже он попытался шевельнуть пальцами, однако в них стало неприятно покалывать.
* * *
Наконец, спустя неопределенное количество времени, прислужник отодвинул его веко и вгляделся в мутный синий глаз. Уильяму приказали подняться, и он присел на каменный алтарь. Так он продолжал сидеть, уронив голову, и тер глаза, которые потеряли остроту.
– Пойдемте, – сказали ему.
Покачиваясь, как ковыль в поле под напором ветра, Уилл направился следом за прислужником, который ранее подавал ему кубок. Один шаг, второй, третий… Вроде бы он не падал, хотя голова продолжала кружиться, а глаза словно затянуло пеленой, отчего он постоянно их тер. Уильяма вывели в коридор, и он огляделся, хромающий, ссутулившийся. Ему показалось, что он заприметил сидящую на скамейке Йеву. Поначалу он принял это за плод воображения под действием Гейонеша, но это и правда была она. Увидев его, графская дочь вздрогнула и опустила глаза, в которых заблестели слезы. Вампир хотел подойти к ней, но ему не дали.
Затем он заметил и сидящего поодаль рыжеволосого Леонарда в нарядном зеленом кафтане. Леонард вновь улыбнулся, и Уильям уперся в него рассеянным, мутным взором, понимая, что в этой улыбке спрятаны все ответы. Так он и продолжал качаться на месте, как больной, но прислужники вскоре взяли его под локти и повели дальше – в глубокую черную пещеру.
Они стали спускаться по ступенькам, все глубже и глубже. После нескольких поворотов Уилл попал в зал, где колом стояла древняя тьма и только вдалеке подвесили один светильник, казавшийся тусклым светлячком. Посередине был большой каменный круглый стол, разделенный на две половины. Проход между ними расширялся к центру – и этот центр служил местом судилищ. Именно туда прислужники повели подсудимого. Старейшины сидели за этим каменным столом – такие же неподвижные каменные изваяния, словно часть пещеры, как и всё вокруг.
Уильям встал в центре, а по бокам от него замерли два вампира-прислужника. Пожалуй, стоило бы поклониться и поприветствовать бессмертных… Однако он только качался и в немом страхе пытался разглядеть их сквозь мутную пелену.
В ответ все старейшины глядели на него своими старыми неподвижными глазами, в которых давно потухла искра человечности. На их бледных лицах проглядывала высокомерность, делающая их похожими друг на друга, отчего перепуганный Уильям не сразу узнал своего защитника. Сцепив руки в замок, Филипп сидел в зеленом котарди с вороньими узорами. Его прямая линия губ, обычно выражающая твердость характера, сейчас была надменно изогнута вниз. Едва приподняв подбородок, он смотрел на подсудимого как на чужого – в его облике не ощущалось ни живости, ни теплоты.
Старейшины были разных возрастов – от достаточно молодых до глубоких старцев. Уильям испуганно посмотрел на одну женщину: ее редкие жидкие волосы висели тонкими полосками на черепе землистого цвета, а кожа иссохла так, что натянулась в районе рта, обнажив острые клыки. Содрогнувшись от встречного взгляда, он опустил глаза на свои ноги и замер.
– Итак, – начал суд один из старейшин. – Перед нами некогда человек, а ныне незаконный преемник Гиффарда фон де Аверина. Нам предстоит решить, оставить ли этому преемнику
