Уильяму стало любопытно. Видя, что герцог – большой любитель поговорить, он поинтересовался:

– А что за история? – И тут же одернул себя: – Или не стоит ворошить прошлое?

– Почему же, – улыбнулся герцог. – Прошлое всегда нужно помнить, мой юный друг. Если хотите, то расскажу. – И после жадного кивка начал рассказ: – Тогда, восемьдесят два года назад, я еще жил во дворце Габброса. И так случилось, что ночью какой-то неосторожный дурак кинулся на девицу прямо на пути проходящего караула. Его, конечно, закололи копьями. Ну а в городе поднялась паника… Обнаружив у мертвеца полный набор острых зубов, все принялись заглядывать в рот друг к другу.

Меня тогда не было в городе: я отбыл на суд одного из старейшин. Однако мои верные слуги, Йохве с сыновьями Гиффом и Ролланом, остались во дворце. Я приказал им приглядывать за Артроном, наследником короля, а также его новорожденным сыном, рождение которого, к слову, прошло под присмотром моего слуги. И тогда после осмотра на мою прислугу обрушился весь гнев… Йохве чудом укрылся в подвале у одного приятеля, а вот своих детей, еще мальчишек, он увести не успел – их швырнули в темницу.

Горрон ненадолго умолк, а затем продолжил:

– Старший королевский сын, Артрон, был умным и проницательным мужчиной. Из него вышел бы великий правитель – один из лучших, которого я когда-либо знал. Он давно уже понимал, кто я и кто мои слуги, но не гнушался нашей природы. Артрон любил меня больше, чем родного отца-короля, поэтому попытался вызволить моих слуг из тюрьмы.

Но знаете, Уильям… Порой лучше оставаться безучастным к чужой боли, иначе можно стать ее частью. Артрон совершил большую ошибку… Он проигнорировал подстерегающие его опасности, слишком многие узнали о попытке спасти приговоренных к смерти вампиров. В ту же ночь убили его отца, короля. Задушили в собственной постели, но выставили это так, будто его загрыз вампир. И это сработало! Средний брат, Отис Второй, обвинил старшего в сговоре с демонами, а перепуганный народ вместе с некоторыми ушлыми придворными поддержали его.

Совсем юных Гиффа и Роллана пытали, заставляя признать, что наследник короля продал душу демонам, но они молчали. Им вырвали языки, спилили клыки, чтобы не могли кусаться. Их оставили умирать от холода и голода. Артрона попытались убить вслед за отцом, но он успел вовремя сбежать с семьей в свои владения на востоке. Почувствовав власть, его брат попытался закрепиться – и начались гонения на верных старому королю Оренолду и его старшему сыну людей. Придворных замещали. И буквально за пару месяцев, пока я отсутствовал, их всех либо перевешали за пособничество демонам, либо они убежали вслед за Артроном. Когда же я вернулся в Габброс, то пожар уже стих и Отис сидел на троне, а проклявший его Артрон признал свое Стоохсское герцогство отдельным королевством.

– И что вы сделали, чтобы все исправить? – прошептал Уильям, поглядывая на замершего слугу, который слушал рассказ с печалью в глазах.

– Много чего, но даже мы не способны поворачивать историю вспять, если она несется вперед, как закованный в железо конь. Меня не посмели тронуть, потому что побаивались. Я вытащил из тюрьмы почти умерших от истощения мальчиков, Гиффа и Роллана. Тогда же приложил все усилия и связи, чтобы восстановить то, что было порушено за сезон, – но бесполезно… Артрон хоть и проклял брата навеки, но ввязываться в братоубийственную войну не собирался. Однако его потомки сделают это за него.

– Это ужасно! – поразился Уилл. – Получается, весь ваш труд был уничтожен просто чередой событий?

– Вся наша жизнь – череда событий, предсказуемых и непредсказуемых, поэтому не стоит удивляться. Рано или поздно, но любая империя рушится, это лишь вопрос времени.

– Что же вы сейчас будете делать?

– Я… – И Горрон де Донталь замер, прислушиваясь. Затем довольно потер ладони и облизнулся. – Ах, у нас прекрасные гостьи, Уильям!

* * *

В дверь тихонько постучали.

Из коридора послышались смеющиеся женские голоса, и слуги ввели пять шлюх. Не обращая внимания на то, как за ними заперли на щеколду дверь, девицы весело сбросили свои плащи, не предполагающие долгого нахождения на улице, и огляделись. Все они были одеты в платья одинакового кроя на легко распутывающихся красных завязочках.

– Какие вы высокие… Неужто с далекого Севера? – одна из девиц, с двумя тоненькими рыжими косичками, тут же принялась кокетничать. В ее волосах багровела роза из ткани.

– А ты догадливая, – наигранно произнес Горрон и протянул к ней руку. – Иди-ка ко мне, красавица, а то я уже горю от нетерпения попробовать тебя!

Хихикающая девица покрутила в пальчиках свои косички и прыгнула к герцогу на колени. Весьма ловким движением, будто делал это множество раз, Горрон приспустил платье с ее плеч. Истосковавшийся по женским округлостям, он принялся выцеловывать шлюху в районе шейки, порой спускаясь губами к оголенной груди, пока рука его вовсю хозяйничала под платьем.

Другие девушки распределились между слугами.

Тем временем оставшаяся, чересчур худенькая, но живая девушка с темной копной волос стрельнула глазками в Уильяма. Тот будто прирос к своей кровати и, будто набрав в рот воды, взирал на все происходящее с ужасом. Теперь он догадался, на какую трапезу его пригласили!.. Его смятение развеселило девицу. В силу юности она была внешне еще хорошенькой, миленькой, но уже совершенно бесстыжей, поэтому сама подпорхнула к Уиллу, поглядев на повязку на его голове. Она обвила шею рыбака руками и тоненько хихикнула:

– Ой, а у вас здесь кого-то ранили в бою?

– Не переживай, красавица, – ответил за рыбака Горрон, поглаживая свою рыжеволосую. – Это не помешает моему подопечному насладиться твоими прелестями.

– Но он, кажется, скромняга!

– Просто побаивается того, что способен сотворить с тобой, – с насмешкой ответил Донталь.

– Хи-хи, а мне кажется, он хочет дать от меня деру!

– Кто знает… Может, это ты скоро захочешь убежать от него? – И герцог, распаленно задирая платье у рыжеволосой, обратился к замершему Уиллу: – Мертвецы в могилах и то поживее вас будут! Придите уже в себя, мой пугливый друг. Прелестница требует внимания, так одарите ее им сполна!

С других кроватей уже доносились стоны.

В отличие от хозяина, его слуги не собирались долго возиться с ухаживаниями, поэтому грубо, по-простому вдавили женские тела в кровать. Их наигранно приободряли стонами. Порой слуги на миг замирали и напряженно вслушивались в коридор – как бы кто не прошел мимо, – а потом продолжали свое дело.

Между тем, пока все наслаждались этой дешевой заменой любви, темноволосая шлюха только перебралась на колени Уильяма и потерлась об него, как уличная кошка. Она продолжала заигрывать. Уильям же вдохнул ее запах. От нее пахло цветущей, опрятной, еще лишенной болезней молодостью – и это разгорячило его. Не в силах противиться, Уильям порывисто поцеловал девицу в губы, принялся помогать с красными завязочками. А потом его нос уловил будоражащий запах крови, который резко разлился по комнате.

Все как один вампиры хищно повернули головы.

Старый Йохве лежал на отдаленной кровати, приобнимая шлюху своими сухими, как палка, руками. Со стороны казалось, что они вдвоем еще не закончили… Однако и тишина, и дурманящий запах крови говорили о другом: девицу задушили и уже начали пить. А потом до слуха Уильяма донесся едва слышимый хруст шеи с другой кровати, где также не смогли сдержаться… В нем поднялась волна жара и желания, отчего клыки тут же нестерпимо заломило. Слыша, как затихают вокруг стоны, он торопливо навалился на свою девицу, полез руками под ее платье и вдавил в кровать, чтобы все успеть.

Когда в комнате стало тихо, даже слишком тихо, он еще некоторое время разглядывал лежащую под ним постанывающую девицу… Веселая и озорная, она глядела в ответ с опытной улыбкой, пока в ее взгляде вдруг что-то не поменялось. Заметив, как глаза мужчины почернели, она испуганно дернулась, и ее ротик уже открылся для визгливого крика. Но ей быстро прикрыли его ладонью… Нелепо взмахивая ручками, девица пыталась отбиться, изворачивалась, впивалась обламывающимися ногтями зеленого цвета, но все тщетно. Руки у Уильяма дрожали, но он не отпускал – боялся крика… А потом в комнате все окончательно замолкло. Глаза у девицы сделались пустыми, остекленевшими, и Уильям еще некоторое время смотрел в них, пока не поддался зову жажды и не припал к тонкой шейке.

Больше в комнате никто не хохотал. Постоялый двор окутала мертвая тишина.

Наконец Горрон первым поднялся от девицы с рыжими косичками, достал платок и изящно промокнул рот. Затем принялся неторопливо одеваться. Уильям тоже уже одевался. Он всеми силами старался не смотреть на мертвое тело,