– Здорово же вас приложило о тот камень, – заметил Горрон, ощупывая пробитую голову. – Ну ничего, не переживайте. Скоро все заживет, и об этом даже не вспомните. Хотя рану все-таки следует обработать, чтобы срослось как должно.

– А что за кровь на вашем мече?

– Пришлось прервать страдания бедняги Найхлиста, – вздохнул Горрон. – Славный был конь…

Уильям тяжело поднялся с коряги.

– Господин.

– Да?

– Ваша лошадь понадобится Леонарду. Вряд ли он сможет дойти сам.

– Да-да, затем я ее и веду. А вы сами-то дойдете?

– Дойду, – слабо отозвался Уильям. Он попытался улыбнуться, чтобы показать, будто все хорошо. – Вы же сами сказали, что на мне теперь все заживает как на собаке…

– С каким же уважением вы описываете такой великий дар, юноша! – рассмеялся Горрон, развеселившись от такого незамысловатого сравнения. – Держите, промокните хотя бы голову, а у моста вас уже подлатают.

И он передал белоснежный платок, – увы, уже не накрахмаленный. Уильям благодарно кивнул, протер сначала от крови глаза, затем приложил платок к кровоточащей ране на затылке.

Горрон скрылся за поворотом вместе со своей лошадью, а рыбак продолжил хромать к мосту. Его начал до костей пробирать озноб. В лицо ему сыпалась морось вперемешку со снегом, налипшая мокрая одежда стала слишком тяжела. Спустя некоторое время ему на пути попался убитый графский конь Найхлист, лежавший в какой-то неестественной позе, говорящей о том, что он при приземлении переломал себе кости. С сожалением Уилл посмотрел на это некогда восхищавшее его животное и медленно побрел дальше.

– Стой! – раздалось сзади.

Пошатывающийся Уилл сразу же остановился, выпрямил ноющую спину и обернулся. К нему энергичным шагом приближался граф Тастемара. Он был один. Оглядев раненого рыбака, Филипп ничего не сказал, только подошел и порывисто приобнял его.

– Спасибо тебе, – сказал он негромко.

– Я не мог поступить иначе, – смущенно ответил Уилл.

– Нет, мог.

Филипп увидел, что подопечного качает, будто дерево в бурю, и придержал его. Поначалу рыбак отнекивался, силился идти сам, но в конце концов смирился с помощью.

– Не понимаю, – говорил он, промокнув платком кровь с глаз. – В тот раз… в лесу Офурта… голова так не кружилась, когда меня сначала собаками затравили, потом истыкали копьями. А сейчас все из стороны в сторону ходуном…

– Потому что ты пробил себе голову, – объяснил спокойно граф. – Тебя тоже нужно переодеть и дать отдых. Пойдем.

Они медленно пошли по берегу к мосту. Справа от них была река, порой обдающая их ледяным дождем из брызг. Ее белоснежные воды шипели, рычали, и Уильям боязливо передернул плечами, вспомнив свой прыжок. Хватило бы у него духа повторить? Вскоре его мысли обрели некоторую расплывчатость, и он понял, что больше не идет сам, а скорее его тащат.

Чуть позже их настиг Горрон, ведущий за собой лошадь, на которой, обняв ее, лежал Леонард. И графский сын, и рыбак сейчас были в полуобморочном состоянии, когда мир вокруг сужается до точки. Именно поэтому они не заметили ни многозначительных взглядов, которые герцог кидал на своего родственника, ни того, как от этих взглядов отворачивался погруженный в думы Филипп. Леонард всю дорогу упрямо молчал. Заметив своего спасителя, он не произнес ни слова благодарности, хотя герцог будто нарочно принялся рассказывать о том, как опасны были скачки по вспененной горной реке.

– Уильям, – прозвучал неожиданно громко голос герцога, – мой платок вам, кажется, уже не нужен?

Бормоча какие-то нелепые благодарности, Уильям отнял платок от своей головы и протянул герцогу.

Пока все возвращались к мосту, никто не заметил, как Горрон заслонился от всех своей кобылой и быстрым движением выжал кровь себе в рот. Глаза у него сделались черными-пречерными. В конце концов он небрежно выбросил тряпицу в пенящуюся реку. Теперь он устремлял задумчивые взгляды то на графа, то на Леонарда, то на Уильяма… Погода стояла бурная, ненастная. Дождь вперемешку со снегом усилился, и ветер страшно свистел в ущелье, переплетаясь с рычанием реки.

* * *

– Вон они! – воскликнул сэр Рэй.

– Идут! – подхватил один из гвардейцев.

Бедная Йева металась под дождем, не находя себе места. Ее трясущиеся ручки постоянно касались то лица, то медных волос, а нижняя губа была искусана клыками до крови. И вот, когда прозвучали заветные слова, она, как и все прочие, кинулась к краю и всмотрелась вдаль. За ее спиной стояла служанка Эметта, непрестанно шепчущая самой себе:

– Он умер. Он ведь умер… Он не мог выжить… Его так страшно било. Значит, он умер, да?

– Будем надеяться, что жив, – отвечала Йева.

– Нет, он умер… – разрыдалась снова Эметта. – И что мне теперь делать?

Первым все разглядел капитан. Рыжие волосы облепили его лицо, он раздраженно смахнул их и постарался перекричать шум реки:

– Жив, жив! Вон, верхом едет! Жив ваш брат!

Йева, счастливая, расплакалась от облегчения. Впрочем, дождь тут же смыл слезы, поэтому никто ничего не заметил. Все глядели только на тоненькую полоску берега, которую омывала своими водами Мертвая Рулкия – грозная река, из смертельных объятий которой только что спаслись две жертвы.

Граф, герцог, ведущий кобылу с Леонардом, и Уильям стали карабкаться по извилистой тропинке. Им помогали гвардейцы, выстроившиеся цепочкой и подающие руки. Леонарда осторожно достали из седла. Когда его подняли на площадку за мостом, Йева тут же кинулась к брату и обняла его, а тот в ответ ласково погладил по спине единственную, кого, пожалуй, действительно любил. Служанка с ужасом рассмотрела его обезображенное лицо. После недолгой заминки она, конечно, тоже обняла его, но по ее лицу было видно, что делает она это скорее в силу обстоятельств.

Пока все были заняты графским сыном, Йева подбежала к шатающемуся Уильяму. Она дала волю своим чувствам, обвила его шею тоненькими ручками, поцеловала в щеку, не обращая внимания на стоявшего рядом отца. От этого Уилл смутился и, не желая вызвать недовольства, отстранил девушку от себя. Филипп странно взглянул на дочь, но смолчал.

* * *

Привал решили устроить под огромной нависающей скалой. Под ней было весьма сухо и просторно, чтобы укрыться от дождя. Тем более все устали, да и следовало заняться ранеными. Гвардейцы развели костер, расседлали лошадей и стали ждать, пока Чукк и Грон приготовят что-нибудь поесть. У многих разыгрался нешуточный аппетит, который бывает особенно сильным после трагедии, когда она счастливо разрешается.

Чуть поодаль от костра лежал на постеленных друг на друга льняниках Уилл. Сверху на него накинули еще несколько одеял, чтобы скрыть наготу и согреть. А один из слуг Горрона, прослывший прекрасным лекарем, сидел перед ним на коленях и молча, не говоря ни слова, обрабатывал мазью поврежденное бедро. Несмотря на протесты раненого, утверждавшего, будто он может передвигаться верхом, граф принял решение переждать ночь именно здесь, хотя до ближайшего поселения была всего пара часов езды.

– Вы безумец, – тихо заметил сэр Рэй.

Он стоял слева от своего друга, скрестив руки на груди. Уильяма знобило от лихорадки, и он ничего не ответил, только то ли улыбнулся, то ли болезненно оскалился, ненароком продемонстрировав ряд острых задних зубов…

– Да, он безумец, – ответил за него граф, сидевший рядом. Затем задумчиво добавил: – Я и не подозревал, что водные демоны способны исцелять… Но сейчас Леонард чувствует себя намного лучше, чем ты.

– Я тоже не знал, – едва слышно выдавил Уилл. – Может… может, это потому, что вы говорили… тогда… Что на нас не действует магия?

– Вероятнее всего, – выдохнул граф.

Наконец слуга, имя которого никто так и не узнал, закончил возиться с Уильямом. Удовлетворенно поглядев на плоды своих трудов: повязку на голове, обработанное мазью и перевязанное бедро, а также залеченные мелкие ссадины, – он удалился к костру, где сидел его хозяин и слушал рассказы конников. Все как один оживленно обсуждали двух кельпи. Они в подробностях вспоминали скачки по белой пенящейся реке. Однако к самому Уильяму многие подходить боялись. Мало того что он был близок к графу, а теперь, как выяснилось, еще и водил дружбу с водными демонами.

– Кстати, Уильям, – вскинул рыжие брови капитан, – а откуда вторая демоница-то взялась, а? Ну та, прекрасная вороная кобыла. Помнится, вы говорили лишь об одной.

Йева вскинула голову и внимательно посмотрела на Уильяма. Ее тоже волновал этот вопрос.

– Сэр Рэй, идите-ка прочь! – как отрезал граф. – Прекращайте выведывать то, что вас не касается!

На это капитан лишь кивнул. Понимая, что,