Сердце гулко колотилось в груди, дыхание сбилось. И хотя Ника знала, что это иллюзия, легче прийти в себя от этого не было.

– Ты не выглядишь счастливым и полным сил, я же вижу. Позволь мне помочь тебе и Луйиру, – сказала она, понимая, что говорит совсем не то, что собиралась, но искренне чувствуя так в этот момент.

– Глупышка. Ты всегда была мечтательной идеалисткой, не видящей дальше своего носа, – бросил Кирилл.

Взгляд его прошелся по ее оголенной груди, и он провел рукой вдоль ее тела, возвращая платье на место.

– Пытаешься меня задеть? Думаешь, я расплачусь от обиды и поверю твоим словам? Я говорю, что вижу, что… чувствую. А как долго ты будешь отрицать очевидное?

– Это я отрицаю очевидное? Пойдем! – сказал он, протягивая руку. – Ну же, – воскликнул он нетерпеливо, сам хватая ее за ладонь.

Они выскочили из комнаты и помчались по коридорам, а потом все дальше и дальше куда-то вниз.

Чем ниже они спускались, тем хуже становилось Нике.

– Кирилл, не надо, – просила она.

Но он держал крепко и не сбавлял темп. А затем резко остановился перед непроглядно-черным проемом. Он коснулся двери рукой, и из запястья посочились ниточки тьмы. Дверь отворилась, и Кирилл потянул упирающуюся Нику внутрь.

Ее била дрожь. Так холодно ей не было еще никогда в жизни.

– Пожалуйста, – прошептала она.

Делур, не Кирилл, нет, был неумолим. Подойдя к круглой чаше в центре небольшого, освещенного лишь блеклыми всполохами на стенах, помещения, он склонился над ее поверхностью. И едва тонкие змейки, струящиеся из его глаз, коснулись темной глади, резко отпрянул.

Нечто тошнотворно мерзкое, состоящее как будто из множества поблескивающих черных иголок, вырвалось из чаши. Замерев в неестественной, очень отдаленно напоминающей силуэт человека форме, оно воззрилось пустыми глазницами на Нику. Буквально парализованная этим взглядом, девушка замерла.

– Моя!.. – загрохотало у нее в голове.

Тьма резко опала на пол и, рассыпавшись густым туманом, поползла к ней. Кирилл дернул Нику за руку, вытолкнул из помещения и захлопнул за ними дверь.

– Она… живая? – постукивая зубами, спросила Ника.

– Она никогда не отпустит то, что считает своим, – отдышавшись, ответил Кирилл. – Никогда.

– Кирилл… Мы найдем способ освободить тебя.

Мужчина рассмеялся. Громко, безумно и обреченно.

– Малыш, ты как всегда думаешь не о том, о чем надо, – сказал он. Сжав ее плечи и заглянув в глаза, он добавил: – Ей нужна ты, и она не отступит. Или ты смиришься и придешь сама, или она дождется момента и выпьет тебя до дна.

– Ты в самом деле переживаешь обо мне? Или ей больше по душе моя склоненная голова?

– Думаешь, в своем куполе ты будешь под защитой? Как долго? Я даю тебе шанс решить самой. Поверь, это единственный путь.

– Она в любом случае убьет меня. Я не смогу носить ее в себе. Можешь открыть дверь снова, мне уже все равно, – сказала она тихо и начала оседать.

– Ника! Идиот!

Он подхватил ее на руки и перенес на равнину.

– У нас просто нет выбора, – шепнул он, устраивая ее полулежа у себя на коленях.

– Зачем я ей?

– Она почти добралась до тебя однажды и теперь считает сбежавшим десертом. Она не отступит.

– Нет… Дело в тебе, ведь так?

– Просыпайся, малыш. Потерпи еще немного, я решу, как быть с твоим нахождением в Суре.

Ника проснулась засветло и, чтобы случайно снова не задремать, сразу встала. Чувствуя себя разбитой, пошатываясь, она отправилась в душ.

– Зачем он так со мной? – спрашивала она себя, и слезы, смешиваясь с струями теплой воды, стекали по щекам. – Тебе в самом деле не все равно, что со мной будет? Но как я могу тебе верить?

Надежда робкими лучиками освещала темные тучи отчаяния и боли в ее душе. Ей хотелось поверить ему, нестерпимо хотелось вдруг понять, что он не стал чудовищем, а оказался такой же, как и все в Луйире, жертвой. Но она знала, что это не так.

Телевизор, опрометчиво включенный, дабы разбить предрассветную гулкую тишину, лишь подтвердил это. Кирилл дал дорогу злу, которое разрушало теперь не только призрачный мир Луны, но и вполне реальный. Новостной канал, на который по умолчанию попала Ника (папа смотрел его регулярно), вещал о волне землетрясений, прокатившихся по миру. Пока несильных, но настораживающих своим количеством. Ника смотрела на карту с отмеченными красными точками и осознавала опасность такого расположения. Следующим мог стать вулкан, пробуждение которого способно устроить аналог ядерной зимы на планете. Йеллоустоун. Если дойдет до него, людей уже вряд ли что-то спасет.

Ёж как обычно заехал за Никой, и они пешком пошли к метро. Передвижение на мотоцикле из-за риска обмороков стало для нее недоступно, а потому байк приходилось бросать во дворе. Но сегодня они не добрались даже до метро. Ника уловила сильный запах гари на аллее, по которой они срезали путь. Оглядевшись в поисках возможного реального источника вони и не обнаружив оного, она плюхнулась на ближайшую скамью и, махнув другу, провалилась в Луйир.

Оказалась она как всегда в своих темные покоях. Только на этот раз здесь что-то было не так. К привычному дискомфорту примешивались почти осязаемые волны неприязни. Сосредоточившись, Ника определила направление и уставилась в покрытый мраком угол комнаты.

– А вот и ты, – услышала она бархатистый женский голос, а вслед за ним увидела его обладательницу.

Невысокая, длинноволосая брюнетка, обтянутая в поблескивающий черный корсет и такие же брюки вышла из своего укрытия и окинула Нику полным пренебрежения взглядом.

– М-да, все еще хуже, чем я ожидала. И что он в тебе нашел? Теперь хотя бы ясно, почему он тебя от нас скрывает, – рассмеялась она.

– Выметайся, – процедила Ника, едва не скрипя зубами от злости.

– Ой, как невежливо, – заметила незваная гостья, подходя ближе. – Я-то думала, вдруг подружимся? В конце концов нам есть, что обсудить, – опять рассмеялась она.

Такого заявления Ника никак не ожидала и невольно приподняла бровь.

– Ну да, ты, вероятно, не в курсе. Но, знаешь, я не жадная.

– Что тебе надо?! – теряя терпение, прорычала Ника.

– Оу, не кипятись, девочка. Не любишь делиться? Вижу. Могу тебя успокоить, – обходя ее вокруг, сказала она. – Мы даже не видимся с ним реале. Правда, это нам не мешает. Если ты понимаешь, о чем я, – обведя пальцем свои ярко-красные губы, мурлыкнула она.

Ника испытала такой неожиданно сильный прилив гнева, от которого, казалось, закипело все внутри.

– Убирайся, мразь! – прокричала она, и ее обдало порывом ледяного ветра.

– Ника! – громыхнула над самым ухом грозное, и лицо обожгло пощечиной.

– Эй! –