– Я не успела об этом подумать, – опустив голову, сказала она. – Но, похоже, что сознательно – нет.

– Так не пойдет. Мы должны решить эту проблему как можно скорее.

– Сергей…

– Если ты не сможешь проснуться, то впадешь в кому. Тонкое тело, находящееся в Суре, лишено подпитки света и быстро слабеет. Чем дольше оно пребывает в таком состоянии – тем выше вероятность, что человек вообще не сможет вернуться. Понимаешь?! Если операция провалится, я собственноручно убью ублюдка в реале, – сквозь зубы процедил он.

– Сережа… – решилась Ника назвать его так, как он предлагал. – Я там теперь не одна. Раз Стефан принес камень, значит, сможет передать весточку вам. Не рискуй людьми без крайней необходимости. Он еще даже толком не объяснил, зачем я ему понадобилась.

Ника не понимала, как Кирилл может всерьез надеяться, что она перейдет на сторону тьмы, а потому не воспринимала его доводы. В результате встречи с ним она и страшилась, и ждала, желая объяснить, что ее заточение в стенах его замка ничего не решит. Но он не пришел. Ни этой ночью, ни в последующие. Боясь столкнуться с подручными Делура, Ника по совету Гилмора не покидала своей комнаты. Ее злила вся эта ситуация, Сур высасывал силы, наполняя взамен гневом и отчаянием. Когда ей становилось совсем плохо, всегда появлялся Стефан и приносил небольшой камень, который своим светом согревал ее душу и помогал коротать часы в темном Луйире. Не спать совсем она не могла, а проводить ночи как-то иначе у нее не получалось.

Днем было не лучше. Ее непроизвольно выбрасывало до десяти раз за сутки, и также неожиданно возвращало обратно. Ника даже не пыталась контролировать этот процесс. Единственное, чему научилась – за пару мгновений предугадывать очередной обморок и давать знать об этом Ежу. Запахи, возникающие из ниоткуда перед каждым провалом служили для нее своеобразным сигналом. А Ёж… Как бы ни было Нике стыдно отрывать его, но пришлось. «Ёж, мне нужна твоя помощь», – примерно так это звучало. И одного этого хватило, чтобы он согласился. Теперь Игорь посещал занятия вместе с ней, а не со своей группой, помогая скрывать ее обмороки и выводя из аудитории в последний момент. Юля первое время смотрела на новоиспеченную парочку округлившимися от удивления глазами, но вскоре махнула рукой. Похоже, она была только рада, что личная жизнь подруги налаживается. Пусть и таким странным образом. Еще более стыдно Нике было просить Ежа подыграть перед родителями, а потом врать им о том, что он – ее парень. Однако только так она могла объяснить его постоянно присутствие рядом, в том числе у себя в комнате.

Измотанная и опустошенная с Сергеем Ника не виделась, хотя тот звонил каждый день и подолгу сопел в трубку, слушая ее вялый голос. Идти на штурм Сура путешествующие пока не могли. Томас и Мари не успели восстановиться после тиронгов и саранчи, Борис не обладал достаточным опытом, Клара нужна была рядом со щитом. Оставшихся явно не доставало для спасательной операции. Чему Ника в тайне радовалась, не желая подвергать их опасности.

К вечеру четверга Ника отчаялась понять, зачем Делур (в ярости она называла его именно так) посадил ее в эту отвратительную клетку и куда сам исчез. Она дождалась времени начала факультатива только из любопытства: придет он или нет. Увидев высокого красавца в дорогом костюме в конце коридора, она направилась к нему навстречу и прошла мимо.

– Ника, – окликнул он ее. – Ты собираешься прогулять?

– Признаться, была такая мысль, Кирилл Витальевич, – ответила она, оборачиваясь.

– Не самый хороший порыв.

– О, ну раз вы, – подчеркнув это обращение, сказала она, – так считаете, то я, конечно, останусь. «Энка» мне ни к чему. Не обессудьте только, если я неожиданно потеряю сознание прямо посреди вашего увлекательного повествования. Я, знаете ли, частенько теперь отключаюсь безо всякой на то причины.

– Ника… – нахмурился Кирилл как будто даже искренне, но не успел закончить.

Белокурая Вероника подбежала и защебетала ему в самое ухо, едва не хватая под руку и затаскивая в аудиторию.

Ника в самом деле готова была пойти на занятие из нежелания позволять Кириллу влиять еще и на ее учебную жизнь. Однако явление «кучерявого очарования» неожиданно сильно разозлило ее, и, дождавшись Ежа, улаживающего какие-то дела в деканате, Ника поехала домой.

Проводив допоздна засидевшегося друга (к радости мамы, в очередной раз поужинавшего в их семейном кругу), Ника открыла окно и, закутавшись в плед, беспечно присела на широкий подоконник. Потемневшие небеса уже окрасились россыпью звезд, и, глядя на них, Ника подумала о Кирилле. Зачем он вернулся? Зачем играет в учителя? Зачем запер ее в своем замке? Бесконечные «зачем» вертелись в голове, а глупое сердце иррационально и непостижимо радовалось тому, что он вообще вернулся.

Укладываясь спать, она старательно отгоняла его образ и вгоняющие в краску воспоминания о том, как непокорное подсознание срывало во сне запреты, обнажая ее настоящие желания.

«Неужели это то, чего я действительно хочу? Быть с ним?»

Она упрямо завертела головой и погрузилась в привычную темноту.

И да, этой ночью она получила ответ на одно из своих «зачем». Правда, не самое важное.

Она поняла, зачем в ее покоях кровать…

Засыпая, она отдавала себе отчет, что неистово желает его видеть. И он пришел. Появился прямо там, лежа на огромном ложе.

– Это просто сон, – шепнула она самой себе и, не думая противиться порыву, коснулась ладонью его щеки.

Кирилл приподнялся на локте и, опрокинув ее на спину, навис сверху. Он смотрел с неуместным, непонятным ей сомнением, но Ника успела заметить полыхнувший в его глазах огонь. Этот взгляд, жаркий и жадный, обдал волной желания. Ника облизала губы, и он, как будто только и ждал этого, поцеловал ее. Страстно, безумно и волнующе.

Не прерывая поцелуй, Кирилл провел кончиками пальцев от плеча по ее руке вниз, и верх ее платья растаял. Обнаженной кожей Ника ощутила холод шелковых простыней и жар его тела. Он провел рукой снова, на этот раз от ключицы к груди и по животу вниз. Ника задрожала и подалась вперед.

– Ты уверена, Ника? – прошептал он в самое ухо.

Этот вопрос, словно пробившись к дремлющему сознанию, чуть отрезвил ее.

– Зачем же ты тогда приходишь и искушаешь меня? – выдохнула она недоуменно, все еще ощущая странный дурман и дикое притяжение.

– До сих пор думаешь, что это я прихожу к тебе? – неожиданно горько усмехнулся он, вставая.

– Постой! – она поднялась следом. – Давай