важным психологическим фактором усиления морального духа мужчин. Нередкими были случаи, когда женщины своим мужественным поведением воздействовали на мужчин, проявлявших нерешительность и малодушие.

Так, аварская ханша Паху-бике в 1830 году не испугалась открыто выступить против мюридов Гази-Магомеда. Мало того, увидев нерешительность мужчин Хунзаха, она с пламенной, гневной речью обратилась к ним, обвинив их в трусости[120]. Посчитав, что они недостойны носить оружие, Паху-бике предложила им отдать оружие женщинам, а самим спрятаться за их юбками[121]. После такого поступка ханша Паху-бике еще более возвысилась в глазах хунзахской общественности.

Весьма показательно поведение женщин при штурме аула Ахульго, когда они заставили мюридов, пытавшихся бежать, продолжать оборону аула, что, по мнению многих авторов, дало мюридам новый заряд энергии и уверенности[122]. По мнению М. Н. Чичаговой, именно мужественное поведение женщин Ахульго, бросившихся навстречу русским, которые ворвались на передовую часть укреплений, остановило мюридов, готовых было бежать[123].

Женщины находили и другие психологические формы воздействия на защитников аулов. Девушки из чеченского селения Дади-юрт – Дади Айбики и Амаран Заза – показали еще один яркий пример эмоционального воздействия на мужчин. По сведениям Д. Ходжаева, в начале Кавказской войны, в 1819 году, они вместе с другими девушками аула Дади-юрт вдохновляли защитников селения, играя на медной чаре и исполняя песни на площади перед мечетью[124].

Заметим, что чеченское селение Дади-юрт стало примером героического сопротивления народа, неиссякаемого героизма и стойкости женщин, проявивших себя во время обороны села. В 1819 году генерал А. П. Ермолов решил жестоко покарать богатейший чеченский аул Дади-юрт. Оказывая вооруженное сопротивление генералу, на защиту своей земли встали все жители аула Дади-юрт, как мужчины, так и женщины. Наставляя своих сыновей на подвиг, матери грозились проклясть их, если те проявят трусость. В воспоминаниях Ермолова нашли отражение трагические события тех дней. Так, отмечая многочисленные примеры героического поведения, генерал в своих записках вспоминал, что мужья умерщвляли своих жен, чтобы те не достались противнику.

По имеющимся сведениям, из аула Дади-юрт были взяты в плен 140 женщин и детей, они единственные, кто остался в живых. Всех женщин-пленниц солдаты забрали с собой. По сведениям генерала Ермолова, во время переправы через бурную реку Терек 46 девушек бросились в реку и погибли. Генерал понимал, что таким экстремальным поступком отчаявшиеся девушки, избежали надругательства в плену.

Чеченские женщины отличились и летом 1840 года, во время сражения между чеченским отрядом русской армии генерал-лейтенанта А. В. Галафеева и горцами наиба Ахберды Магомы у реки Валерик. По сведениям Д. Хожаева, вооруженные женщины и девушки становились на место убитых мужчин, отстаивая свою землю от неприятеля[125]. Кроме того, автор отмечал, что летом 1842 года в местности между Белгатоем и Дарго произошел бой, в котором принимали участие и чеченские женщины, нападая с кинжалами на солдат и даже забирая в плен целые подразделения[126].

Конечно, это не было массовым явлением. Физически слабые женщины редко одерживали победу над вооруженными, хорошо подготовленными солдатами. Чаще всего в жестоких условиях войны, во время карательных операций именно среди женщин были наиболее многочисленные жертвы.

Несмотря на то что в начальный период Кавказской войны жестокость по отношению к мирному населению была обычным явлением, это встречало осуждение. В том числе на самом высоком уровне российской власти старались это если не пресечь, то осудить. Представляет интерес резолюция императора Александра I к генералу А. П. Ермолову. Получив ходатайство генерала о награждении генерал-майора Власова и полковника Бековича-Черкасского, которые особо отличились во время боевых операций, император подчеркнул, что они проявили себя при уничтожении населения[127]. Император обратил внимание генерала А. П. Ермолова, что военная храбрость уважается, когда она употребляется против вооруженного неприятеля[128]. Император полагал, что месть обезоруженным женам и детям, истребив более 3000 семейств горцев, омрачает всякую славу победителей и не дает им право на награды[129].

Как видно из текста резолюции императора, жестокость по отношению к мирному населению на первом этапе военных действий не санкционировалась властью. Безусловно, власти понимали, что жестокими мерами невозможно было заставить население края повиноваться. В связи с этим стала меняться политика в отношении кавказских народов. В сфере особого внимания оказались так называемые мирные народы. Например, в 1839 году генерал Граббе издал приказ, который обязывал военные власти различать покорных горцев от непокорных[130]. Генерал объяснял это тем, что многие горские народы, устав от многолетней войны, хотят покоя[131].

Было запрещено употреблять вооруженную силу против безоружных, женщин и детей, а неповиновение сурово наказывалось властью[132].

Но это не означало, что все резолюции, приказы и предписания повсеместно исполнялись. Жестокость по отношению к мирному населению была обычным явлением во время карательных экспедиций.

Так, участник военных событий Полторацкий в своих воспоминаниях отмечал, что во время нападения в 1847 году на чеченский аул Дубы мало кому удалось увидеть восходящее солнце. Застигнутые врасплох полунагие, старые и молодые, женщины, дети утонули в своей крови[133]. Конечно, такая жестокость не могла привести народы к покорности, а наоборот, жестокость поднимала новую волну сопротивления среди кавказских народов.

Отдельной частью нашего исследования является вопрос об участии в военных сражениях женщин русских крепостей и укреплений, расположенных в стратегических точках на территории Дагестана и Чечни. Как показывает анализ источников, в военных гарнизонах женщины – жены, сестры, дочери военных – нередко становились участницами обороны.

Так, например, в 1842 году при защите укрепления Низовое, которое пытался захватить имам Шамиль со своими мюридами, в оборону включились женщины и мирные жители – более ста человек. По сведениям Л. А. Богуславского, за короткое время был сформирован специальный обоз для перевозки раненых, в том числе детей и женщин[134]. По имеющимся сведениям, за дни осады гарнизона Низового были ранены пять женщин[135].

Интересные сведения, связанные с участием женщин Апшеронского гарнизона в обороне Темир-Хан-Шуры, приводил в своей работе Е. И. Козубский, ссылаясь на публикацию В. Каченовского в «Московских ведомостях» за 1892 год. Каченовский, описывая ожесточенную оборону гарнизона Темир-Хан-Шуры в 1843 году от мюридов Шамиля, отмечал участие в этих событиях женщин: «Гарнизон, состоявший из одного батальона Апшеронского полка, нашел себе подкрепление: даже женщины с чанами горячей воды стояли на валу форштадта и обливали ею осаждавшие толпы изуверов»[136].

Надо сказать, что сам Е. Н. Козубский ставил под сомнения эти сведения В. Каченовского, объясняя это тем, что не встречал подтверждения участия женщин в обороне гарнизона в других источниках.

Под пристальным вниманием имама Шамиля находился Южный Дагестан, где он ставил задачу – взятие русской крепости