Гуниб пал: они рыдали и рвали на себе волосы, ругая солдат[96]. Конечно, сознавать, что Гуниб пал и погибли их близкие люди, для женщин было невыносимо. До последнего у них была надежда, что все закончится победой мюридов.

По мнению дагестанского историка П. И. Тахнаевой, единственным выходом для русских был штурм Гуниба, так как имам игнорировал ультиматум главнокомандующего, выдвинув свое встречное, заведомо невыполнимое условие – предоставить ему еще один месяц пребывания в Гунибе[97].

Одним из инициаторов мирного исхода событий был шейх Саййд Джамалудин ал-Хусайни. Среди доводов, которые, по мнению шейха, должны были заставить Шамиля покориться главнокомандующему, главный – это спасение женщин и детей, находившихся в осажденном Гунибе[98]. Шейх Саййд Джамалудин ал-Хусайни полагал, что Шамиль должен был сжалиться над ними[99].

Согласно бытующей по сей день точке зрения, Шамиль добровольно решил сдаться, приняв условие главнокомандующего князя Барятинского[100]. Среди причин, заставивших его пойти на такой компромисс, одни авторы объясняли это нежеланием населения Гуниба сражаться[101], а другие – заботой о женщинах, которых Шамиль не хотел подвергать опасности[102].

По мнению Дж. Баддели, это решение далось Шамилю непросто. Автор полагал, что Шамиль сражался бы с врагами до конца и погиб бы, как первый имам Кази-мулла в Гимрах, если бы был один, но, не желая ставить под удар людей[103], если начнется настоящий штурм, имам и решил сдаться[104]. Кроме того, Шамиль до последнего надеялся, что после выхода его из Гуниба к князю Барятинскому он получит возможность уйти из Дагестана, но этого не произошло. Как мы уже отмечали выше, более 300 женщин погибли при осаде Гуниба, став жертвами атаки Апшеронского полка[105].

Представляет интерес мнение Дж. Баддели о «гуманизации» методов покорения аулов в бытность генерала А. И. Барятинского.

В чем же выражалась «гуманизация» А. И. Барятинского? Так, по мнению Дж. Баддели, несмотря на ночной обстрел, люди, разбуженные выстрелами, имели шанс спастись[106]. Автор полагал такую тактику русских самой честной и открытой[107]. Кроме того, такие «гуманные» методы сокращали число жертв, особенно женщин, детей и стариков[108]. В то же время автор не отрицал, что сакли жителей, оказывающих сопротивление, обстреливались артиллерией или брались штурмом[109].

Такие методы покорения сложно назвать гуманными. Налицо попытка сгладить реальные масштабы уничтожения аулов и их жителей, которые на протяжении долгих месяцев осады оказывали ожесточенное сопротивление. Особенно цинично это звучит по отношению к беззащитным женщинам и детям, погибавшим в горящих осажденных аулах, откуда живыми выйти было практически невозможно.

Как же общество воспринимало участие женщин в оборонительных сражениях? В традиционном дагестанском обществе не приветствовалось нетипичное поведение женщины. Но война ломала сложившиеся стереотипы. В осажденных неприятелем аулах мужчины положительно относились к женщинам, активно участвовавшим в оборонительных сражениях. Характер Кавказской войны способствовал формированию у женщин комплекса особых ментальных характеристик, ярко выраженных маскулинных черт. Одним из таких проявлений, отражающих эмансипацию женщин, стал феномен женского переодевания.

На эмансипацию женщин оказал влияние и изданный в 1845 году Шамилем низам, который обязывал женщину брать в руки оружие. Пойти на столь радикальные меры Шамиля вынуждали объективные причины, обусловленные демографической ситуацией в имамате. Современники отмечали, что потери горцев были большими, в ходе кровопролитных сражений нередко целые аулы исчезали с лица земли[110].

В результате имело место повсеместное катастрофическое сокращение мужского населения. Безусловно, выходом из сложившейся ситуации и было принятие столь радикального низама Шамиля, дающего женщине право взять в руки оружие. Воспользовавшись этим низамом, многие горянки вставали на места убитых мужей, братьев и сыновей.

Оценив этот патриотический порыв, Шамиль заметил, что на поле сражения женщины редко уступают мужчинам, а иногда и превосходят их. Более того, переодетых в мужскую одежду женщин Шамиль использовал во время переговоров с русскими. Так, в воспоминаниях современников имеются сведения о переговорах имама Шамиля с генералом Пулло во время обороны Ахульго, на которые имамом были взяты переодетые в мужское одеяние женщины. Мухаммед-Тахир из Караха писал, что на переговоры с русским генералом Шамиль взял с собой переодетых в мужской костюм вооруженных женщин[111].

По сведениям автора, реакция на таких «воинов» со стороны противника была ожидаемой. Русских удивило количество безволосых пожилых мужчин. «Почему они не носят чалмы по примеру своих волосатых и бородатых товарищей?» – спросил генерал Пулло. Мюриды же ответили: «Мы обращаем внимание на сердце верующих, а не на наружность»[112].

Об участии вооруженных женщин в оборонительных сражениях упоминали многие очевидцы военных событий. По сведениям М. Н. Чичаговой, женщины, переодетые в мужские платья, упорно сражались на передовых позициях, не уступая в героизме мужчинам[113].

Так, по сведениям С. Н. Шульгина, среди защитников Гуниба нередко встречались переодетые в мужскую одежду и вооруженные женщины[114]. Автор, ссылаясь на Сейида Абдурахима, одного из сподвижников имама Шамиля, особо выделял среди защитников Гуниба женщину по имени Зайнаб, татку по национальности: она была переодета в мужское одеяние, вооружена и постоянно находилась на переднем крае[115]. По мнению С. Н. Шульгина, Зайнаб, ходившая по улицам аула с обнаженной шашкой, тем самым настраивала мужчин на бой с неприятелем[116].

Безусловно, видя такое воинственное поведение женщины, мужчины психологически настраивались на сражение. Они не могли допустить, чтобы инициатива патриотического порыва оставалась у женщины.

По мнению С. Н. Шульгина, защита Гуниба являлась не первым боевым крещением Зайнаб. Со слов Сейида Абдурахима, она прославилась еще во время обороны Ахульго[117]. Надо заметить, что между этими сражениями прошло двадцать лет (Ахульго – 1839 год), и данный факт вызывает все же сомнение. Вероятно, Сейид Абдурахим мог ошибиться в названии аула, который Зайнаб защищала.

Неизбежно возникает вопрос об отношении мужского сообщества к воинственному поведению женщин. По оценкам С. Н. Шульгина, патриотический порыв женщины с оружием в руках способствовал поднятию морального духа защитников последнего оплота мюридизма – Гуниба[118] и воспринимался мужчинами-мюридами положительно.

В свете сказанного представляет интерес сюжет, описанный в работе «Сабли рая» английской писательницы Лесли Бланч. По сведениям автора, во время пребывания в Санкт-Петербурге на Шамиля оказал сильное впечатление балет об амазонках. По мнению автора, амазонки напоминали ему женщин, защищавших Ахульго, Паху-бике, выступившую против него в Хунзахе с мечом в руках[119]. На вопрос: «Как сражались амазонки на сцене?» – Шамиль ответил с иронией: «Если бы был у меня полк таких амазонок, Гуниб не пал бы». Эти слова Шамиля, безусловно, выражают отношение его к женщинам, гордость за них, признание их заслуг перед имаматом.

Женщины в осажденных аулах являлись