1855 году правителем Мехтулинского ханства сына Ибрагим-хана ханша Нух-бике оставалась у власти, хотя ее власть, как мы уже отмечали выше, была номинальной, а ведал всеми делами ханства пристав[203]. Несмотря на это, до конца своей жизни Нух-бике оставалась для русских властей вдовой Ахмет-хана Мехтулинского, генерал-майора царской армии, который заслужил своей преданностью России особое уважение.

В политической жизни Дагестана свой след оставила и вдова Аслан-хана Казикумухского – Умма-Гюльсум-бике. По имеющимся сведениям, после смерти мужа ей пришлось взять бразды правления в ханстве в свои руки, так как оба ее сына, Нуцал-Ага и Магомед-Мирза, были слабого здоровья и не отличались особыми способностями[204]. Умма-Гюльсум-бике же как «женщина весьма умная и имевшая большое влияние на казикумухцев»[205] могла в сложной политической ситуации умело лавировать между различными политическими силами. Заметим, что в тех сложных реалиях Кавказской войны это было крайне сложно и могло стоить ей жизни.

Несмотря на слабое здоровье, а главное, отсутствие способностей для управления ханством у Нуцал-Аги, кавказская администрация в лице генерал-адъютанта барона Розена назначила его ханом[206]. Вместе с ханской властью в новых политических реалиях Нуцал-Ага получил и звание полковника русской армии. Управлять ханством ему было суждено недолго, в том же 1836 году после непродолжительной болезни он скончался. Барон Розен вынужден был передать власть его брату Магомед-Мирза-хану, который в 1838 году после болезни также умер.

Все эти обстоятельства способствовали тому, что их мать ханша Умма-Гюльсум-бике упрочила свое положение на политической арене. К тому же русские власти усматривали в ней надежного политического союзника. В начавшейся политической борьбе за Казикумухское ханство у нее было самое выгодное положение, а главное – доверие народа. По имеющимся сведениям, большинство сочувствовали ее интересам и поклялись ей служить[207]. Указывая на особую расположенность казикумухцев к ханше Умма-Гюльсум-бике, С. Габиев подчеркивал, что именно ее они желали назначить ханшей[208].

Руководствуясь этими обстоятельствами и особой преданностью народа Умма-Гюльсум-бике, генерал Головин принял решение назначить ее правительницей Кази-Кумуха[209]. Кроме того, всяческую помощь ей должен был оказывать ее племянник Махмуд-бек. С. Габиев полагал, что фактическая власть была сосредоточена в руках у Махмуд-бека[210].

Начавшаяся борьба за власть между оставшимися наследниками – Абдурахман-беком и Гаджи-Ягъей (племянники Аслан-хана Казикумухского) – заставила Умма-Гюльсум-бике умело лавировать между ними, не забывая при этом о своих интересах. Несмотря на то что оба они были равноправными наследниками, влиятельная и хитрая Умма-Гюльсум-бике стала открыто поддерживать Абдурахман-бека[211]. Почему она желала видеть именно его наследником Казикумухского ханства? Объясняется это тем, что Умма-Гюльсум-бике, будучи противницей мюридизма, не желала видеть наследником Гаджи-Ягъю, который проявлял свою лояльность имаму Шамилю. Конечно, в реалиях военного противостояния такая политика Умма-Гюльсум-бике могла иметь для нее неприятные последствия.

Так, узнав о ее намерениях относительно Абдурахман-бека, майор Корганов всячески стал отговаривать ее от этого опрометчивого шага[212]. Более того, Корганов предупреждал Умма-Гюльсум-бике о том, что Абдурахман-бек может поступить с ней коварно[213]. В силу разных причин, несмотря на все усилия Умма-Гюльсум-бике, ей так и не удалось посадить на ханство своего любимца Абдурахман-бека. К тому же вскоре он оказался в изгнании, из которого Умма-Гюльсум-бике удалось его вернуть.

Цена этой победы была слишком высокой для жителей Кази-Кумуха, который пал в марте 1842 года под натиском мюридов Шамиля и стал частью имамата. Что касается ханши Умма-Гюльсум-бике, она по настоянию полковника Снаксарева оставалась до последнего в Кази-Кумухе, убежали только ее сыновья[214]. После вытеснения русскими Шамиля из Кази-Кумуха в ауле было восстановлено спокойствие, а управление передано Абдурахман-беку. Гаджи-Ягъя же открыто перешел на сторону имама Шамиля и его сподвижников и вскоре стал наибом[215].

По мнению С. Габиева, в новых политических условиях ханша Умма-Гюльсум-бике не была полностью отстранена от управления ханством[216]. Умма-Гюльсум-бике пользовалась среди народа любовью и уважением. Честолюбие Абдурахман-бека, который не отличался особыми управленческими способностями, отталкивало от него казикумухцев. Его попытки упрочить свои позиции с помощью брака с внучкой Аслан-хана и Умма-Гюльсум-бике, Шамай-бике, не имели успеха. Не удалось ему и выхлопотать себе звание хана через Умма-Гюльсум-бике – ее ходатайства были отклонены[217]. Русские власти, которые были в курсе ситуации в Кази-Кумухе, неоднократно получали жалобы на Абдурахман-бека, злоупотреблявшего спиртным. В итоге в 1847 году главнокомандующий, князь М. С. Воронцов отстранил его от управления, назначив на его место брата – Агалар-бека. Агалар-бек отстранил Умма-Гюльсум-бике от всякого управления ханством. Вскоре, в 1849 году, она умерла в родном Кази-Кумухе, оплакиваемая благодарным народом.

История Умма-Гюльсум-бике – это еще одна страница в женской летописи Кавказской войны. Без сомнения, она оставила след в памяти казикумухцев, еще при жизни снискав к себе уважение той части населения, которое не поддерживало идеологию мюридизма. Примечательно, что Умма-Гюльсум-бике не боялась проявить принципиальность, когда часть казикумухцев не одобрила ее особой лояльности к русским властям.

В политической жизни Кази-Кумуха незначительный след оставила вдова Агалар-хана Казикумухского – ханша Шамай-бике, внучка Умма-Гюльсум-бике. После смерти Агалар-хана ей было поручено недолгое управление ханством.

По мнению С. Габиева, ее повторное замужество лишило ее права на престолонаследие[218]. Определенные политические силы во главе с узденями настаивали на том, чтобы она так легко не отказывалась от правления и продолжала борьбу за власть[219]. Но, понимая, что у нее не было реальной возможности повлиять на политическую ситуацию в ханстве, Шамай-бике отказалась от борьбы за ханство. Кроме того, русские власти оказывали на нее давление, что вынудило гордую ханшу Шамай-бике вскоре покинуть Кази-Кумух[220]. Ее судьба и затем неоднократно становилась предметом обсуждения среди высших чинов военной и гражданской администрации. Мы уже упоминали о ходатайстве ханши Шамай-бике по поводу возвращения ей части наследства после изгнания из Кази-Кумуха.

В политических событиях Кавказской войны предметом обсуждения высокопоставленных чинов Российской империи оказались и судьбы женщин из семьи имама Шамиля. Сведения, имеющиеся в источниках, не говорят об их значительной роли в социально-политических процессах. К политическим событиям Кавказской войны волей судьбы оказалась причастной мать имама, Баху-Меседу[221]. Не по своей воле ей пришлось стать посредницей между Шамилем и представителями чеченских наибств.

По сведениям Дж. Баддели, чеченцы, терпя постоянные бедствия из‑за русских, решили просить Шамиля взять их под защиту или дать разрешение пойти на мир с Россией[222]. Опасаясь возможных последствий, предприимчивые просители решили действовать через мать Шамиля, к которой имам питал глубочайшую любовь и уважение[223]. В качестве вознаграждения за успех дела предполагалась сумма в 2000 рублей, о которой было сообщено в приватной беседе мулле Хасиму,