Небольшой след в политической жизни той эпохи оставили и жены имама Шамиля. Несмотря на то что они находились рядом со своим влиятельным мужем и обладали определенными привилегиями, они не могли оказать существенного влияния на ход политических событий. Да и сам имам Шамиль этого не допустил бы. Тем не менее отдельные эпизоды из их жизни и самые общие оценки их деятельности характеризуют их как неординарных личностей.

По имеющимся сведениям, в повседневной жизни, нередко используя интриги, женщины пытались упрочить свое положение в доме имама. По сведениям многих авторов, старшая жена Заидат, дочь воспитателя Шамиля, Джемаль-Эддина Казикумухского, отличалась деспотичным характером и нередко создавала почву для конфликтов[250]. Свой характер Заидат проявляла и будучи в Калуге, куда в 1859 году она прибыла вместе с Шуанет и другими членами семьи.

По мнению М. Н. Чичаговой, Заидат при каждом удобном случае своим смелым и самоуверенным тоном высказывала, что пользуется в семье правами распорядительницы[251]. Стараясь подчеркнуть свое особое положение в семье, Заидат нередко вступала в конфликты с другими женами имама.

По мнению М. Н. Чичаговой, Шамиль все же выделял любимую жену Шуайнат (Анна Улуханова)[252]. Ей единственной Шамиль давал право посещать его военную резиденцию, чего не дозволялось другим женам. Шуайнат разделила с имамом все тяготы длительной войны и калужскую ссылку, до последних его дней находилась рядом с ним.

Повседневность матерей в обстановке военного времени. Влияние биосоциального фактора детности на содержание военной повседневности женщин Дагестана

Учитывая, что Кавказская война была очень долгой, то экстремальность неизбежно превращалась в обыденность. По мнению исследователей, в стрессовой ситуации важнейшим фактором являлась поведенческая стратегия людей. Е. С. Сенявская утверждала, что война существенным образом сказывалась на сознании и поведении людей[253]. Стратегия поведения человека зависела от конкретной ситуации, где определяющим являлось человеческое совладение[254].

Безусловно, экстраординарные события Кавказской войны не могли не отразиться на повседневной жизни матерей.

Изучая влияние военного фактора на бытовую жизнь дагестанского общества, интересно понять психологию поступков матерей.

Следует напомнить, что война привела к значительному сокращению мужского населения, вследствие чего весь груз моральной ответственности за детей ложился на женщин. Повседневность матерей протекала в условиях постоянного стресса, инстинктивного страха.

Одна из характерных черт такой реальности – отсутствие детства как такового. Детская жизнь соотносилась с окружающей их суровой действительностью, которая была страшным испытанием и для взрослого человека. Рядом с матерями в пылающих, осажденных неприятелем аулах находились дети. Дети принимали самое активное участие в обороне, чувствуя свою сопричастность происходящему.

Очевидцы и непосредственные участники военных событий отмечали присутствие детей в оборонительных сражениях. Так, по сведениям участника Кавказской войны Р. А. Фадеева, на защиту своих аулов вставали дети от двенадцати лет[255].

Генерал Граббе сообщал в своем письме к наместнику Кавказа Ф. А. Головину, что во время атаки русских войск малые дети кидали камни в штурмующие войска[256]. Учитывая, что нападающим приходилось карабкаться вверх по скалистым горным тропам, то и град из камней был сродни оружейным залпам.

Рядом с детьми постоянно находились матери. Нередко в исключительных условиях осады заложенные в женщине природой материнский инстинкт и охранительные функции проявлялись в противоестественном поведении.

Обращая внимание на поведение людей в экстремальных ситуациях, зарубежные исследователи C. Holahan и R. Moos полагали, что определяющим фактором являются психологические особенности индивида[257]. Люди по-разному ведут себя в силу человеческой природы, собственного характера. По мнению ученых N. Нааn и J. Amirkhan, в подобных ситуациях очень важную роль играла личная диспозиция защитного поведения[258]. Так, например, в осажденных русскими войсками аулах женщины, понимая, что во время атаки в саклях находиться небезопасно, выводили с собой всех детей без исключения. На оборонительных рубежах матери инстинктивно держали рядом с собой даже младенцев в люльках, – таким сильным был страх.

С другой стороны, вопреки материнскому инстинкту в экстремальных условиях женщины нередко поступали противоестественным образом. Так, по сведениям участника Кавказской войны Л. И. Богуславского, женщины выводили под непрекращающийся обстрел противника малых детей, понимая, что в любой момент их могут убить[259]. Не исключено, что рискуя жизнью детей, женщины стремились вдохновить мужчин на бой.

По мнению Н. Л. Пушкаревой, подобное материнское поведение следовало рассматривать с позиции детерминизма – в связи с социально-историческими, этническими и конфессиональными особенностями[260]. Объективные условия реальности вынуждали женщин к неординарным поступкам.

В исключительных условиях войны под влиянием психотравмирующего фактора нередко происходила девиация в поведении матери: в осажденных аулах матери от отчаяния и безысходности убивали своих детей. Очевидно, что в состоянии сильного эмоционального напряжения, обуреваемая ужасом и отчаянием, мать не видела иного выхода из этой ситуации. Жестокая необходимость, совокупность всех факторов толкали мать на такой опрометчивый шаг. Находясь в пограничной ситуации между жизнью и смертью, матери уже теряли контроль воли и разума. Они шли на этот шаг в состоянии патологического аффекта, которое сопровождалось потерей рационального регулирования своими действиями. В женском сознании прочно сложился тандем «мать и дитя», который нельзя было уже ничем разделить.

Так, по сведениям Г.‑А. Д. Даниялова, доведенные до отчаяния женщины осажденного аула Ашильта от безысходности, ослепленные фанатизмом и ненавистью, на глазах противника убивали своих детей[261], а затем себя. Автор в своей работе описал одну из таких кровавых драм, когда жительница Ашильта по имени Алимат нанесла кинжалом смертельные раны своим детям[262]. В состоянии аффекта, с окровавленным кинжалом в руках обезумевшая мать бросилась на штыки солдат[263].

Описание такого поведения женщин встречается у очевидцев Кавказской войны, русских генералов. Описывая отчаяние матерей в покоренном Ахульго, генерал Граббе отмечал, что матери с детьми своими бросались с кручи, чтобы не попасть в плен[264]. В экстремальной ситуации от безысходности матери принимали для себя такое тяжелое решение – пойти на убийство собственных детей.

Генерал Д. А. Милютин также описывал в воспоминаниях, как обезумевшие матери убивали своих детей[265]. По мнению генерала, на этот шаг они шли осознанно, чтобы избежать русского плена[266].

Была ли для матери альтернатива? Да, была – плен. Плен для нее самой был позором, поэтому она выбирала смерть как доказательство стойкости и самоотверженности. Парадоксально, но такое материнское поведение было реакцией на неопределенность перспектив жизни детей в плену.

Однако в годы Кавказской войны плена не удалось избежать ни женщинам, ни детям. Пленение детей – это одна из трагических страниц в истории Кавказской войны. Детям-пленникам была уготована незавидная судьба кантонистов или аманатов (заложников). По имеющимся сведениям, детей мюридов из осажденных аулов брали в плен с целью принуждения горцев