И снова припустил бегом к деревне, по-детски радуясь возможности пробежаться вместо того, чтобы идти шагом.

***

Дом старосты стоял между бухтой и остальной деревней специально.

Просто усевшись у крыльца, староста мог пересчитать корзины с рыбой, которые тащили в деревню. А как же иначе, всему учет нужен. Сами спасибо скажут, когда придет время налоги платить. Князь свою долю возьмет сполна...

Другой дороги от пристани в деревню не было. Да и это дорогой не назвать.

Небольшая деревушка ютилась на краю утеса, у подножия которого, в крохотной бухте, теснился рыбачьих десяток лодок. Крутая тропа вела от хлипкой пристани наверх и таскать рыбу по сотням шатких ступеней было тяжким трудом.

Но это была единственная бухта на много лиг вокруг, до самого порта Насами-каги. В других местах берега обрывались в море неприступными утесами...

Там, далеко на полдень, императорский остров открывался морским волнам роскошными пляжами. Но здесь, на восходе и полуночи была лишь эта бухта Рыбачья и порт Насами-каги. Единственный порт на острове, открытый для круглоглазых варваров с Севера и Юга, и жалких побирушек с Архипелагов. Но в порт не пускали лодки ловцов рыбы.

Императорский порт, куда прибывают послы к Божественному не должен вонять рыбьей требухой!

Но благодаря этому в крохотной бухте всегда кипела жизнь - а в деревне не знали голода.

Когда-то, давным-давно, у края обрыва поставили громадный ворот с длинной веревкой, ручку которого крутили всей деревней - и женщины и старики. Мужчины в это время внизу загружали корзины.

После дома старосты тропа пошла под уклон - деревенька стояла не у самого края утеса, а чуть отступя, в небольшой котловине, которая защищала ее от прямых ударов зимних тайфунов, приходящих с с моря.

Оттого и разбежался вприпрыжку Йосу вниз по склону, несся со всех ног в деревню, созывать всех к подъему улова.

- Возвращаются, возвращаются! - выкрикивал звонкий голосок издалека, призывая людей отложить другие дела и собираться к бухте.

Йосу доверили важное дело и он относился к нему со всей серьезностью.

***

По меркам Амаро деревенька была сытая и даже зажиточная. У нее было целых два источника богатства - древний ворот с длинной веревкой и жила горьковатой соли, выходившая на поверхность неподалеку.

Добытый и поднятый наверх улов спешно сортировали, чтобы рыба не успела пропасть.

Лучшее отправлялось к княжескому столу, что похуже - продавалось свежим на торжище у ворот замка. А уж самая мелочь шла в пропитание.

Соль позволяла сохранить часть улова - и соленая рыба тоже хорошо шла на продажу, еще малая часть шла в копчение.

Тем и жили.

***

Сосредоточенный на порученном деле и разогнавшийся Йосу слишком поздно заметил неладное.

В деревне стояла тишина, а все жители сгрудились на центральной площади, где обычно сортировали и разделывали рыбу сегодняшнего улова.

Влетевший в центр деревни мальчуган сначала удивился тому, что все – и взрослые и дети – стоят молча, сгрудившись в кучу, и лишь потом заметил воинов, в доспехах и с короткими копьями, которые прятались в тени соломенных крыш от полуденного солнца и пасли деревенских, как собаки – отару овец.

Йосу затормозил и попытался развернуться, улизнуть, но один из воинов успел ухватить его. Пальцы в латной рукавице, впившиеся в худенькое плечо, заставили мальчика вскрикнуть. Солдат уверенной рукой подтолкнул его к остальным жителям деревни.

Оказалось, крик мальчика перебил слова мужчины, который обращался к жителям деревни.

В отличии от стоявшего рядом воина, чей облик безусловно выдавал командира отряда, мужчина был одет в легкую шелковую одежду. Нарядную и очень подходящую для душного лета.

Выглядел мужчина чудно́ - высокий, с длинным лошадиным лицом и выпуклыми глазами. Йосу никогда раньше не видел круглоглазых варваров из дальних стран, но сразу понял, кто это.

Рядом с ним стояла женщина с набеленым лицом и подведенными губами, наряженная и украшенная так, что Йосу подумал: "Императрица!"

И тут женщина заговорила, переводя слова чужака.

Голос ее, глубокий и мелодичный, разнесся на площадью как трель канарейки - пронзительно и громко.

***

- Уважаемый господин Ри говорит, что вам ничего не угрожает. Слушаетесь распоряжений воинов, занимайтесь своими делами и не пытайтесь выйти из деревни - тогда никто не умрёт. Кто попытается отойти дальше вот того дома, - она тщательно повторила жест мужчины, указывая на окраину деревни, - умрет на месте. Если бежать попробуют несколько человек - умрут и их семьи. Староста?

Толпа безмолвствовала.

- Староста?! - голос ее возвысился.

Старый Митакоми степенно выступил из толпы и низко поклонился. Так низко он кланялся только кастеляну князя, когда тот приезжал за налогом.

- Да, госпожа, я староста.

- Господин Ри сказал своим воинам, чтобы они взяли в заложники твою семью. Если что - они умрут первыми. Поэтому объясни своим деревенским как себя вести. Или пеняй на себя.

Староста пожелтел от страха.

Мечи и копья воинов не оставляли надежды.

Да и разве найдется среди простолюдинов амаро безумец, который решиться противоречить воину? Такие глупцы умирают в раннем возрасте, не оставив потомства.

Он поклонился так низко, как только позволяла его спина.

- Я всё понял, госпожа. Никто не сделает и шагу из деревни. Я обещаю.

И таким взглядом посмотрел на односельчан, что все сразу поняли - он скорее сам убьет ослушника, чем позволит пострадать кому то из семьи.

- Это императрица? - прошептал испуганный мальчик старому Нису, стоявшему рядом.

- Какая императрица! Это разряженная шлюха из лилейного дома! В Насами-каги многие шлюхи знают язык варваров, чтобы лучше прислуживать! - зло прошипел старик. Он был очень напуган и потому сорвался на мальчишку. - Заткнись и ступай к своей матери!

Йосу не знал слов «шлюха» и «лилейный дом», но по тону понял, что это ничего хорошего - и посчитал совет старого соседа мудрым, шаря глазами по толпе в поисках матери.

Но не успел.

Солдаты начали делить толпу, отгоняя к сараям женщин с грудными детьми, совсем старых и совсем малых. Остальных - способных крутить ручки подъемника - погнали к вороту на круче...

Остаток дня прошел для Йосу в бесполезных попытках хоть что-то увидеть через щелястые стены сарая.

Старый подъемный ворот беспрестанно скрипел до самого конца дня, да звучали гортанные крики бригадиров, задающих ритм…