Являлись бабаи нежданно, обычно в ранних сумерках, чаще - осенью и зимой, и обличия имели самые разнообразные.

То на гигантском грибе, внезапно выросшем посреди протоптанной тропы, восседала громадная синяя гусеница, покуривающая душистый кальян. И тут не угадаешь – одного не заметит, на другого сладким кальянным дымом дохнет – и тот неделю как чумной ходит и всем приветливо улыбается, как придурошный, а на третьего зловонными ветрами дунет с другого конца - и такие ужасы привидятся, что, бывало, со страху люди с утеса в море бросались, чтоб только прекратить кошмарные видения...

Или ещё – в сумраке леса вдруг откроется поляна с яркими цветами, парящими бабочками и поющими птицами. Путник засмотрится на нее, а то и зайдет, под деревцем на мягкую траву присядет, – и заснет. А проснувшись, начинает тосковать по увиденной красоте, оттого сохнет и на этом свете не заживается.

То пиявка в человеческий рост рот свой кошмарный с ветки раззявит, то сучковатая рука за ногу путника ухватит, а рука-то вся сплошь глазами усыпана и глаза те моргают и светятся...

Много чего рассказывали про лес, особенно старики и особенно детишкам...

***

Но страшные рассказы о бабаях мало сейчас тревожили бегущего по ночному лесу Йосу.

Все его мысли занимала полная чашка белого рассыпчатого риса - и была эта мечта так притягательна, что страхам места просто не оставалось. Потому что белого риса мальчик не ел ни разу в жизни, но много раз о нем слышал.

А от мысли о том, что ему придется обращаться к самому Князю, детское сердечко замирало в груди.

Но тут духи леса сами напомнили о себе...

- Ты что здесь делаешь, мальчик? - вдруг раздался ясный голос и в ближайшем кусте образовалась яркая щель, будто распахнулась дверь, за которой горела лампа.

Но простой человеческий голос в ночном лесу оказался страшнее раскачивающихся черных теней и звериных шорохов.

Йосу взвизгнул и заполошным зайчонком метнулся в сторону дороги.

Широкая просека, освещенная Ночными Владыками, казалась ему безопасной. Ужас и инстинкт гнали его на освещенное место, а мысли напрочь выдуло из головы. Ловкие легкие ножки несли его как ветер, а счастливая звезда уводила с его пути ямы и коряжины.

Но уже на самой обочине торной тропы он споткнулся обо что-то мягкое и покатился кубарем, готовый завопить во весь голос.

Темная фигура на краю тропы распрямилась, кряхтя, и застучала вокруг себя посохом слепца, беспомощно вопрошая в темноту "Кто здесь?"

Слабый свет Ночных Хозяек упал на лицо и Йосу увидел оборванного и странно перекошенного нищего. Глаза оборванца были прикрыты тряпицей.

Выглядел ночной незнакомец так жалко, что малыш Йосу при виде его ни на миг его не испугался - и тут же ушел страх перед тем, что вспугнуло его в лесу. Широкая просека, ровная дорога, освещенная всеми тремя ночными светилами казалась совершенно безопасным местом. И Йосу вспомнил о вежливости.

- Я Йосу из деревни рыбаков и я иду в замок, - гордо сказал он.

- В замок? - в голосе нищего послышалась радость. - Добрый мальчик, доведи меня до замка! Я шел на торг у замка Акамагасэки, чтобы петь людям мои песни, но где-то свернул не туда... Я Хоити, странствующий сказитель, ты, наверное, слышал моё имя.

- Я не слышал твоего имени, - ответил приободрившийся мальчик. - Но я могу довести тебя до замка, если ты будешь идти за мной.

- У тебя звонкий голосок, Йосу. Наверное, ты еще слишком мал, чтобы слушать взрослые песни, но я уверен, что твой отец знает мое имя! - нищий попытался принять позу, полную достоинства, но Йосу это не впечатлило.

Детей трудно впечатлить эфемерными достоинствами и пустыми словами. И Йосу тут же доказал это.

- А сколько ты заплатишь мне за то, что я доведу тебя до замка?

- У меня нет денег, добрый мальчик. Но у меня есть свежая бобовая лепешка и я могу разделить ее с тобой.

Йосу счел это предложение достойным внимания.

- Хорошо, давай! - и требовательно протянул руку, даже не задумываясь, что слепец этого не видит.

- Э-э, нет, Йосу из деревни рыбаков. Дела так не делаются. Доведи меня до замка - и ты получишь половину лепешки.

- Ладно, - согласился мальчик, и тут же добавил с жестокой детской непосредственностью. - Но сначала покажи лепешку. Наш староста говорит, что все бродяги - обманщики!

И странствующему сказителю пришлось молча проглотить этих "бродяг".

Пока бродячий певец копался в висящей на боку торбе, такой же потрепанной, как все его одеяние, к беседе на ночной дороге готовился присоединиться еще один участник.

Из лесу бесшумно вышла темная фигура, похожая на бесформенную кучу веток, и медленно двинулась в сторону занятого поисками лепешки певца и замершего в напряженном внимании мальчика...

- Вот! - слепец наконец нащупал в торбе искомое и извлек наружу. Он развернул удивительно чистую тряпицу и над дорогой поплыл сытный дух, щедро сдобренный пряными травами.

Йосу сглотнул слюну.

Но не только ему понравился чудесный аромат.

- Хо-хо! - вдруг громко произнесла беззвучная доселе тень. - Кто это раздает такие ароматные бобовые лепешки в моем лесу?

***

От неожиданности певец вздрогнул и чуть не уронил такую привлекательную лепешку. Йосу, еще недавно прыгавший зайцем по темному лесу, застыл на месте, как молнией пригвожденный, и безязыкий...

Страшная фигура вновь раскололась и в узкой щели показался свет. Еще мгновение - и Йосу чуть не упал от облечения.

Ужасная громадная тень оказалась всего лишь плащом из соломы, и не такой уж громадной, а свет внутри - горящей свечей в фонаре, который прикрывал полой плаща неизвестный человек.

Лицо его скрывалось в тени, но сам плащ был ясно виден при свете жалкой свечи, которая оказалась вдруг ярче небесных светил.

- Кто ты, добрый человек? - спросил слепец.

- Я-то? - рассмеялся незнакомец. - Я отшельничаю в этом лесу уже семьсот лет и имя мое давно стерлось даже в моей памяти. Можешь называть меня просто старик или просто отшельник. Но ни разу за все годы я не слышал, чтобы на ночной дороге там шумно