- Возможно, я не очень хорошо владею языком Амаро, Ниспосланный Небом, но я говорил совсем об ином. Этот человек прошел длинный путь, не пользуясь глазами. Он изменился. И чтобы у этого человека появились глаза, внутренние изменения должны стать внешними, зримыми нам. Тогда новый его облик сможет принять новые глаза...

Князь вяло махнул рукой: "Ну так сделай это! Хватит лишних слов!"

Препирательство ему надоело, дремота снова овладевала им.

- Но, Небесный Правитель...

- Что еще тебе потребно? - раздражение в голосе Князя заставило бы умолкнуть любого, кто знал его, но чужеземец слишком сильно полагался на императорское приглашение.

- Может, все-таки спросим певца, хочет ли он изменений и новых глаз?

- А разве можно этого не хотеть? - изумление вновь заставило Князя пробудиться и выпрямиться на стуле, а гнев окрасил румянцем его дряблые щеки. Кто-то осмелился прекословить ему! - В любом случае, такова моя воля!

- Но он не твой человек, Одаренный Небесной Мудростью, а свободный...

- Он не свободный, а ничей - а это в стране Амаро значит, что он значит меньше, чем блоха на собаке! Или ты пытаешься увильнуть?

Чужеземец сжал губы и сузил глаза. Он тоже не привык, чтобы им так понукали. Но поклонился.

- Как изволит желать Великий Князь! Но лучше нам выйти на свежий воздух, потому что в процессе изменений будут запахи и ветры, которые потом плохо выветриваются из развешанных здесь славных знамен...

Йосу наблюдал за этим, широко раскрыв глаза. Он давно потерял нить разговора Князя и нахального варвара, но понял, что сейчас появляется возможность увидеть настоящее чудо.

И никого не интересовало, что на лице слепого музыканта выражения счастья не отражалось...

***

Стоило князю выразить свое желание, как все вокруг пришло в стремительное организованное движение.

Как-то так сложилось, что слугам в княжеском замке принято было передвигаться бодрой рысцой, и лишь самым старшим из них - скорым шагом. Прохлаждаться же на княжеской службе было небезопасно и требовало очень изощренного умения. Поэтому Йосу, о котором все забыли, и глазом моргнуть не успел, как уж все переместились на главный плац замка, перед воротами.

Князю поставили навес из златотканого шелка с золотыми кистями, который густо оцепила стража. Свободные от службы воины и прочая челядь толпились поодаль, меж их ног шныряла замковая мелкота, привлеченная неожиданным скоплением взрослых.

В центре восьмиугольного плаца, на коленях стоял слепой сказитель. Поза его и выражение лица приличествовали скорее ожидающему казни, чем радости человека, которому возвращают возможность видеть солнечный свет. Сходство с приговоренным усиливалось и тем, что сказителя обнажили до пояса, и тем, что из под повязки, прикрывающей глаза, текли неподдельные крупные слезы. Руки его вцепились отчаянно в гриф эрху - самого близкого друга слепого странника.

Мастер Фигур вступил в круг и неторопливо подвязал широкие рукава парадного одеяния. В правой руке его ниоткуда вдруг возник тонкий скипетр длиной в локоть.

Толпа изумленно ахнула.

Чародей наклонился и что-то шепнул на ухо певцу. Тот коротко кивнул и зримо напрягся телом и лицом...

Чародей плавно взмахнул волшебным жезлом и описал им в воздухе странный знак. По камням плаца медленно, словно с усилием, проползла линия ярко синего огня шириной в ладонь и заключила в широкое кольцо две фигуры: стоящего на коленях певца и занесшего над ним жезл чужеземца.

Когда круг замкнулся, воздух потряс тяжкий удар - словно ударили в громадный колокол. Но удар не завершился утихающим колокольным гулом, а длился и длился низким жужжанием, сверлящим уши.

Толпа ахнула еще громче и подалась назад. Солдаты на стенах и у ворот, забыв о своих обязанностях, неотрывно уставились на плац.

Дрема покинула Князя, он сузил глаза и вглядывался в происходящее, подавшись вперед. Рука, привычно легла на рукоять меча, как всегда в минуты напряжения.

Да, слава Мастера Фигур, как чудотворца, не зря летела по Миру. Это чудо в замке Акамагасэки, несомненно останется в летописях Амаро...

Чужеземец выдержал паузу, как талантливый артист - и вновь взмахнул жезлом.

Фигура певца оказалась заключена в столб ярко-зеленого света, а по площади горячим ветром пронеслась волна отвратительного запаха - словно одновременно разбили миллион тухлых яиц.

У стоявших близко к светящемуся кругу от запаха заслезились глаза, а предупредительный слуга подал Князю шелковый платок, смоченный в масляных южных духах - и князь поторопился прикрыть им рот и нос...

Чужеземец медленно пошел посолонь вокруг ярко горящего столба света, ритмично размахивая жезлом и что-то бормоча-напевая про себя.

После первого круга наблюдательный зритель мог бы заметить, что сказитель словно бы выпрямился и раздался в плечах. Но большинство видел лишь слезы, непрерывно текущие по исказившемуся лицу.

Второй круг, пятый, седьмой, одиннадцатый...

Вот волшебник снова сделал широкий взмах - и площадь вновь потряс удар невидимого колокола.

Не успел это звук стихнуть, как побледнел и погас световой столб, а затем и круг вокруг волшебника и певца потух, как прогоревший костер.

Чужеземец поклонился Князю, манерно, как рыночный фокусник кланяется публике, и одним движением сдернул повязку с глаз певца.

Йосу вскрикнул от изумления и тут же зажал себе рот.

Лицо певца один в один походило на лицо господина Ри, который командовал солдатами в его деревне.

Но тут у ворот зазвенели мечи, а в воздухе смертельными пчелами загудели оперенные стрелы...

***

Единым стремительным движением Князь взметнулся на ноги - будто и не было расслабленной полудремы, будто и не было груза прожитых лет. Меч возник в его руке почти так же мгновенно, как жезл в руке Мастера Фигур.

Но не магия была тому причиной - а подлинное мастерство воина, взявшего меч в руки сразу после младенческих погремушек.

Восемь стражников сомкнулись вокруг Князя, озираясь в поисках того, с какой стороны придет опасность.

Но бой моментально вскипел сразу со всех сторон. Со стен падали тела и летели стрелы, нападавшие ворвались в ворота и рубились со стражей уже на плацу. Стража, проспавшая нападение, заглядевшаяся на яркое зрелище, устроенное чужеземным кудесником, безнадежно проигрывала.

Все больше и больше чужих солдат вливалось в широко распахнутые ворота, все больше стрел летело в защитников замка со стен, уже полностью принадлежавших неведомым захватчикам...

Малая группа воинов Ближней Стражи, окружившая Князя, ощетинившись копьями и клинками, медленно пятилась к распахнутым дверям каменной Центральной Твердыни, которые удерживал раскрытыми Воевода Правой Руки. Вокруг Князя стояли лучшие его