Надо выбрать, как действовать!»

Вэнди разговаривала с собой, хотя в глубине души решение уже было принято.

И от трепетного предвкушения по всему телу, как молоко, разливалось спокойствие и тепло.

«Все не просто так.

Эта «луна» явилась мне в самое нужное время. Убежать и спрятаться можно всегда.

Ну а вдруг там живут каннибалы? Иначе зачем нужен дом в такой дали?»

Вэнди размышляла, подбираясь все ближе.

Бревенчатый, грубой отделки, небольшой домик на одну комнату. Закрытая веранда и крыльцо. Из трубы идет дым – значит, в печи разожгли огонь. Чердак используется как склад, там окошко маленькое, и его давно уже не открывали.

Пока Вэнди оценивала свою находку с максимально близкого расстояния, дверь неожиданно распахнулась. От страха девушка приросла к земле, не в силах шевельнуться и полностью убраться за дерево.

Поэтому ей было видно, как на крыльцо вышла крепкая старушка, несшая чем-то наполненное жестяное ведерко. Лет семидесяти на вид, в сером платье и цветастом махровом платке, накинутом на плечи. Она переобулась в галоши и скрылась за домом.

Вэнди не верила своим глазам.

«Что эта бабушка делает? Судя по всему, она здесь не первый день… А вдруг она в этом домике живет всю жизнь? Это она его построила? Надо посмотреть, кто еще тут с ней…»

Сердце оглушительно бьется в висках.

«С ума сойти… После трех лет размеренной жизни… сразу сколько всего! Дэви в окне, Лиз больше нет, теперь этот дом…»

Тем временем старушка вышла из-за угла. Ведерко в ее руке было уже пустым.

Она привычным движением накрыла какую-то грядку у входа. Вэнди рассмотрела что-то вроде огорода в левой части прилегающей к дому территории.

«Не похоже на логово маньяка-людоеда… Интересно, есть в доме кто-то еще?!»

Старушка поднялась по ступеням и заперла за собой входную дверь.

Единственное окно сквозь кремовые занавески замерцало теплым желтым светом. Казалось, что внутри очень уютно, и девушку непреодолимо тянуло туда.

На нее накатила волна щемящей, забытой тоски и накрыла ее с головой.

Через несколько секунд Вэнди, забыв обо всем, уже стояла на крыльце.

Глава шестьдесят третья

Как во сне, она медленно подняла руку и тихонько постучала. Она не задумывалась о том, что напугает живущую там старушку не меньше, чем сначала оторопела сама.

Долгое время ничего не происходило. Вэнди постучала еще раз, немного громче.

Краем глаза она заметила качнувшуюся занавеску.

В следующее мгновение дверь распахнулась.

Женщина стояла перед ней в том же самом сером платье, но уже без платка. Ее волосы, еще не полностью седые, были собраны сзади в слегка растрепанный пучок. Глаза, удивительно живые и почти черные, выделялись на плоском лице. Одной рукой она опиралась на дверной косяк, а другая обхватила ствол охотничьего ружья, прислоненного к стене у самой двери.

Вэнди взглянула на нее и тут же опустила глаза.

Старушка молча разглядывала ее несколько секунд.

– Входи, – сказала она.

В то же мгновение Вэнди оказалась на веранде.

Глухо шаркнул деревянный засов.

Она боялась поднять голову и оглядывалась вокруг исподлобья, стоя на месте.

Хозяйка что-то пробормотала и прошла в комнату. Вэнди оставила свой рюкзак у двери и шагнула за ней. Женщина показала ей на стул. Она села, все так же смущенно оглядывая комнату.

Посередине стоит печь, небольшая, аккуратно выбеленная. Ее труба выходит прямо наверх, через крышу. У окна – деревянный столик, вдоль окна лавка и по краям два стула. Из-за печи выглядывает изголовье раскладушки на пружинах, без матраса. Что там было еще, с этого ракурса оставалось только гадать.

Женщина возилась у печки, по-прежнему не говоря ни слова. Вэнди рассматривала потолок, сложенный из грубых бревен, когда хозяйка поставила перед ней чашку с чем-то горячим и мутным.

На столе стояла древняя керосиновая лампа, и свет от нее падал на лицо женщины, отчего казалось, что оно не твердое, а как поверхность воды – будто рябится и играет бликами.

– Что это? – одними губами спросила Вэнди.

Старушка молча смотрела на нее.

Тогда Вэнди, осторожно дуя, попробовала на вкус.

– С молоком! – воскликнула она в следующую секунду.

Женщина моргнула.

Обжигаясь, Вэнди в три глотка выпила волшебную жидкость. Молоко! За всю жизнь она не пила ничего вкуснее! Почти забыт для нее этот далекий вкус детства…

Молоко отдавало резким запахом, но Вэнди не думала ни о чем, кроме обволакивающе-сливочного вкуса во рту.

Она полностью растворилась в напитке.

Хозяйка с интересом наблюдала за ней.

Глава шестьдесят четвертая

– Откуда ты? – спросила она, когда девушка поставила кружку на стол.

– Из Синтего, мэм, – начала Вэнди, – я… я там родилась. Но… три года жила в лесу, в пещере… Лиз Бэйси… Лиз… она умерла два дня назад, и я… вот… я…

Вэнди опустила голову и разрыдалась. Слезы катились по лицу, по одежде, заливали стол и все вокруг. Она плакала навзрыд. Долго-долго. А потом дрожащим голосом продолжила говорить. Она говорила быстро, рассказывая с самого начала, запинаясь, потом поправляла себя и вслух восстанавливала хронологию событий.

Была уже совсем ночь, когда она закончила.

Женщина сидела напротив и очень внимательно следила за рассказом девушки. Она не подавала признаков утомленности сбивчивым рассказом нежданной гостьи.

– Ты голодна? – наконец спросила она.

На глазах Вэнди снова выступили слезы. Она кивнула.

– Меня зовут миссис Фридман, – представилась хозяйка. – Это, – она развела руками, – мой дом, огород и мое хозяйство. На заднем дворе живут куры и коза. Молоко, которое ты пила с чаем, – козье. Завтра я тебе все покажу.

– Я могу переночевать у вас?

– Ты можешь жить здесь сколько угодно. Если хочешь.

Черные глаза, не мигая, уставились на Вэнди.

– Спасибо, миссис Фридман, вы так добры ко мне.

– Почему я должна быть зла к тебе? – женщина лукаво улыбнулась, вынимая из печи чугунную сковороду.

Глава шестьдесят пятая

Всю ночь Вэнди размышляла о том, как ей повезло.

«Нельзя упускать такой шанс», – пришла она к выводу и утром взяла на себя часть хозяйственных забот миссис Фридман.

По-прежнему оставалось загадкой, зачем эта женщина живет здесь совсем одна, вдали от людей, и почему так легко приняла к себе девушку.

Все разговоры, не считая исповеди Вэнди в первый вечер, сводились к обсуждению домашних дел.

А в один из вечеров она решилась обратить внимание хозяйки на то, что тесный контакт с ней представляет угрозу для ее здоровья.

– Ну и что? – спокойно ответила женщина, глядя на нее поверх своих очков. – Я не буду жить вечно, и мой конец настанет независимо от тебя, детка.

Вэнди совершенно успокоилась и с этого момента почувствовала себя очень счастливой.

Невероятным образом все сложилось именно так, как она хотела!

День проходил за днем, один месяц сменял другой.

Хозяйка была приветлива, но немногословна. Она поручала девушке только легкую работу и не пускала ее на кухню. Миссис Фридман всегда готовила сама. Причем только один раз в день. Ранним утром готовился и завтрак, и обед, и ужин.

Вэнди привыкла к такому укладу жизни, но почему-то ее не покидало ощущение, будто миссис Фридман что-то скрывает…

За прошедшие четыре года состояние Вэнди постепенно ухудшалось. Упало зрение, нарушилась мелкая моторика. Кисти рук ныли по вечерам. Лицо округлилось, стало одутловатым. Надбровные дуги расширились, наползая на глаза.

Но она оценивала свое состояние как удовлетворительное.

Эти изменения – закономерный ход течения болезни. Глядя на себя в зеркало, она иногда вспоминала Дэви. Ее образ, так же, как и свой собственный, расплывался в памяти, все плотнее покрываясь туманом.

Тогда Вэнди жалела, что у нее нет хоть какой-то фотографии, где они с сестрой вдвоем. Она вспоминала картинку, стоящую на тумбочке в холле – пляж в Сан-Франциско и четверо счастливых, смеющихся людей.

«Как они там?» – думала она.

«Живы ли» – мелькнуло однажды.

* * *

В тот вечер хозяйка и девушка в привычном молчании ели отварные яйца, свежеиспеченный хлеб (откуда здесь бралась мука, Вэнди пока так и не поняла) с молоком и земляничным вареньем, как вдруг миссис Фридман