Она распутывала бинты под пристальным немигающим взглядом девочки, и по спине пробегала дрожь.

Это уже не та Лиз Бэйси, которую она хорошо знала.

Кровь спеклась, ее было не так много. Хуже другое. Начиналась гангрена. Бедро распухло и приняло синюшный оттенок.

Лиз так ни разу и не взглянула на свою ногу.

Вэнди промыла и снова перевязала рану.

Потом вышла на улицу – готовить зайца на ужин.

Сильнейшее опустошение. Огромная дыра внутри.

Из пещеры не доносится ни звука.

Неестественная тишина – предвестник бури.

Лиз засыпает. Проснувшись вечером, она отказывается от еды.

Вэнди снова разводит ей аспирин, но та выплевывает его, не выпив даже половины кружки.

Тишина.

Снова эта адская тишина.

Пусть бы Лиз орала, кидалась на нее, ревела, но только не эта тишина.

Ее невозможно заполнить.

К ночи Лиз впадает в беспамятство.

Вэнди сидит и ждет. Ходит на ручей и ждет. Ест зайца и ждет. Разводит костер и ждет. Обжигается кипятком и ждет. Беззвучно роняет слезы и ждет. Плачет в голос и ждет. Вэнди думает обо всем и ждет. Она гонит каждую мысль и ждет.

Костер горит и в три часа ночи, и на рассвете. Вэнди не смыкает глаз, ворочая палочкой угольки.

Когда солнце поднимается над деревьями, она входит в пещеру.

Сладковатый запах гниющей плоти окутывает ее.

– Уходи, – доносится приглушенный голос.

Вэнди затряслась.

«Она все поняла!»

Вэнди садится на пол у матраса и нежно гладит девочку по голове.

Вдруг Лиззи переменилась в лице – проблеск осознанности и грусть, невыносимая грусть в глазах.

Вэнди отвернулась, делая вид, что поправляет коврик позади себя.

– Кажется… я больше не могу встать… меня будто что-то держит. Сатори… ты… – девочка пытается улыбнуться, будто извиняясь, – ты простишь меня? – продолжает она, переведя дыхание.

Вэнди не скрывает слезы. Они долго-долго плачут вместе.

Ночью начинается агония.

Девочка смеется и плачет, она кричит и шепчет.

Вэнди ни на минуту не отходит от ее постели.

К утру Лиз перестала узнавать свою соседку, к середине дня она уже не понимала, где находится.

До следующей ночи Вэнди дремала у тлеющего костра перед входом.

Вдруг она дернулась и проснулась.

В пещере тихо.

На пороге смерти Лиз Бэйси выглядит совсем маленькой. Невозможно было поверить, что еще неделю назад она была крепким, пышущим здоровьем подростком.

Вэнди взяла зеркало и поднесла к губам девочки. Зеркало запотело.

Вконец изможденная, Вэнди упала на свою подстилку и мгновенно уснула.

На рассвете она открыла глаза.

«Как оглушительно поют птицы, – была первая мысль, – как будто они сидят у меня в голове».

Луч яркого света падал на ее ложе.

Она хотела взять зеркало, которое всегда было под рукой, но почему-то сейчас лежало очень далеко.

Ощущение чего-то нереального, неестественно выкрученных звуков, запахов, красок.

Вэнди замерла.

«Лиз!»

Она на коленях подползла к постели девочки.

«Лиззи!»

Вэнди обеими руками обхватила ее голову. Глаза закрыты.

«Она спит. Она еще спит.

Разбудить ее! Надо разбудить… где это чертово зеркало?!»

Вэнди отпустила голову Лиз, и та обмякла, свесившись на плечо.

«Зеркало!»

Вэнди уже знала ответ, прекрасно знала, но цеплялась за последнюю возможность, за любую возможность… и как могла оттягивала момент.

Будто так можно все вернуть, все исправить!

На гладкой, чистой зеркальной поверхности не было ни единого следа, какой мог бы оставить теплый воздух, равномерно выходящий из легких.

Девушка села на матрас, закрыла глаза и прочитала молитву.

Голова мертвой девочки лежала у нее на коленях.

Вэнди рассеянно перебирала ее волосы.

«Лиззи, лисенок мой, ты теперь – чистая слеза света и пространства, лети туда, где ты встретишься со своим прошлым, с будущими детьми, ибо времени нет и в смерти все едино. Прощай, рыжик, ты теперь спасена и абсолютно свободна».

Она поцеловала ее в лоб и полностью накрыла платком.

Через полчаса она вышла из пещеры, поправляя на плечах крупные лямки вещевого мешка.

Глава шестьдесят вторая

Утренний лес сиял и щебетал. Так же, как и вчера. Так же, как и спустя тысячи лет.

Вэнди шла не спеша.

За спиной у нее высилась громада походного рюкзака Лиз Бэйси. Она сложила в него покрывало, подстилку, бинты, оставшиеся медикаменты, капканы, спички, горелку, сушеные грибы, ягоды, достаточный запас воды и жареное мясо того кролика, которого высвободила из капкана еще сама Лиз. Она забрала с собой все деньги. Не оставила и блокноты, карандаши и календарь, который вела девочка. Она сожгла все ее автопортреты.

Никаких знаков. Никаких примет, указывающих на то, что была Лиз.

Вэнди не чувствовала обжигающей душу боли, напротив, она ощущала себя так, будто наконец выбралась из жерла того ада, в которое скатилась несколько дней назад.

«Я хотела быть врачом, хотела… спасать людей. Но почему раньше я не думала о том, что страдания и смерть пришлось бы видеть гораздо чаще? Вот и исполнилось то, чего я так жаждала.

Куда мне теперь?

Это не так уж важно…

Кроме смерти, чего мне еще ждать? Лиззи права, в аббатстве мне делать нечего. Это было бы безумием».

Не имея никакого плана, она просто шла вперед весь день. И все время она ощущала, будто маленькая Лиззи где-то рядом наблюдает за ней.

Она чувствовала себя под защитой.

«Заночую вот прямо тут», – Вэнди скинула рюкзак на землю.

Она уже ничего не боялась. Костер разжегся с первого раза, лишь только лес тронули лиловые сумерки.

Голова была пустая, как после той травки, которую так любил Тревор.

«Он всегда щедро делился с нами…»

Есть не хотелось, ничего не хотелось, и Вэнди мгновенно уснула на подстилке.

Ночь пролетела, а утреннее пение птиц вновь было оглушительным!

«Что за обостренное восприятие? Наверно, болезнь прогрессирует», – думала Вэнди, смотрясь в зеркало.

Позавтракав холодным мясом, она снова двинулась в путь. Удивительно, но ноги будто сами знали, куда идти.

Неестественная бодрость тела и духа вызывала смятение.

День снова клонился к закату, когда Вэнди заметила, что заросли поредели.

«Наверно, кажется. Хотя откуда мне знать? Я же здесь никогда не бывала».

Она вышла на опушку, и сердце заколотилось от предчувствия.

Ощущения предчувствия.

Вэнди медленно продвигалась, ища подходящее место для ночлега. Она смотрела под ноги, привычными движениями разводя ветви.

«Какой яркий свет луны, – внезапно отозвалось в ее голове, – полная луна. Сегодня полнолуние?»

Она вспомнила календарь.

«Новолуние было… кажется, в день вторжения лис.

Интересно, почему они больше не приходили?

М-м… так откуда луна? Еще даже не стемнело!»

Вэнди подняла глаза к небу. Небольшие облачка играли с верхушками деревьев и золотились по краям от заходящего солнца.

По всем признакам, яркой луны быть еще не могло…

Она оглянулась.

«Показалось. Значит, уже пора отдыхать. Остановлюсь прямо здесь. Совершенно без разницы, где я!»

Вэнди вынула из кармана компас и посмотрела на стрелку.

«А мне нравится идти на запад! На западе…»

Ее мысль оборвалась.

Между деревьями мелькнул огонек.

«Что это?»

Вэнди насторожилась. Она спряталась за старым платаном.

«Чей-то костер? Здесь, в лесу? Безумие!»

Сердце забилось тревожно, но вместе с тем радостно. Она не знала, чего ожидать от людей. Если, конечно, там люди.

«Черт, кому еще там быть?!»

Бесшумно передвигаясь от дерева к дереву, Вэнди приближалась к манящему свету.

И…

«О, Господи!

Это дом! ДОМ!

В окне горит свет…»

Издалека она приняла это самое окно за большую луну.

Меньше всего в такой глуши ожидаешь увидеть чей-то дом.

«О, нет! Это, наверно, мираж! Злая шутка воображения, как в пустыне! Сообрази, детка, откуда посреди глухого леса взяться дому? Но ведь вы с Лиз жили, можно сказать… м-м-м… в укрепленном сооружении…»

Сознание девушки металось от одной крайности к другой. С одной стороны, она шептала себе: «Беги отсюда как можно дальше, спасайся, черт знает кому понадобился дом в глуши, это точно маньяки», а другая часть сознания кричала: «Там люди, скорее иди к ним, они примут тебя, выслушают и поймут».

«Как я отвыкла от людей…

Но надо