Джант промолчал. Он что, думает, мой вопрос риторический?!

– Н-но ведь… – послышался голос под боком. – Но ведь она… не так уж и добра.

Я изумлённо обернулся. Мира взялась за край моей рубашки, опустив уши и прижав руку к груди.

– Ты вообще о чём? – бросил я.

Зачем она вмешивается?

– Она ведь… против нас с тобой. Она хочет нас разлучить. Разве добрая Создательница станет так поступать? Запрещать нам следовать воле своего сердца?

Я напряжённо оглядел её. Слегка наклонился в сторону.

– Мира, это просто недоразумение, – удивлённо ответил я. – Мы ещё разберёмся с этим. Она же сказала, что поговорит с нами об этом. А пока у нас вопросы поважнее…

– Неужели ты не понял? – приблизилась она ко мне. – Она ведь поступает совсем не так, как поступила бы добрая…

– Ты ничего не понимаешь!

Я взмахом убрал её руку от своей рубашки. Почти ударом.

Мира схватилась за запястье. Взглянула на меня ледяным взглядом, глазами, стеклянными от испуга. Будто назло, пламенное сердце заколотилось в ушах в унисон с сердцем Миры.

Я тут же пожалел о том, что сделал. Но поздно. Мира вихрем вскочила со скамьи. И заторопилась в сторону дверей. Я даже не успел сообразить, что делать, а она уже скрылась из виду.

– Феникс? Ты чего?..

Я осел на скамью. Тело потяжелело. Глухой отзвук сердца постепенно исчез, далеко-далеко.

– Феникс? Очнись!

От возгласа я аж очнулся. Пламенное сердце полыхнуло, и я обернулся к Джанту. Даже его жгучее беспокойство не могло сменить ледяной ужас Миры.

– Я… Наверное, я должен пойти за ней, – пробурчал я.

– Ты и сам не уверен, – отметил Джант. – Ты хоть знаешь, что ей скажешь?

Я смолчал. Он прав.

– Извини, это из-за меня, – тяжело выдохнул он. – Я не знал, надо было подойти к этой теме более деликатно…

– Ты и не мог знать. Никто не знал, кроме нас.

Мы со своими секретами. Мы связаны особыми чувствами, цена которых никому не известна.

Конечно, Мира так разочарована. Разочарована тем, что я не могу понять её обиды на Создательницу. И я хотел бы найти себе оправдание, но, пускай я и не согласен, понять я должен. Безо всяких отговорок.

– Давай я её найду и провожу в комнату, – предложил Джант. – В Академии легко заблудиться.

– Да… Это было бы замечательно, – согласился я. Безопасность Миры превыше всего. – Спасибо большое.

– Не за что, – неловко почесал затылок Джант. Пламя затанцевало между его пальцами. – А ты пока побудь здесь. Я за тобой вернусь. Можешь пока почитать… – Кажется, он поймал мой усталый взгляд. – А, ладно… Сейчас это и впрямь не к месту. Ладно, я пошёл. Никуда не уходи!

Я пронаблюдал за тем, как Джант в спешке ринулся за Мирой. Услышав лёгкий клёкот, я обернулся к посту библиотекаря.

– Ох уж эти дети, – пробурчала она. – Вот и шуму навели. Джант каким был, таким же и остался.

* * *

Джант долго не возвращался. Неужели он обо мне позабыл? Или хуже – с Мирой что-то случилось? Он сказал мне оставаться здесь, но с каждой секундой ожидание становилось только болезненнее.

Чтобы хоть как-то себя отвлечь, я взялся-таки за чтение книг, которые мне выдал Джант. Старые, много веков ждавшие на полках, но совсем не пыльные, тома отдавались тяжестью в руках, дрожавших от восторга. Пускай Джант и заставляет меня их изучать, но всё же прикасаться к ним непривычно, даже невероятно. После всех тех жалких книг домашней библиотеки, с потёртыми чернилами и вырванными страницами, эти казались чудом, сохранившимся для меня, для того самого читателя, который так долго к нему шёл.

И я наконец открыл одну, поражаясь прекрасному состоянию, особому, неведомому запаху и шелковистой лёгкости страниц. Многие из них пестрили иллюстрациями и языками, местами плохо понятными даже мне, а я учил их едва ли не с рождения. И когда я начал в них погружаться…

Видимо, их тяжесть отражала вовсе не вес книги, а то знание, что в ней хранилось. А оно было огромным. Множество фактов, весомых утверждений, значимых слов скрывалось под странными, излишне длинными названиями: «Политическое влияние Начатия Алого Рассвета на восприятие образа Фараона представителями та-аайских союзов», «Различия психологических особенностей критического мышления воинов Эдельгвирской империи и Ноа Ка Ваи», «Модификации ЭСП (Эллиадского Свода Правил) в соответствии с изменением военной ситуации начала XV века (по элл. исч.)» и многие другие.

Я читал первые же абзацы, первые же предложения, первые же буквы, и был загружен знаниями, каждое из которых, как мне казалось, было самым важным и необходимым для запоминания. Причём знание это было столь коротким, сколь скучным – это ничуть не увлекательные рассказы, не предания, не легенды, а настоящие научные труды. Раньше, находя такие, я читал их между строк: в детстве я даже близко не мог понять что-либо из этих запутанных речей учёных, о существовании которых я даже не знал.

Я открывал книгу за книгой, изучал, пролистывал, откладывал в стопку и в конце концов остался лишь с парой листочков, на которых было больше цифр, чем букв. И наконец я окончательно убедился: это невозможно изучить и тем более понять за пару дней.

Неужели Джант считал меня гением? Возможно, он преувеличивал мои таланты. Или думал, что месяц-два не время? В конце концов, он жил века. Мы, конечно, солидно задержались на Ледяном Севере, но тогда у нас не было возможности исполнить миссию. Здесь же Джант сознательно всё усложнял… Зачем? Почему?

Я устал. Жутко устал. Я долго не спал, у меня разболелась голова, я проголодался. Оставив книги там, куда я их положил, я услышал вслед возглас Хекимы:

– Постой-ка, мальчишка! А кто убирать будет?!

– Думаю, директор Джант будет против собирать эту кучу заново. Зачем с ним препираться?

– И то верно.

Так я и покинул библиотеку. От каждого шага росли трещины в голове, обмякали ноги, сжимался пустой желудок. По дороге мне встречались редкие жители Академии, и я как нельзя лучше понимал их. Разве можно в таком состоянии хоть что-то делать? Может быть, они уже привыкли? Джант заставляет их продолжать страдать… Для чего?

Я всё петлял по бесконечным коридорам Академии, подсвечивая себе путь огоньком, который создал на исходе сил. В конце концов я обнаружил себя идущим по спирали главного хода вверх, хотя, наверное, проще было бы спускаться вниз. Но что-то тянуло туда… Не хотелось даже думать что.

Я удивился, обнаружив, что сейчас ударюсь головой о ручку двери. Как же я устал, что не обратил внимание на такие огромные светлые двери? Они возвышались передо мной так величественно, что на мгновение я подумал, что умер и попал в рай. Поводив рукой вокруг огонька, я почувствовал тепло. Значит, ещё в сознании.

Я… должен туда попасть. Что бы там ни было. Ветер шептал мне об этом. Или что-то иное? Потустороннее, внутреннее, но совсем не похожее на голос Богини…

Тронув ручку, я потянул за неё. Через мгновение до меня дошло осознание: что я делаю? Врываюсь, куда не звали?

Поздно. Я поднял взгляд, и меня окружил нежный рассеянный свет, обрамлённый мягкой глубокой тьмой. Я наткнулся взглядом на… Орон? Месяцем он изогнулся, точно лукавая улыбка Джанта.

Это купол? Над нами настоящее небо? Оно как будто становилось прекраснее под этим толстым стеклом.

Я опустил взгляд. Внутреннее пространство окружили столы и стулья, оставив много места посередине. А там, над холодным плитчатым полом, парила фигура – белая, как сам свет.

Её изящный стан и ровная осанка сразу дали понять: передо мной женщина, а то и молодая девушка. Её волосы развевались шёлковым полотном, из которого торчали остроконечные зверолюдские уши. Тело прикрывало лишь тонкое платье, из которого вылезал пушистый хвост, медленно виляющий из стороны в сторону.

– Я уже думала, что не дождусь тебя, Проводник Феникс.

Она обернулась. На её круглом лице растянулась улыбка тонких губ. Глаза сияли голубым.