– Слышу, – фыркнул биолог. – Дверь хозяева нам открыли, похоже. Это не промах, взгляни на стрелу, стреляли по траектории над головами. Но выглядит как-то не очень-то вежливо.

– Нэрис мне отозвалась, постарайся прикрыть нас обоих, – Макар прошипел, и зажмурился.

«Солнышко, мы уже близко!»

22. Божественные будни

Планета Зигейна (b Малиста) двойная звездная система Малиста, (HD 188015), Созвездие Лисички (Vulpecula) Лес

Так.

Не нервничать. Не орать, не бежать. И паника тут неуместна. Это просто ребенок. Несчастный, больной, обессиленный. Умирающий.

И от меня здесь никто не ждет чуда. Наверное.

А богиней зовут, потому, что понравилась.

Мысленно помянула все этапы полового размножения шервов, зубы сцепила и подошла на шаг ближе к кровати.

Нельзя давать повода заподозрить себя в рефлекторной брезгливости или страхе. Дети во взрослых играх всегда только жертвы. Бедный малыш. Его бедра были целомудренно прикрыты тонкой светлой простынкой, но по строению обтянутых кожей костей скелета мне стало понятно: мальчишка. Широкие плечи, крупные не по росту ладони и ступни, тяжелая челюсть.

Рассматривая эти детали я старательно отвлекалась от самого главного. От панического ощущения собственной преступной беспомощности.

– Привет, – улыбнулась ему и присела рядом на корточки, стараясь не замечать происходящего за спиной. – А что ты тут делаешь?

Оставайся у него хотя бы малая толика сил, мальчишка наверняка удивился бы. Но их не осталось. А потому он устало прикрыл глаза, тихо вздохнул и ответил мне еле слышно:

– Мне сказали, что умираю.

Добрые люди какие вокруг. Деликатные, понимающие. Чтоб им…

– Плохая затея, – я погладила его по иссохшей руке и внутренне содрогнулась. Холодный. – Позволишь?

Переплела наши пальцы, еще раз удивившись тому, что у ребенка они оказались длиннее и крепче моих. Закрыла глаза, потянулась к нему своим даром, внутренне ожидая увидеть нечто ужасное.

В первый миг мне показалось, что Зеро не откликается. Я как будто ослепла. Человек лежит рядом, вполне еще дышит, я слышу тихий стук его сердца, чувствую его руку. Но энергий не вижу.

Оглянулась на Чисхисусу, замершего в паре метров у меня за спиной, и ощутила знакомый букет его боли, сомнений и страхов. Рана, оставленная иглой все еще сильно болела. Надо будет заставить ее обработать. Так, стоп.

Почему я не вижу ребенка? Нащупала вторую его руку, сомкнула ладони, представила себе, как тонкие нити симбиоты, прорастающие в моем теле, потянулись к нему.

И словно сквозь ослепительную пелену лучей яркого белого солнца, бьющих прямо в глаза я увидела смутно контуры детского тела. Он весь будто бы выгорел, выцвел. Легкими, прозрачными мазками проступал очень светлый зеленый, едва видимый голубой. И никаких здесь не видно разрывов, узлов, язв, оставленных болезнью, травмами или болью. Мальчик здоров.

Но разве здоровые дети так выглядят?

– Когда он в последний раз ел? – спросила я первое, что пришло в голову.

Может быть, они тут голодают? Нет, не похоже. Меня покормили неоднократно и вкусно. И глитча голодным мои невидимые, но гостеприимные хозяева не оставили. Но откуда тогда истощение?

Женщина тихо прощебетала что-то на их языке и выразительно посмотрела на Чисхисусу. Тот зло нахмурился, прошипев уже мне: – ты думаешь, мы тут детей морим голодом? Да я бы лучше сдох сам, я бы…

– Я не судья тебе, – я постаралась не вспыхнуть в ответ. Даже губу закусила. Не место воспитывать глитча. Да и не время. Страшно даже представить себе, что может испытывать отец при виде умирающего ребенка. – Чисхисусу, – я позвала его как можно мягче. – Я только пытаюсь помочь. И не могу. Ему совершенно не больно, но он умирает.

– Этой болезнью в последние годы болеют почти все рожденные в лесу дети.

За моей спиной вдруг раздался уверенный голос Горыныча. Фух! Как же я рада коротконогому, слов просто нет. Умеет он появиться в самый нужный момент.

– И умирают? Об этом мне говорили? – с трудом сдержав радостную улыбку, совершенно не к месту выползающую на лицо, я серьезно спросила.

– Да. Толковых лекарей у нас нет, и помощи ждать детям неоткуда, – Чисхисусу при виде Горыныча тоже вдруг успокоился и ответил.

– Я разговаривал с безутешными родителями, – Горыныч запрыгнул на одеяло, тяжело потоптался и лег, прижимаясь к ребенку. – Сиптомы одни: задержка роста, потеря аппетита, дети худеют, перестают бегать, играть и гулять, ложатся и больше уже не встают. Многие после рождения высыхают, не доживая до года. Те, кто покрепче, умирают позже. Как этот.

– Каспчису пятнадцать, – с плохо скрываемой гордостью произнес безутешный отец.

Уже целых пятнадцать. Ребенок выглядел десятилетним. Хотя… Отец у него коротышка из рода личинок. Я их именами определенно свихнусь. Только двоих и запомнила.

Теперь еще Каспчису. Сын Чисхисусу. По-земному Каспчису Чисхисусович. Великолепно. Но самое отвратительное – я впервые настолько отчетливо поняла, что безграмотна и совершенно необразованна. Физически ощутила: двух кругов полного образования Лиглы категорически недостаточно.

– Взрослые так не болеют? – чтобы хоть что-то понять, я спросила.

– Мы слабеем, особенно те, кто давно не выходит из леса, – скорбно сказал глитч, помогая подняться с колен тихой женщине.

Ох, как мне нужен здесь Гесс! Вот чьих знаний действительно не хватало. Вспомнила вдруг, что у нас с Риком и Гессом была биосвязь. Я о ней совершенно забыла. И как ей воспользоваться?

Отпустив потеплевшие руки мальчишки я села на пол, снова зажмурившись. Ощутила холодный нос у щеки и взволнованное дыхание. Горыныч умеет поддерживать. Вспомнила Рика. Снова ярко, как будто он здесь где-то, рядом. Живой, энергичный, горячий.

– Рик… – позвала его мысленно и вдруг словно в голове что-то со звонким треском сломалось.

Я его точно услышала! Кажется, даже увидела. Сосредоточенный взгляд, складку строгую между бровей, удивление, радость. И бодрое:

– Солнышко! Мы уже близко!

– Гесс с тобой? – ляпнула любящая жена с ужасом вдруг понимая, что надо было сказать ему что-то другое.

– Да! – прозвучало в ответ очень сдержанное.

Предсказуемо. И обидно.

– Тут очень нужна его помощь! – я едва не заплакала. Почему он не понимает? – Рик! Я одна не справляюсь. Быстрее, пожалуйста! В лесу гибнут дети.

Что им сделать «быстрее» и как объяснить, что вокруг происходит? Я задыхалась от отчаянной безысходности, объяснить не могла, только всхлипнула жалостливо. Но Макар меня, кажется, понял.

– Береги себя, Солнышко, – произнес совершенно спокойно и сосредоточено. Мы скоро будем. – Ты там, где нашла тебя бабочка?

Я беспомощно оглянулась на внимательно слушающего глитча. Он слышит меня? Кажется, это я вслух разговариваю. Похоже на бред сумасшедшего.

– Нет, но…