Велик был Асклепий, сын Аполлона, дважды спасенный из смертельного огня, человек, ставший богом!

{44}

Минос и Полиид

Минос, старший из трех сыновей, рожденных Европой от Зевса, стал правителем Крита и взял в жены дочь Гелиоса Пасифаю. Ее рыжие волосы пламенели, как само солнце, а глаза сияли золотом, как его лучи.

Когда их сын Главк был еще маленьким, он увидел в каком-то углу дворца мышь и погнался за ней. Няня Главка была в этот момент чем-то занята и не сразу заметила, что мальчика рядом нет, а когда заметила, поняла, что он пропал бесследно. Подняли тревогу, но поиски ничего не дали. Главк исчез.

Минос посовещался со своими прорицателями, те обратились к Аполлону, он ответил, что Главка найдет человек, который предложит наилучшую метафору для чудесного тельца, недавно родившегося в стадах Миноса. Трижды в день шкура тельца меняла цвет: поутру она была белой, днем становилась рыжей, а вечером – черной, чтобы с рассветом вновь побелеть.

Критские прорицатели ничего подходящего подобрать не сумели, и тогда Минос объявил состязание: его глашатаи разошлись по городам и весям, обещая хорошую награду тому, кто сумеет придумать самую точную метафору. Поэты и прорицатели из самых разных краев, собравшись на Крите, представляли на суд публики свои варианты.

Победителем стал Полиид, потомок знаменитого вещего Мелампа.

– Это ежевика, мой господин, – сказал он. – Когда она только появляется на ветке, она белая. Потом она краснеет, созревая, и наконец, если почернела, значит, она уже достаточно сладкая и сочная и ее можно есть.

– Верно! – воскликнул Минос, вскакивая с трона. – А теперь найди моего сына – и я отдам тебе награду!

Несколько дней Полиид внимательно наблюдал за всем, что происходит во дворце. И заметил сову, которая летала перед винным погребом, отгоняя от входа пчел, пытавшихся проникнуть внутрь. Спустившись в погреб, Полиид обнаружил там чан с медом, а в нем совершенно целого, но, увы, мертвого Главка.

– Я имел в виду, что ты должен найти моего сына живым! – взревел Минос. – Теперь сиди тут с его телом и думай, как этого добиться!

С этими словами царь захлопнул дверь и удалился.

Полииду повезло, что на стенах погреба горели факелы, – иначе он не увидел бы разыгравшуюся перед ним некоторое время спустя поучительную сцену. Через щель в стене в погреб проник змей, и Полиид, испугавшись, убил его. Чуть погодя через ту же щель явилась жена змея. Обнаружив своего супруга мертвым, она поспешно уползла обратно и вернулась с листом во рту. Этот лист она приложила к телу змея – и тот воскрес. Воссоединившаяся чета зашуршала прочь, оставив лист на полу погреба.

Полиид приложил его к телу Главка, и через мгновение мальчик вскочил на ноги – румяный и улыбающийся, он слизывал с ладоней мед, в котором только что был погребен. А его спаситель тем временем незаметно спрятал лист за пазуху: он намеревался утаить секрет этого чуда в глубинах сердца и поделиться им только со своими детьми. После этого он принялся молотить в дверь. Вошедшие стражники, увидев живого и невредимого Главка, закричали, зовя царя и царицу.

Минос и Пасифая не помнили себя от радости. Распахнув настежь двери критской сокровищницы, они позволили Полииду взять все, что он пожелает. Полиид, как большинство прорицателей, был человеком практичным, поэтому набил кошель золотом и взял в придачу несколько драгоценных камней чистейшей воды. Все как будто бы разрешилось благополучно.

Но тут у неугомонного Миноса родилась новая идея:

– Полиид, ты невероятно искусный прорицатель. Ты с легкостью разрешаешь загадки, умеешь толковать поведение животных, а теперь доказал, что и мертвых можешь воскрешать. Так что ты останешься здесь и обучишь Главка всему, что знаешь. Тогда ты получишь еще более щедрую награду и я отпущу тебя домой.

Крит обернулся для Полиида золотой клеткой – что мог сделать пленник, кроме как повиноваться и обучить мальчика тонкостям своего ремесла, подразумевавшим и передачу фамильных секретов?

Так он и поступил. За те месяцы, а потом и годы, что Полиид был его наставником, Главк немало преуспел, учась гадать по поведению птиц и потрохам животных, толковать туманные изречения Аполлоновой пифии и непонятные слова пелеад-голубок, жриц Зевса. Как лечить разнообразные болезни, Полиид ему тоже показал.

Не зная, как отделаться от насевшего на него Миноса, раскрыл он Главку и тайну воскрешения. Чтобы проверить, не обманывает ли его прорицатель, Минос заколол телку и оставил Главка с ней наедине (Полииду удалось убедить царя покинуть покои, заявив, что в присутствии обычного человека чудо не свершится). К восторгу Миноса, когда он вернулся, телка была жива и ела зерно с ладони Главка.

И вот наконец настал день, когда Полииду разрешили покинуть Крит. Из сокровищницы вынесли еще немного золота и драгоценностей, и теперь Полиид прощался у ворот дворца со своим учеником.

– Главк, мальчик мой, у твоего преданного наставника будет к тебе просьба, которая может показаться странной, но ты все равно ее, пожалуйста, выполни, – проговорил Полиид. – Плюнь мне в рот.

Главк и вправду удивился, но повиновался. И вместе со слюной, сам того не ведая, вернул Полииду все накопленные знания. Когда ближе к вечеру Минос попросил Главка проделать фокус с воскрешением снова – и на этот раз, чтобы поразить гостей, зарезал свою любимую охотничью собаку, – вероломство Полиида стало всем очевидно.

{45}

Минос и Сцилла

Едва за Полиидом закрылись ворота дворца, он пустился бежать со всех ног. Примчавшись в гавань, он запрыгнул на отходящий корабль, сунул капитану немного золота, забился в трюм и не выходил оттуда, пока по начавшейся качке не понял, что они уже в открытом море.

На второе утро впереди показалась Эгина, следом за ней за бортом проплыл Саламин, и вскоре корабль уже входил в гавань Мегар. Там правил Нис, брат афинского царя Эгея. Выслушав историю прорицателя, Нис согласился предоставить ему убежище.

И очень вовремя. Минос, узнав от капитана порта, что Полиид сел на мегарский корабль, в два счета собрал знаменитый критский флот – могучий, проворный, стремительный – и пустился в погоню. К вечеру того дня, когда Полиид ступил на землю Мегар, вестник сообщил Нису, что в заливе Сароникос зловещим кольцом выстраиваются на якоре критские корабли. На рассвете следующего дня воины лавиной хлынули с палуб на шлюпки и высадились на равнине перед городом. Началась битва.

Полгода победа ускользала от обеих сторон. Полиид, скрываясь во дворце, приносил в жертву одно животное за другим, пытаясь вычитать в их внутренностях воодушевляющее послание от богов, но потроха ничего внятного не сообщали. Боги отмалчивались.

Конец этой неопределенности положил гнев Геры. Однажды Сцилла, дочь Ниса, молясь в храме Геры, позволила Борею поиграть ее подолом и даже развязала пояс, чтобы вдоволь насладиться лаской северного ветра. Когда шелковый хитон взвился вверх, открывая стройные ноги, Гера закипела и одновременно встревожилась: именно такие зрелища обычно возбуждали ее супруга, Зевса.

Поэтому Гера наслала на Сциллу самое жестокое безумие, которое только сумела придумать: заставила ее сердце тянуться к Миносу. Не замечая за собой помешательства, Сцилла поднималась теперь каждое утро на городские ворота и смотрела оттуда на вражеский стан. Отыскать взглядом критского царя, который расхаживал по лагерю, поднимая боевой дух своих воинов, труда не составляло: рослый Минос возвышался над любой толпой. Гулкий, словно рокот далекого землетрясения, звук его раскатистого голоса разносился далеко.

Его грозное упорство восхищало Сциллу. Полгода держать осаду в дождь и зной… Если такой человек задался целью, не отступится ни за что. Вот тут-то Сцилле и представлялся такой нужный ей случай, потому что она была посвящена в тайну, известную очень немногим.

У ее отца росла надо лбом прядь алых волос, ярко пламенеющая на фоне тусклой седины, положенной человеку его лет. Когда Нис родился, мойры сказали его матери