– Люди умирают, Лили, – отрезаю я, останавливая её бессмысленный поток самобичевания. – Такова уж наша природа. Ты была напугана и сбита с толку. Я понимаю твоё желание остановить Жнецов. Но ты ничего не могла и не сможешь сделать.

– И ты этим воспользовался! – восклицает она, дёрнувшись всем телом, и я сильнее сжимаю её в своих руках.

– Не стоит сваливать всё на меня, Брукс. Нас там было двое. Тебе тоже нужно было сбросить напряжение. Секс – отличный антистресс.

Она всё ещё пытается вырваться. Её задница елозит по моему члену, буквально заставляя его восстать. Сцепляю зубы, пытаясь сосредоточиться на разговоре, и продолжаю:

– Сейчас вы все растеряны и напуганы. Когда люди находятся в опасности, им свойственно полагаться на инстинкты. Но в таких ситуациях обостряется не только инстинкт самосохранения. Очень скоро ты сама увидишь, как цивилизованные люди превращаются в диких зверей, которым нет дела до приличий.

– Они уже, – шепчет Лили и обречённо обмякает в моих руках. – Зачем ты сказал, что заразился от меня? Это что, был единственный способ?

– На данный момент – да. Я не всесильный, Брукс. Не могу просто щёлкнуть пальцами и разом спасти всех. Если бы я напрямую отказал Монтгомери, меня бы бросили в камеру, а тебя – ему в постель. И я бы уже никому не смог помочь.

– Жнецы… – выдыхает она после небольшой паузы. – Ты сказал «Жнецы». Это название ордена? Я слышала, как ты говорил с Левингтоном. Но что за орден? Кто они?

– Те, кто возомнил себя правителями мира. Люди для них – просто насекомые, с жизнью которых можно не считаться, – честно отвечаю я, ибо какая уже разница.

Жнецам нет дела до того, сколько артистов узнают всю правду. По их мнению, свидетелей в любом случае не останется. Единственный шанс выжить и покинуть Девонли – это перебить всех Жнецов на острове. Но он так ничтожен.

– И ты… давно работаешь на них? Ты не просто приглашённый хореограф, да?

– Да.

– То есть… – Лили запинается, предпринимая новую попытку вырваться из моих объятий. На этот раз я ей не препятствую.

Она оборачивается и смотрит на меня. Долго, изучающе, со смесью жалости и разочарования. Ничего не может быть хуже этого взгляда. Нет на свете ужаснее чувства, чем осознание, что ты не оправдал возложенных на тебя ожиданий.

Я давно перестал быть тем самым хорошим парнем. Я сознательно отмахивался от людей и показывал свои худшие стороны, чтобы никто не ждал от меня добрых дел. Но от Брукс отмахнуться не получилось. Или… я просто не захотел?

– Как так вышло, Кристофер? – тихо спрашивает она. Её голос полон печали. Уж лучше бы она злилась. – Я ведь… я так восхищалась тобой. Мы все восхищались. Многие смотрели на тебя, как на божество. Ты был примером для подражания. Но как… как ты превратился в того, кто покрывает убийц?

Я задавал себе эти вопросы много раз. И ответ я знаю. Возможно, кто-то другой на моём месте нашёл бы себе оправдания. Но я не стану снимать с себя ответственность за свои поступки. Судьба, злой рок или другие люди здесь совершенно ни при чём. Свой выбор я сделал сам.

– Нечего тут обсуждать, Брукс. Не делай из меня падшего ангела, не было никакой трагедии. Лишь моё решение, – я усмехаюсь. – Когда обожаемый всеми Кристофер Хейз упал с пьедестала, только дьявол протянул руку помощи. И я за неё ухватился.

– Вот как…

Грёбаное разочарование. Какое же оно кислотно-горькое. Каждый раз. Всегда. К нему невозможно привыкнуть.

– Именно. Никто меня не заставлял, я сам сделал выбор. И узнав обо всём, не ушёл. Так что не жди от меня альтруизма. Можешь считать меня конченным отморозком, так нам будет проще общаться.

– Ладно, так действительно будет проще, – соглашается она, и отчего-то мне становится паршиво.

– Идём, – перевожу тему, желая, чтобы с её лица хоть на пару минут исчезло это выражение.

– Куда?

– Познакомлю тебя с Девонли изнутри. Ты должна знать все потайные ходы, это даст хоть какое-то преимущество. Вчера ты спрашивала, каким будет второй уровень. В красках расписывать не буду, да и я действительно не в курсе, что конкретно они задумали, но одно знаю точно: либо Жнецы будут на вас охотиться, либо вы друг на друга. По таким схемам обычно и проходит дикая охота, как они её называют. Конечно, вам могут просто давать какие-то задания, однако я сомневаюсь, что Жнецы этим ограничатся. Они приехали за кровавым зрелищем. Я не смогу спасти всех, но постараюсь сохранить как можно больше жизней. И ты в приоритете, Брукс.

– Почему именно я?

– Знал бы – ответил.

Наклоняюсь, подбираю её сумку с пола и закидываю на плечо.

– Пойдём, поговорить можно и на ходу. Можешь спрашивать обо всём, что касается Жнецов и дикой охоты. Если ответ мне известен, увиливать я не стану.

С пару секунд она колеблется, потом всё же идёт за мной. Когда мы оказываемся на лестнице, Лили спрашивает:

– А почему ты не хочешь показать всё и остальным ребятам тоже?

– Кто сказал, что не хочу? Но как ты себе это представляешь? Думаешь, ни у кого не возникнет вопросов, если я поведу за собой целую толпу?

– А меня водить можно?

– Ты мой питомец, Брукс, и я могу гулять с тобой где угодно. Никто нас не остановит. Своим подругам и Томми ты сможешь рассказать обо всём сама. К остальным артистам я попробую найти подход. Хотя не уверен, что получится. Сейчас они не станут меня слушать и уж тем более – доверять.

– Не ты ли говорил, что хочешь помочь нам.

– Я и не отказываюсь от своих слов. Но, как я и сказал, всем помочь не получится. А глупцов спасать труднее всего. Как правило, они сами роют себе яму.

– Что-то случилось после того, как я ушла?

– Скажем так: теперь тебя презирают чуть меньше людей. Как-никак, ты отказалась от сольной партии и тем самым спасла их задницы. Но Берта всё равно в бешенстве, как и Боб. А к ним многие прислушиваются.

Она хмыкает, но ничего не говорит. И лишь когда мы покидаем башню и направляемся в комнату