– Чужими руками!

– А давайте сломаем ей ноги?

– Может, она заранее легла под Хейза или шантажировала его, чтобы сделал её своим питомцем?

– Шлюха!

– А если она знала вообще обо всём? Что, если она одна из них?

– Точно-точно! Крыса. Она крыса!

– Она заодно с ними! Стояла и смотрела, как умирают наши друзья! Знала и молчала! Никого не предупредила! Шваль!

Под этими гневными и презрительными взглядами мой мир сужается до размера ракушки. Это неправда, всё не так – хочу сказать я, но даже в мыслях мой голос звучит как жалкое оправдание. Томми заслоняет меня собой, но они прут на него все вместе. Лишь Венди, Ливия и Энджи стоят в стороне и просто наблюдают. Остальные готовы меня растерзать и вскоре оттесняют Томми в сторону.

Он пытается пробиться ко мне, но всё бесполезно: Томми один, а их четырнадцать. Я окружена плотным кольцом разъярённых людей. Нет… не людей – зверей. За кулисами сейчас нет охраны, они ушли, когда закрылся занавес, и некому остановить этих обезумивших дикарей.

Меня бьют по лицу – со всей силы и не один раз. Несколько ударов прилетает по коленям, вынуждая ноги подкоситься. Падаю – и кто-то пинает меня, кто-то плюёт, а кто-то наносит удар кулаком по спине. Я закрываю лицо руками, подтягиваю колени, защищая живот, но мои руки и ноги силой разводят в стороны и переворачивают меня на спину. Обжигающая боль вспыхивает в грудной клетке, и воздух осколками запечатывается в лёгких.

Звуки смешиваются в разношёрстный гул, который становятся то резким, то размытым, но сквозь шум я отчётливо слышу переполненный ужасом крик Томми:

– Прекратите! Что вы делаете? Какого хрена вы творите?! Оставьте её в покое! Остановитесь! Вы же убьёте её!

Отчего-то мне становится смешно, когда кровь ржавым привкусом расцветает во рту. Слёзы стекают по вискам, и я прошу у родителей прощения. Если бы я не поехала в академию… Если бы не гналась за мечтой… Если бы…

Два выстрела сотрясают воздух, и у меня на пару секунд закладывает уши. А затем в наступившей тишине раздаётся зловеще-насмешливый голос Итана:

– Разве я не говорил, что нападать на победителей текущего уровня запрещено? Вы ещё не перешли на второй этап игры, так какого хрена вы тут устроили?

Они отходят от меня, но никто из них не спешит отвечать за свои действия.

– Повторяю вопрос: какого хрена вы тут устроили?

И вновь ответом ему служит тишина.

– Тогда перефразирую: кто был зачинщиком?

Зачем он спрашивает? Неужели сам не видел, как всё было? Сомневаюсь, что за нами никто не наблюдал. Видеокамеры здесь ввинчены везде, где только можно. Готова поспорить, это шоу очень понравилось Жнецам.

Сквозь застилающие обзор слёзы я всматриваюсь в лица артистов. И когда мне уже кажется, что они до последнего будут горой друг за друга, все, кто принимал участие в избиении, указывают на Берту.

– Замечательно, – усмехается Итан и достаёт телефон. – Выбрали наконец.

Ему требуется менее минуты, чтобы обрисовать Монтгомери всю картину и выслушать короткий ответ. Итан убирает телефон и наставляет на Берту пистолет.

– У твоего хозяина сегодня хорошее настроение, обязательно поблагодари его.

Высказав это, он простреливает Берте кисть и, не обращая внимания на её истошные вопли, невозмутимо продолжает:

– Вы уж простите, что забыл сразу рассказать о призах. Память у меня ни к чёрту. В общем, пока вы не перешли на следующий уровень, победители текущего уровня неприкосновенны. Им не может навредить никто – ни наши гости, ни персонал, ни коллеги. Это один из бонусов, положенных победителям. Вторым бонусом являются деньги. Конверты с наличными уже ждут победителей в их комнатах. Все, кто участвовал в избиении Брукс, лишаются права на еду в течение двух суток. Вас не обслужат в столовой, вам ничего не продадут в магазине. Если кто-то захочет поделиться с вами, тоже будет наказан. На первый раз это предупредительная мера. Если подобное повторится, расплатой станет жизнь нарушителей. На сегодня все свободны. У ваших хозяев есть дела, так что можете расходиться и отдыхать в своих комнатах. Завтра я объясню правила второго уровня, который начнётся послезавтра вечером.

Когда он заканчивает свою речь, двое охранников насильно уводят Берту. Под цепким взглядом Итана остальные артисты быстро покидают сцену, и лишь Томми остаётся.

– В чём дело? – холодно интересуется Итан.

– Я помогу Лили дойти до комнаты, – тихо отвечает Томми. – Ей сильно досталось.

– Дело твоё. Но вот тебе бесплатный совет: не заигрывайся в спасителя. Такие люди долго не живут. Обычно их убивают свои же.

Больше не обращая на нас внимания, Итан жестами раздаёт указания своей верной свите. Даже думать не хочу о том, что Жнецы делают с трупами. Тело Хельги никто из нас больше не видел.

Томми помогает мне подняться. Охаю от вспышки боли, когда он обхватывает меня за талию. Перед глазами мельтешат разноцветные точки, и я не могу сдержать стон. Больно, так больно…Но вроде бы мне повезло: ничего не сломано. Разумеется, скоро моя кожа расцветёт всеми оттенками радуги, да и отёки будут сходить долго, однако кости и связки целы, иначе я бы не смогла даже стоять, не то что идти.

– Держись, Лили, – подбадривает меня Томми, когда мы наконец уходим из этого кровавого ада. – У меня есть обезболивающее. Тебе нужно поесть и хорошо выспаться. Если позволишь, я осмотрю тебя. Моя мама врач. Она часто дежурила в клинике и брала меня с собой, когда не с кем было оставить. А потом мне понравилось, и я сам приходил. Так уж получилось, что я нахватался там разного. Ну, в смысле, полезных знаний.

– Спасибо, – шепчу, стуча зубами. – Правда, спасибо тебе.

– Не стоит, я ничего не сделал. Не смог тебе помочь.

– Ты и не должен был.

– Должен! Они не имели права обвинять тебя. Не имели права бить. Они… скоты. Ничем не лучше этих кровожадных ублюдков. Я… должен был что-то сделать. Чёрт!

Пальцы его свободной руки сжимаются в кулак, и Томми шумно втягивает воздух.

Какая ирония…

В итоге тот, за кем закрепилась слава бабника, альфонса и прожигателя жизни, оказался самым человечным из всех.

А где же был ты, Кристофер? Где был ты?..

Ты обещал защитить меня, но сегодня тебя