– Эта мысль приходила мне в голову… но…

Алилайя подождал продолжения.

– Но?

– Если Чимбичме сделана до войны, с тех пор прошло пятьдесят миллионов лет, а по моему разумению, ни одно искусственное сооружение столько времени существовать не может. Однако планета выглядит как новая, а это означает, что…

– Её состояние поддерживает какая-то автоматика.

– Верно.

– Значит, стоит поискать эту автоматику?

– Только недолго. За нами крадутся русские…

– Боитесь соотечественников? Для них вы, наверно, предатель?

Длиннорукий стиснул зубы.

– Не боюсь, но… это профи, моя команда по сравнению с ними что детишки в песочнице.

Алилайя усмехнулся:

– Мы хорошо вооружены.

– Вряд ли они хуже.

– Понял вас, Владизем, поступим так. Кое-какую технику бросим на этот кратер, просканируем, в крайнем случае пробьём шурфы на хорошую глубину и посмотрим на реакцию автоматики, если она есть. А может быть, и отыщем ценные вещи. Это займёт полдня-день. Хватит?

Длиннорукий кинул ещё один взгляд на заросший травой кратер.

– Максимум два-три часа, экселенц.

– Почему?

– Интуиция, – мрачно признался бывший полковник Российской пограничной службы.

Глава 13. Круглый Куб

Запас дронов на борту постепенно таял, но «Поиск» всё же оставил в двойной карликовой системе два аппарата: один – обычный формех для сбора информации и проб образцов грунта, второй – класса СЭЗ, то есть обладавший комплексом дальней связи на эффекте запутанности элементарных частиц. В транспортном ангаре корвета было законсервировано ещё несколько СЭЗов и полтора десятка зондов, однако их стоило поберечь для изучения других звёзд цепи.

Стоум, как обычно, просчитал новый маршрут, и корвет сделал короткий ВСП-прыжок длиной всего в один и три десятых парсека.

Вышли под пузырём маскировочного поля, на всякий случай помня о присутствии в системе конкурентов: польско-турецкой экспедиции «археологов» на «Тёмном стрелке» и странно ведущего себя агрессивного незнакомца.

Корвет простёр в пространство системы щупальца локаторов и гравитационных телескопов, началась рутинная, с точки зрения космолётчиков, работа по выявлению параметров планетной системы и скрытых угроз. Сами космены, естественно, не напрягали зрение и нервную систему, чтобы успеть вовремя увидеть противника или отреагировать на опасную активность местных жителей. Компьютеры «Поиска», сшитые в единую сеть информационного обеспечения под началом Стоума, и видели дальше, и реагировали быстрее. Но и люди, не раз бороздившие космические просторы и набравшиеся опыта, получали от компьютеров те же сведения о состоянии локализованного района и вынуждены были контролировать все процессы снаружи корабля, как бы иронически это ни звучало. Нередко происходили события, не учтённые инструкциями, возникающие в том числе и по причинам человеческого невнимания, и тогда происходили страшные вещи. Одна из таких экшн-сцен случилась в Пузыре Дайсона, внутри которого располагалась тюрьма джиннов, боевых роботов одной из древних рас, принявших участие в глобальной межгалактической войне. Это было всего полтора года назад. Тюрьму в Пузыре открыла экспедиция Дарислава Волкова в Ланиакею, её начали обследовать, ещё не зная, что это такое, и один из экспертов экспедиции неправильно оценил ситуацию, махнув рукой на предупреждение «ничего не трогать руками». В результате один из роботов, спящих в тюремной камере, напоминающей колоссальную ступу из русских сказок о Бабе-яге, очнулся, пробил капсулирующую оболочку и выбрался на свободу. Если бы людям не пришёл на помощь Копун, искусственный интеллект, созданный обитателями планеты-бублика, неизвестно, сколько бед натворил бы оживший джинн. А началось всё из-за проявления «человеческого фактора», которым можно было назвать жуткую, по сути, формулу земных блогеров: ИМХО, то есть «имею мнение, и хоть обо…сь!»

Однако в новой системе не оказалось того, что обычно называется «засадой».

Светило системы представляло собой ещё один коричневый карлик с температурой около двух тысяч градусов, вокруг которого крутилось всего четыре планеты. Две обычного типа, потерявшие или же не имевшие плотной атмосферы, размером с Венеру Солнечной системы, одна – газовый гигант, окружённый десятками газовых шаров поменьше, и последняя, точнее, ближайшая к звезде, преподнесла сюрприз.

Впрочем, и громадный псевдо-Сатурн здесь тоже оказался необычным объектом, так как практически все его спутники представляли собой газожидкостные сферы диаметром от сотни до тысячи километров. Ядра их были водяными или ледяными и не имели чётких границ между ядром и атмосферой. По мере спуска в глубины сфер газы (азот, кислород, гелий, аммиак, водяной пар) становились плотнее, но даже при достижении плотности фазового перехода не сразу становились твёрдыми. Вероятно, срабатывали какие-то местные законы физики. Естественно, эксперты заговорили об искусственности спутников, что обрадовало молодёжный состав экспедиции. Поле для изучения феноменов системы представлялось очень большим.

Но ближайшая к звезде планета оказалась ещё феноменальнее, и космолётчики тотчас же обратили внимание на неё.

В первую очередь, планета имела необычную форму – гладкого эллипсоида (материал которого издали отсвечивал серебром, несмотря на густой поток багрового света звезды), покрытого кольцевыми структурами таких удивительных форм, что язык не поворачивался называть их естественными реалиями.

Ещё большее удивление вызывал тот факт, что эти реалии (готика, доведённая до нечеловеческого гротеска, по выражению Архипа) окружали ровные и плоские, как стол, участки поверхности планеты, из-за чего её эллипсоид усеивали кляксы неведомой прозрачной субстанции, напоминающей лёд или хрусталь с чёрными прожилками внутри. При взгляде на эллипсоид создавалось впечатление, что на его поверхность выпал из космоса редкий дождь, гигантские капли которого разбились о твёрдую оболочку, образовав плоские звёздчатые всплески, сохранившие форму.

Разумеется, исследователи развили тему, заговорив об искусственных ландшафтах планеты-яйца, требуя от руководства немедленно начать процедуры изучения. Антон в их хоре не услышал голоса Никиты и даже мимолётно забеспокоился о самочувствии молодого оператора. Вероятно, Голенев предупредил парня о возможных последствиях его излишней активности там, где проявлять её не стоило. «Что ж, – пришла мысль, – пусть учится сдерживаться».

Антон хотел связаться с молодым оператором по личной линии, но сдержался. Ещё больше ему хотелось выяснить настроение Олеандры, а также Дарьи, начавшей избегать его, что стало заметно, однако и с ними не хотелось выяснять отношения. Хотя ни в чём виноват Лихов и не был.

Волна дронов разбежалась по системе.

Эксперты разбились на группы, управлявшие своим беспилотным аппаратом, приникая к виомам связи.

Через два часа Стоум выдал людям свои выводы, из которых вырисовывалась следующая картина.

Никаких искусственных сооружений, ни разрушенных, ни целых, обнаружить не удалось, если не считать таковым эллипсоид ближайшего спутника звезды. Возможно, все газоледяные сгустки, окружавшие единственную газовую планету, и являлись остатками твёрдых тел, прямых доказательств этому тоже найти не удалось. Эксперты экспедиции разделились на два лагеря, каждый со своим мнением. Один (Лог-Логин, Майя и Артур Варакин) видел в газовых шарах зародыши для создания новых объектов, второй (Бартош, Сандро Лем и Магдалина Леонова, второй навигатор корвета и дипломированный ксенопсихолог) за то, что все тридцать три шара – столько их насчитал Стоум – представляют собой остатки взорванных искусственных спутников.

Антон больше склонялся к первому варианту, однако объявлять своё