«Я понимаю, что здесь, кроме тебя и нашей команды, собралось почти триста головорезов, которые наслаждаются подобным. Но черт возьми! Мы же здесь ради грабежа, а не ради убийств! Так скажи мне, почему эти звери устроили настоящую бойню?» — в его голосе звучала смесь злости и печали.

«Дуф…» — произнесла Шани, её интонация выдавала, что она чувствует себя ответственным за происходящее. — «Мы наемники, и не нам отвечать за мысли нашего нанимателя. Ты ведь сам знаешь, что большинство наемников не разделяют наше понимание чести.»

«Мне всё равно, что у них в головах. Я не мясник и не собираюсь убивать тех, кто не может постоять за себя». — с решимостью произнес Дуф.

Шани ненадолго задумалась, прежде чем ответить:

«Нам это не нужно. Нас наняли, чтобы мы грабили, и именно этим мы займёмся.»

Она обернулась к своим людям, намереваясь сделать важное заявление:

«Слушайте внимательно мой приказ! Наша цель здесь — разграбление! Никаких убийств и бессмысленного насилия над мирными, безоружными жителями. Если я увижу, что кто-то из вас поднимет руку на беззащитного человека без необходимости, он почувствует на своей шее смертельный холод рокового поцелуя, прежде чем успеет произнести хоть слово в своё оправдание.»

Слова наемницы были резкими, а угроза — явной. В глазах её людей читалось одобрение. Шани предпочитала сама набирать свою команду, тщательно отсеивая тех, кто, по её мнению, не разделял мировоззрение большинства. Благодаря такому подходу и врождённой проницательности у неё было немного людей, но в команде царила атмосфера единства и взаимопонимания.

Оставив казармы позади, отряд наемников направился к дворцу. Шани и её людям предоставили возможность развернуть силы в любом направлении, которое она сочтёт нужным после вторжения в город. Однако Агандаур выразил желание, чтобы она как можно скорее присоединилась к его людям у дворца.

По пути Дуф вновь и вновь прокручивал в голове воспоминания о том, как началось вторжение в Стурлур. Ближе к полудню караван, возглавляемый Агандауром, подошёл к единственным главным воротам города. В составе каравана были не только его гвардейцы и наемники-пираты, но и воины харадрим, которые, судя по их внешнему виду, принадлежали к далеким южным племенам. Ярко-красные ткани с особыми узорами, тёмная кожа, украшенная татуировками, и характерные доспехи, открывающие большую часть тела, подтверждали это предположение.

Эти харадрим были из племени укротителей муммакилов. Доказательством служило то, что они привели с собой одного из этих впечатляющих и грозных существ. Гигантское, устрашающее создание, напоминало огромного слона, но с совершенно иным внешним обликом. Его массивное тело украшали узоры и различные доспехи, придавая ему внушительный вид. Муммакил был вооружен не только своей мощью и острыми разветвлёнными бивнями, но и большими башенками, на которых разместились стреляющие харадрим. Появление этого монстра у некоторых вызывало большее беспокойство, чем сам Агандаур.

Ворота города оставались открытыми, пока стражники на башнях издалека не заметили приближающихся людей вместе с Агандауром и муммакилом. Стража Стурлура, признавая харадрим союзниками, могла предположить, что это запоздалые люди вождя Кхузаймаха. Они хорошо знали, кто такие черные нуменорцы, но их появление стало настоящей неожиданностью, и они не знали, как на это реагировать. Дополнительной странностью было то, что ни один разведчик не доложил о движении каравана с черными нуменорцами. Стража Стурлура не успела ничего предпринять, кроме как закрыть ворота.

Агандаур не собирался вести переговоры или тянуть время. Когда он заметил, что перед ним закрывают ворота, он полностью проигнорировал приветствия и вопросы стражи на вершинах стен города. Молча отдав приказ погонщику муммакила, он решил разрушить городские ворота.

Земля затряслась под тяжестью муммакила, когда тот стремительно набежал на ворота. Мощные удары его могучих ног раздавались эхом, поднимая облака пыли и обломков. Стража на стенах и за воротами замерла, ощущая приближающуюся угрозу. И вот, с грохотом и треском, ворота не выдержали атаки и разлетелись вдребезги, открывая путь для вторжения Агандаура и его людей.

Хотя стены Стурлура были достаточно высокими, главные ворота оказались весьма хлипкими. Их задача заключалась в сдерживании толп рабов, а массивные, но не укреплённые ворота могли удерживать натиск только в случае необходимости. Эта необходимость отпала много лет назад, так как большую часть рабов теперь содержали на серебряных рудниках вдали от города. Поэтому за состоянием этих ворот власти Стурлура не следили.

Поскольку баллисты остались неповрежденными — Гром не успел выполнить свою задачу, варяги смогли выпустить несколько болтов по муммакилу и наемникам Агандаура, прежде чем ворота были разрушены. Грозное чудовище из дальнего Харада, казалось, не заметило, как огромное древко с мощным стальным наконечником вонзилось в его плоть. Боль и гнев, которые последовали, лишь усилили его натиск, и муммакил разнёс ворота на куски. Однако, когда стальной болт извлекли из его тела, оставшаяся зияющая рана свидетельствовала о том, что это ранение не прошло без последствий — животному явно требовался уход.

Некоторым гвардейцам Агандаура и пиратам повезло еще меньше. Ни крепкие доспехи, ни быстрая реакция корсаров не смогли предотвратить их гибель от смертоносных болтов, летевших прямо на них.

Первыми, с воодушевляющими возгласами и песнями на устах, в город ворвались пиратские банды. Немногочисленная стража у ворот, даже если бы она хотела противостоять натиску нескольких сотен разгорячённых разбойников, была обречена на поражение. Пираты бросились на них, словно неистовый прибой, сметая защитников настолько быстро, что те не успели опомниться.

Банды пиратов быстро разбрелись по улицам, разрушая и грабя всё на своём пути. Они не обращали внимания на перепуганных безоружных жителей, большинство из которых пока оставались незамеченными.

Следом за пиратами, неспешно и с обнажёнными клинками, в Стурлур вошли черные нуменорцы.

Дуф вспомнил, как, перед тем как продолжить путь со своей командой, пробиваясь к казарме, он обернулся и увидел, как черные нуменорцы беспристрастно начали резать всех людей, как скот. Стражники, раненые, безоружные мужчины и женщины, оцепеневшие от страха, даже дети — никого не щадили.

Сердце гнома сжалось от увиденной картины, когда перед черным нуменорцем, обнимая на руках своё дитя, застыла от страха женщина средних лет со слезами на глазах. Дуф находился в состоянии лёгкого шока от того, что начали творить люди Агандаура; ни он, ни Шани не знали об их намерениях. Один резкий взмах полуторного меча, один удар… И две жизни прерваны, одна из которых даже не успела толком начаться.

Гневная пелена на мгновение затмила сознание Дуфа. Давно он не видел такой бессмысленной жестокости. Сжав рукоять своего молота, он уже был