Шрифт:
Закладка:
«Поразительно! Этот стиль… Вариаги уже сотни лет его не используют», — заметил Малдуст, указывая на стены. Мозаика, выгравированная и поистершая временем, не встречалась нигде в городе. Строители степных вариагов отошли от этой замысловатости в угоду практичности, и если позволяли себе подобное изящество, то только внутри дворцов или храмов. Но во всем Стурлуре, что один, что второй были единственными в своем роде.
«Да, красиво, но мы не на экскурсии здесь. Нам нужно уходить», — послышался голос Цедруса.
«Первая по-настоящему светлая мысль за сегодня от тебя», — подхватил Гром. — «Алатар, ты привел нас в эти тоннели. Из этого коридора несколько направлений ведут непонятно куда. Какой из них наш?»
Гром обернулся к Алатару, который все это время оставался позади и молчал. Губа пирата дрогнула от удивления, когда он заметил, что Алатар, опустив голову, прижался к стене в полулежащем состоянии.
Гром сразу же подбежал к синему магу и позвал остальных. Алатар был жив, но очень слаб. На его одежде отчетливо выделялось пятно крови от раны, которую он до этого скрывал. Объединив усилия, они оказали ему помощь, и даже Володус на этот раз сохранил серьезное выражение лица, не осыпая Малдуста колкими замечаниями.
Алатара положили в удобное положение рядом с жаровней, чтобы ему было теплее. Он был в сознании, в его глазах иногда мерцало синеватое свечение. Ему дали попить свежей воды из бурдюка и немного времени, чтобы прийти в себя. Через некоторое время нависшую тишину нарушил его голос:
«Спасибо вам… Простите, что не сказал раньше. Нам… нельзя было медлить. Со мной все будет в порядке. Здесь… не самое уютное место, но, уверен, на какое-то время мы в безопасности. Давайте переведем дух прежде, чем идти дальше. Я знаю дорогу».
Несмотря на ужасный вид и слегка дрожащий тембр, голос Алатара все еще внушал уверенность. В этом темном коридоре, среди пылающих жаровен, дарующих тепло, действительно было безопаснее, чем на поверхности в Стурлуре, где по-прежнему продолжалась резня. Остальным тоже не помешал бы краткий отдых. С момента покидания таверны не было ни единого момента, чтобы перевести дух, и поэтому, учитывая обстоятельства, они приняли общее решение сделать недолгую передышку.
§4. Шани и Дуф разграбление Стурлура
Проломив грудину вариага мощным ударом своего молота, Дуф одолел последнего противника в казарме городской стражи. В воздухе витал тяжелый запах меди и железа, смешанный с ароматом пролитой крови. Стены, запачканные черными следами сражения, молчаливо свидетельствовали о бедствиях, обрушившихся на это место. Сгустки пыли, поднятые в хаосе борьбы, все еще кружили в воздухе.
На полу были разбросаны тела поверженных стражников, словно куклы. Их доспехи были искажены вмятинами и царапинами от разнообразного оружия. Лужи крови образовывали красные пятна, покрывающие пол, как мрачное ожерелье смерти. Некоторые стражники все еще держали в руках свои мечи, однако эти предметы теперь казались бесполезными, брошенными на произвол судьбы. Разбросанные щиты, сломанные мечи и поврежденные доспехи вписывались в этот мрачный пейзаж, напоминающий о том, что здесь, в одном из оплотов городского порядка, свой последний бой приняли те, кто был призван защищать свой город.
«Вот что мне нравится в молоте Шани: в отличие от секиры, которую предпочитают мои сородичи, к нему гораздо меньше прилипает всякой грязи от врагов. Когда секира прорубает доспехи, она вонзается глубоко в тело, и лезвие остается в крови. А вот молот — он сшибает врагов с ног, иногда даже не разрушая доспехи, но стирая кости в порошок. Ха-ха-ха!» — с удовлетворением произнес Дуф, находясь в отличном настроении после боя.
«Ну, судя по состоянию твоего молота, похоже, что твое предположение не совсем верно», — кокетливо улыбнулась Шани, заметив капающую кровь и прилипшие лоскуты кожи на оружии Дуфа.
«А? Да это всё из-за того, что эти степняки никогда не видели нормальных доспехов! Ходят в каких-то обмотках, и, конечно, моё дробящее оружие разорвет их на куски. Если бы они носили тяжелые латы, как один крупный орк, с которым мне довелось сражаться в одной из битв давным-давно, ты бы поняла, о чем я».
«Насколько я знаю, большинство орков не носят тяжёлых доспехов, порой им и без них сложно передвигаться».
«Да, но некоторые из этой злобной расы обладают великолепным телосложением, даже не каждый гном может сравниться с такой мощью. Я лично видел целый полк таких существ в доспехах во время битвы у одной горы, но название которой я… Забыл», — вспомнил Дуф Битву Пяти Воинств, когда упомянул полк тяжелой пехоты орков Гундабада.
«Я имела в виду, что тебе все равно пришлось бы сражаться чаще с менее угрожающими гоблинами и орками, чем с теми, о которых ты упомянул. И твой молот все равно бы нуждался в тщательной чистке к концу битвы», — заключила Шани.
«Э-э-э… Нет, не дури мне голову. Я знаю, что прав. Секиру нужно чистить чаще!» — настаивал гном.
«И гораздо проще», — заметила она, — «потому что плоское лезвие секиры позволяет избавиться от запекшейся крови без особых усилий, в то время как отковырять ту… часть… чего-то… будет сложнее», — продолжила Шани, указывая на углубление в металле Дуфа, где застряла часть мяса'. — «Но знаешь, кто в этом вопросе фаворит? Рапира! Изящный укол, и противник даже не успевает понять, что его поразило. На клинке крови совсем немного, достаточно смахнуть салфеткой, и оружие снова блестит». — С улыбкой на лице Шани продемонстрировала свою рапиру Дуфу, которую она называла «Роковым поцелуем».
«Ох, тоже мне „оружие“, громкое название для зубочистки тролля», — усмехнулся Дуф.
«Осторожнее, мой рыжий друг, моя рапира — ранимая и весьма любвеобильная девочка».
«Ладно, ладно, оставь свои роковые поцелуи для тех, кто не знает, на что они способны. Я не раз видел тебя в деле и с уверенностью заявлю, что даже пещерный тролль не устоит на ногах после такого поцелуя. Ха-ха!» — с юмором ответил Дуф.
Расправиться с местной стражей не составило труда для Дуфа и Шани с её командой наемников. В то время как другие банды пиратов и черные нуменорцы сеяли хаос и разрушение по всему городу, убивая и
