Родригес прервался на полуслове, уставившись мимо Стэна в другой конец помещения. Стэн обернулся и увидел своего давешнего соперника. Тот выглядел не ахти — уныло брёл под конвоем, взлохмаченный и помятый. Правый глаз у него заплыл, на похмельной физиономии буйно проступала щетина. На руках блестели наручники.

Протрезветь окончательно Хардинг, видимо, не успел и с трудом осознавал, где находится. Стэна он не заметил. Грузно опустился на стул, дыша перегаром и бессмысленно таращась перед собой. Родригес поинтересовался у конвоира:

— Ну, и как он сегодня?

— Квёлый с утра. Драться больше не лезет. Но браслеты я ему нацепил, а то мало ли. Вчера-то парни еле скрутили. Брауну челюсть чуть не свернул.

— Понятно. Ладно, спасибо, иди пока.

С полминуты Родригес разглядывал дебошира, барабаня пальцами по столу. Потом наконец сказал:

— Итак, мистер Хардинг. Не хотите мне рассказать о ваших жизненных затруднениях? О фотографе, например, которого вы искали?

Хардинг никак не отреагировал. Родригес, привстав, аккуратно помахал пятернёй перед его лицом:

— Ау, мистер, вернитесь к людям. Я вам задал вопрос. И у меня нет времени ждать ответа до вечерней луны.

При этих словах задержанный вздрогнул, будто что-то ему вдруг вспомнилось. Он повернул голову, упёрся взглядом в Родригеса и проговорил:

— Да, точно… С луны спустилась, пришла ко мне… Теперь моя…

— Так…

Родригес отодвинулся с некоторой опаской. Стэн сказал ему:

— Я, кажется, понимаю, о чём он. Вспомни, эмблема клуба — луна с женским силуэтом. А этот любитель бить морды встречным зациклился на Саманте. У него мозги сейчас проспиртованы — вот всё и слиплось в одну картину…

— Саманта… — повторил Хардинг, переводя взгляд на Стэна. — А ты там на неё пялился… Теперь понимаю, луна мне шепчет… Ну нет, приятель, так просто ты уже не отделаешься…

Стэну почудился то ли электрический треск, то ли шорох атмосферных помех, как в радиоэфире. Такой же звук от слышал вчера на станции — перед тем, как проявилась тренога. И подобное совпадение ему совсем не понравилось.

Родригес между тем медленно, стараясь не делать резких движений, потянулся к телефонному аппарату. Хардинг, как загипнотизированный, следил за его рукой. Секунды растягивались, будто в замедленной киносъёмке.

Едва Родригес коснулся трубки, похмельный драчун вскочил и дико взревел. От этого рёва вздрогнуло, казалось, всё здание. В следующее мгновение Хардинг кинулся на Родригеса через стол.

Глава 14

Полицейский едва успел выставить руки перед собой. Хардинг опрокинул его вместе со стулом. Телефон слетел со стола, картонные папки шлёпнулись на пол. Наручники на запястьях мешали психу — он не мог размахнуться, поэтому сдавил Родригесу горло.

Люди вокруг повскакивали, какая-то тётка завизжала истошно. Стэн ухватил свой стул и огрел им Хардинга по спине. Получилось так себе — бить пришлось из неудобного положения, перегибаясь через столешницу. Хардинг особо не пострадал, но хотя бы отвлёкся. Выпрямился — и в руках у него был пистолет Родригеса.

Стэн схватился за свою кобуру, но вспомнил, что безоружен. Эта заминка отняла лишнюю секунду. Хардинг вскинул трофейный ствол. Стэн бросился вниз и в сторону. Грянул выстрел, оглушительно громкий. Пуля, выщербив край столешницы, прошла над его плечом.

— Стоять! — гаркнул кто-то могучим басом. — Бросай оружие!

Хардинг развернулся и начал палить на голос — Стэн это понял, хотя видел только его ботинки и падающие гильзы. Ещё он успел заметить, как у других столов народ тоже кинулся на пол, прячась от пуль.

Стэн рванулся под столом к Хардингу, треснувшись затылком о крышку, а плечом — о массивную тумбу слева. Схватил стрелка за щиколотку и дёрнул изо всех сил.

Хардинг потерял равновесие и рухнул на спину, выронив пистолет. Затылком приложился об пол, но не потерял сознание, а только ещё больше взъярился. Перекатившись на бок, он приподнялся и оскалился, словно зверь. Взгляд был прикован к Стэну, чернели расширенные зрачки.

Но тут подоспела помощь.

Кто-то из копов налетел на Хардинга сзади, врезал по загривку дубиной. Ещё двое подскочили и навалились, вдавили буяна в пол, чуть не затоптав Родригеса. А секунду спустя и Стэна потащили из-под стола, заломили руки, ткнули мордой в грязный линолеум.

Родригес пошевелился и встал, цепляясь за стол. Ткнул в Стэна пальцем и буркнул:

— Этого отпустите.

Коллеги нехотя подчинились. Стэн тоже поднялся, потирая плечо. Из-за его спины выскочил плешивый толстяк и рявкнул:

— Что происходит?

— Моя промашка, — угрюмо признал Родригес. — Лунный псих у нас, шеф. Прямо сейчас проклюнулся, а я лопухнулся, с ходу не распознал. Обычный вроде алкаш был, ну и кулаками ещё размахивал…

— Алкаш, говоришь? — уточнил плешивый с такой ласковой интонацией, что подчинённые отступили на шаг. — Ага… И формулировки чеканные, можно сразу в отчёт — этот, значит, проклюнулся, а тот лопухнулся… Промашка вышла, вот ведь досада… Ну, ничего — подскажем, приободрим…

Родригес нервно сглотнул. Судя по виду, он предпочёл бы снова прилечь и отползти за стол. Начальник спросил тем временем:

— Пострадавшие есть?

— Никак нет, шеф, — отчитался тот коп, что налетел на Хардинга первым. — Мне по рукаву чиркнуло, а остальное — в стену. Да он особо-то и не целился, лупил почти наугад. Псих же, что с него взять…

Докладчик стушевался и смолк под взглядом начальника. Тот коротко приказал:

— Родригес — в мой кабинет.

Стэна продержали в участке ещё почти два часа. Историю общения с Хардингом, начиная с позавчерашнего вечера, пришлось пересказывать чуть ли не посекундно. Хорошо хоть, сегодня всё было при свидетелях, которые подтвердили, что Стэн участвовал в мордобое на правильной стороне.

Из участка он вышел злым и голодным. Времени оставалось в обрез — ровно столько, чтобы докатить до дома Саманты. И то пришлось поднапрячься, продираясь сквозь плотный послеполуденный трафик.

Он успел минута в минуту. Припарковался и зашагал к крыльцу, но дверь отворилась, и Саманта вышла навстречу:

— Здравствуйте, Стэн! Я из окна увидела, как вы въехали во двор. А оделась заранее. Знаю, как мужчин раздражают женские сборы.

— Вы меня пугаете, — сказал он. — Не женщина, а какой-то сказочный персонаж. Мало того, что красивая, как в кино, так ещё при этом и пунктуальная.

— То-то же. А вы, я смотрю, не такой тихоня, как