— Хороший вопрос. Тут надо начать с того, что маниакально-лунный психоз — весьма противоречивый феномен. На эту тему написаны десятки, а то и сотни монографий и диссертаций. Проблема существует давно и изучена вроде бы досконально. На самом деле, однако, в ней по-прежнему множество белых пятен. Роль луны или лун — предмет научных дискуссий. Но есть, скажем так, общий знаменатель, на который ориентируются специалисты.

— Уже неплохо. И в чём состоит этот знаменатель?

— Давайте вспомним простые вещи. Климат у нас — не очень приветливый, всегда пасмурно. Прояснение в облаках — явление редкое. Поэтому даже самые прагматичные люди, увидев чистый участок неба, задержат взгляд. Особенно, если там виден лунный диск. Луна вызывает как минимум любопытство. Мы воспринимаем её как знак чего-то необычного, нового. Вы согласны?

— Вполне.

— Итак, среднестатистический индивид, увидев луну, испытает короткий прилив эмоций. Ну, например, порадуется — ага, просветы всё же бывают! Или, наоборот, опечалится — эх, как жаль, что просветы бывают редко! Реакции, конечно, зависят от темперамента и характера. Это нормально и объяснимо. Человек полюбовался луной, вздохнул и вернулся к своим делам. А вот у людей с нестабильной психикой всё может оказаться сложнее. Созерцание луны может спровоцировать длительные эмоциональные перепады. А в клинических случаях — даже послужить неким триггером, сигналом к деструктивному действию.

— То есть луна сама по себе — не первопричина? — уточнил Стэн. — Она только подталкивает уже готового психа?

Доктор Гланц чуть поморщился:

— Я не любитель просторечных формулировок, но да, суть в этом. Глубинная же причина психической нестабильности у всех разная. И содержание психоза тоже разнится. Часто имеет место перманентная неудовлетворённость реальностью. Речь, повторюсь, не об обычной хандре, которой временами подвержены и здоровые люди, а о клинических проявлениях. Патология выливается в навязчивый поиск выхода. Иногда такой пациент персонифицирует своё подсознательное стремление к переменам…

— Персонифицирует? Простите, что перебил, просто хочу понять механизм… Вот, предположим, некий придурок зациклился на некой певице, не пропускает ни одного выступления. Все мысли — только о ней…

— Хорошо, давайте пофантазируем. Певица для пациента — отдушина, способ разорвать постылый круговорот, отринуть действительность. Но способ этот — мнимый, в том и беда. Поэтому подспудная злость не находит выхода и продолжает копиться, пока не будет превышена критическая отметка. И тогда произойдёт резкий выплеск, взрыв.

— Псих начнёт всё крушить?

— Возможно. Но имейте в виду — сценарий, который я сейчас набросал, заведомо умозрителен. Гипотетический вариант, взятый для примера, навскидку. А настоящий диагноз без конкретики невозможен.

— Да-да, понятно…

Стэн напряжённо думал.

Всё сказанное доктором выглядело вполне очевидным. Можно было дойти и своим умом. Но некоторые формулировки вызвали неожиданные ассоциации.

Разорвать круг…

Выйти за пределы реальности…

О чём-то подобном рассуждал и Ферхойтен. И Эрик тоже в своём загадочном дневнике. Разница в том, что способ они искали через свои картины, а идиот Хардинг — через мордобой и стрельбу.

Да, эта параллель не лишена смысла, но сделать из неё практический вывод с ходу не получается. Надо отложить на потом, сделать зарубку в памяти.

А ведь тут ещё Маховик с какого-то боку…

— Скажите, доктор, а есть какая-то связь между лунными психами и Маховиками Распада? Или тот случай в мэрии — чистое совпадение?

— Тут мы вступаем в область догадок. Нам ведь неизвестна физическая природа Маховиков. Гипотезы есть, и с точки зрения логики они неплохи — но в них больше мистики, чем медицинской науки.

— И всё-таки расскажите, пожалуйста.

— Можно предположить, что Маховики — как магниты, которые тянут психопатов к себе. Приманивают своим деструктивным потенциалом. Но это — не более чем абстрактное рассуждение. И оно останется таковым до тех пор, пока мы не выявим биологический механизм этого «магнита».

Сыщик снова задумался.

Промелькнула догадка — может, Хардинг почувствовал, что Стэн имел отношение к Маховику с железной дороги? Да, почувствовал — и свихнулся вконец. Это объясняет, по крайней мере, стрельбу в полиции. Но это всё-таки — конкретный пример, а понять надо общий, глобальный принцип…

Итак, ещё раз.

Попытка выйти за грань реальности — вот, видимо, ключевой момент. При этом есть два пути. Первым пользуются лунные психи, вторым — художники вроде Эрика.

Но с психами особо не побеседуешь.

А Эрик вообще пропал.

Зато в шаговой доступности есть другой живописец…

— Доктор, а можно поговорить с Ферхойтеном? Я вчера его видел здесь. А он знаком с Эриком, которого я ищу.

— Сожалею, мистер Логвин, но не получится. Во-первых, деловые беседы с нашими постояльцами вообще не очень приветствуются. Мы ведь тут, как вы помните, пытаемся нейтрализовать стрессовые факторы, влияющие на горожан. А во-вторых…

Доктор на секунду заколебался — то ли не хотел говорить, то ли сомневался в формулировках. Но всё-таки продолжил:

— Мистер Ферхойтен получает сегодня более… гм… углублённые процедуры. Он, к сожалению, повёл себя несколько необдуманно и осложнил нам задачу.

— Простите, что значит — необдуманно? — Стэн напрягся. — Вы его наказали за разговор со мной?

— Наказали? — Доктор посмотрел удивлённо. — Право же, мистер Логвин, я уже устал повторять — у нас тут не исправительное учреждение. Люди здесь отдыхают, ни о каких репрессиях речь не заходит в принципе.

— При всём уважении, доктор, ситуация выглядит подозрительно. Я случайно сталкиваюсь с Ферхойтеном, о чём вам наверняка доложили. И сразу после этого Ферхойтена убирают подальше с глаз. Очевидно ведь, что одно связано с другим.

— Причинно-следственная связь в данном случае иллюзорна.

— Тогда, пожалуйста, объясните, в чём дело. Поверьте, доктор, скандал — последнее, что мне нужно. Но я сейчас расследую дело, где разрозненные, казалось бы, факты сплетаются в неприятный клубок. Причём некоторые из них прямо или косвенно касаются вашей клиники. Я просто вынужден копать дальше. И у меня при необходимости найдутся эффективные инструменты. Например, небезызвестная Кира Вишниц собирает материал для статьи про картинную галерею. Звезда этой галереи — Ферхойтен. А его, как выясняется, прячут здесь. Кира, думаю, с радостью потянет за эту ниточку, и мало никому не покажется. Повторюсь — мне очень не хочется до этого доводить, но выбора нет.

Доктор взглянул на Стэна с прохладцей:

— Жаль, что вы решили прибегнуть к откровенному шантажу, мистер Логвин. Что ж, если вопрос поставлен вот так… Но и я, в свою очередь, обязан предупредить