Шрифт:
Закладка:
В толпе шумно, и в этом шуме Я может затеряться. Таким образом, Кьеркегор просит о тишине, чтобы восстановить себя, способного слышать то, что должно быть услышано.
В своей иеремиаде «Нынешний век» Кьеркегор сетует на то, что люди утратили страсть. Под страстью он подразумевает стремление к смыслу, а не к простому знанию, социальному конформизму или экономическому успеху. Он начинает книгу следующими словами: «Наш век – это, по сути, век понимания и размышлений, без страсти, мгновенно вспыхивающей в энтузиазме и проницательно возвращающейся в покой» .
Кьеркегора также беспокоили самодовольство и суеверия, царившие в датской церкви. Эти работы были собраны в книге «Нападение на христианство». Он был редким типом интеллектуального агитатора, но не был ни шутником, ни позером. Его университетская диссертация была посвящена Сократу . Неисследованная жизнь была для него неприемлема. Он хотел разбудить спящий мир, о чем свидетельствует притча:
В театре за кулисами вспыхнул пожар. Клоун вышел предупредить публику; они подумали, что это шутка, и зааплодировали. Он повторил ее, и аплодисменты были еще сильнее. Я думаю, что именно так и наступит конец света: под всеобщие аплодисменты умников, которые считают это шуткой .
Исходя из этих соображений, Кьеркегор считал, что Я находится под угрозой. Философия пыталась выкачать из него жизнь. Культура утратила страсть к личному смыслу. Необходимо было отрезвляющее осмысление самости через «болезнь к смерти».
Познание себя
Рассмотрим, как Кьеркегор понимал проблему самоосознания, на основе его книги «Болезни к смерти». Эта книга была написана под псевдонимом Анти-Климак. На первом курсе колледжа мой профессор философии задал книгу «Болезнь к смерти» в качестве литературы для курса истории современной философии. Параллельно нужно было прочитать другую книгу Кьеркегора «Страх и трепет». Эти книги не были примерами силы позитивного мышления. Выполняя задание, я написал довольно пренебрежительное эссе о Кьеркегоре, при этом не прочитав первоисточник. Мне стыдно признаться в этом, поскольку я не хочу, чтобы мои студенты были такими ленивыми. Но когда я потрудился прочитать самого Кьеркегора, я открыл для себя психологически интересного писателя, который глубоко проник в человеческое состояние. Его короткая книга была сложной по стилю, но стоила затраченных усилий.
Однажды поздно вечером, в одиночестве в своей маленькой комнате в общежитии, прочитав значительную часть книги, я понял, что книга читает меня. Она объясняла мне меня так, как я никогда не предполагал, и не в самых лестных выражениях. Тем не менее я продолжал читать, потому что никогда не читал ничего подобного. Спустя годы я читал эту книгу страница за страницей студентам старших курсов Орегонского университета. Редко когда я так усердно готовился к преподаванию чего-то настолько сложного (а философию Иммануила Канта я преподавал много раз). Но труд был сполна вознагражден проницательностью Кьеркегора.
Термин «болезнь к смерти» взят из перевода Евангелия от Иоанна 11, где Иисус говорит, что болезнь его друга Лазаря не закончится смертью. Это потому, что Иисус воскресит его из мертвых. Однако Кьеркегор использует этот термин идиосинкразически [по-особому], определяя отчаяние как самовнушение, не имеющее естественного конца. «Вовсе не утешая отчаявшегося, неспособность отчаяния его уничтожить, напротив, оказывается пыткой, что постоянно возобновляет свою боль, свои укусы; ибо только беспрестанно собирая в настоящем прошлое отчаяние, он отчаивается в том, что сумеет поглотить себя или же избавиться от своего Я, уничтожить себя» .
Болезнь к смерти – это феноменология Я, заданная в терминах отчаяния. Как я уже говорил, феноменология изучает жизнь изнутри наружу – то, как она субъективно проживается. Книга проясняет внутреннюю работу Я – Я, которое не в ладах с самим собой. Как таковое, оно не может достичь того, чем должно быть.
Таким образом, мы снова обращаемся к самости. На этот раз нас интересует не то, существуем ли мы как Я (Декарт), а то, какого рода существованием мы обладаем или должны обладать.
Болезнь к смерти
Кьеркегор не стал бы терпеть тех, кто говорит: «Я духовен, но не религиозен», поскольку это замечание свидетельствует о том, что человек не желает подчиняться последовательной философии или школе религиозной мысли. Хотя Кьеркегор изучал Я под микроскопом, его задачей было не раскрытие человеческого потенциала и не повышение самооценки. Напротив, он хотел заставить человека осознать себя как Я, даже если для этого придется пройти через отчаяние. Рассмотрим нашу ситуацию. Постоянная рассеянность отдаляет нас от самих себя. Вы ужинаете с близким другом в переполненном ресторане с громкой фоновой (или основной) музыкой, а также мигающими экранами, странно освещающими помещение. В это время ваш друг много раз проверяет свой смартфон, часто отправляет смс или даже звонит кому-то. Вы получаете два текстовых сообщения, но не отвечаете на них. Проходит два часа, и вы задаетесь вопросом, что происходит? Кажется, вас не было там, где вы были. Вы хотели побыть рядом с другом, который только что развелся. Но вы так и не смогли достойно провести это время. Что же пошло не так? Чтобы выяснить это, нам нужно немного терпения, чтобы освоить несколько тяжеловесный слог датчанина.
Вот как Кьеркегор начинает книгу «Болезнь к смерти»:
Человек есть дух. Но что же такое дух? Это Я. Но тогда – что же такое Я? Я это отношение, относящее себя к себе самому, – иначе говоря, оно находится в отношении внутренней ориентации такого отношения, то есть Я – это не отношение, но возвращение отношения к себе самому.
Человек – это синтез бесконечного и конечного, временного и вечного, свободы и необходимости, короче говоря, синтез. Синтез – это отношение (Forhold) двух членов. С этой точки зрения Я еще не существует .
Один из комментаторов мудро назвал это «пугающим началом». Оно, конечно, не завлекает вас ловким оборотом речи или обезоруживающе простым утверждением, как, например, «Жизнь трудна» М. Скотта Пека в книге «Непроторенная дорога» или «Дело не в вас» Рика Уоррена в книге «Целеустремленная жизнь». Это не путь Кьеркегора. Он с самого начала заставляет нас усердно трудиться, а, по мнению некоторых, так слишком усердно. Но Кьеркегор считал, его работа должна быть сложной для прочтения, поскольку концепции, к которым он обращался, не
