убедить меня присоединиться к нему. И это понятно, ведь он не был профессиональным философом. Я не боюсь обсуждать онтологический аргумент, но я боюсь высоты. (По иронии судьбы, в мае 2014 года на площадке были обнаружены трещины. Но никто еще не упал).

Паскаль приводит множество наглядных примеров того, как воображение уводит нас от правильных рассуждений и истины. Он не рассматривает художественную литературу или произведения искусства (хотя в других местах критикует театр). Вместо этого, он применяет свои открытия к вопросу, имеющему огромное значение.

Наше воображение так преувеличивает настоящее, поскольку мы постоянно о нем думаем, и так умаляет вечность из-за недостаточного размышления о ней, так что мы делаем вечность из ничего и ничто из вечности; и все это пустило в нас такие крепкие корни, что весь наш разум не в силах нас от этого защитить .

Воображение раздувает всякие мелочи и заполняет ими нашу душу из-за прихотей в оценке, а вещи великие из-за безрассудной дерзости умаляет по своей мерке, – когда говорит о Боге, к примеру .

Многие писали о силе воображения, которое способно донести до нас истины без подробных аргументов. Паскаль с этим согласен. Но воображение смертных под солнцем не всегда проницательно. Оно легко может сбить нас с истинного пути. Паскаль называет это «войной разума и страстей» .

Приведу последний пример.

Вы говорите, что этот сановник, чья почтенная старость вызывает всеобщее уважение, во всем следует разуму чистому и возвышенному, что он судит о вещах по их сути, а не по внешним признакам, способным лишь поразить воображение глупцов. Вот он входит в храм послушать проповедь, и его ревностная набожность подкрепляет твердость его разума пылкостью благочестия; он готовится выслушать проповедь с беспримерной почтительностью. Но вот появляется проповедник, и если природа наградила его скрипучим голосом и забавными чертами, если цирюльник плохо его побрил, если к тому же он случайно испачкался в грязи по дороге, – какие бы глубокие истины он ни возвещал, держу пари: наш сенатор утратил свою серьезность .

Можно представить, как воображение может обмануть тех, кто ищет истину. Но осознание проблемы может способствовать поиску ответа – внутренней бдительности. Без этого знания постоянно будут от нас ускользать. Нам это хорошо известно. Да, у сердца есть рассудок, но сердце не является непогрешимым, поскольку может быть испорчено.

Развлечения также интересовали Паскаля, который обращал особое внимание на человеческие недостатки и на то, как они раскрывают состояние человека. Он заметил, что даже богатые короли не могут спокойно наслаждаться властью и богатством. Боясь скуки, они постоянно искали развлечений. Паскаль не возражал против хобби или отдыха как таковых; скорее, он рассуждал о том, как развлечения могут свидетельствовать об отсутствии интереса к обретению необходимых знаний. Они способны отложить или даже приостановить познание истины.

Невзирая на все свои беды, он [человек] хочет быть счастливым и не может этого не хотеть.

Но как за это приняться. Для счастья ему надо бы стать бессмертным; поскольку этого он сделать не может, то счел за благо не давать себе думать о смерти .

Паскаль считает, что многими нашими действиями, мы, по сути, уклоняемся от поиска истины в вопросах, которые имеют наибольшее значение. Нам не хватает внутреннего покоя, чтобы правильно относиться к самым важным вопросам:

Когда я стал думать о разнообразных треволнениях, подстерегающих людей, о трудах и опасностях, которым они подвергаются при Дворе, на войне, где родится столько стычек, страстей, отчаянных и зачастую неудачных начинаний, и так далее, – я говорил нередко, что все человеческие несчастья имеют один корень: неумение спокойно оставаться у себя в комнате .

Философы, конечно, должны тихо сидеть в своих кабинетах, но даже там они могут отказаться от поиска истины ради менее важных целей. Хайдеггер провел много времени в своем кабинете – и стал нацистом .

Против равнодушия и развлечения

Паскаль особенно критикует (и даже презирает) тех, кто довольствуется развлечениями и стал безразличен к вопросам истины, хотя термином «акедия» (нежелание учиться, см. гл. 2) он не пользуется. Вот как он описывает жизнь человека, подход которого к философии и поиску смысла мы бы сегодня назвали «пофигистским».

Я не знаю, ни откуда пришел, ни куда иду; я знаю только, что, уходя из этого мира, я попадаю навсегда либо в небытие, либо в руки разгневанного Бога, не зная, какой из этих уделов навеки мне уготован. Вот мое положение, исполненное слабости и неуверенности. И из всего этого я заключаю, что должен прожить все свои дни, не помышляя искать ответа о том, что со мною случится. Быть может, какой-то ответ сыскался бы в моих сомнениях; но я не желаю прилагать к тому усилий и делать какие-то шаги для таких поисков .

Затем Паскаль задает четыре острых вопроса: «Кто захотел бы иметь своим другом человека, который рассуждает подобным образом? Кто выбрал бы его среди прочих, чтобы делиться с ним своими заботами? Кто просил бы его помощи в невзгодах? Наконец, кто придумает, на что мог бы он употребить свою жизнь?»

Эти вопросы – не просто нападки ad hominem [личного характера]; они образуют аргумент. Если хорошо быть надежным другом и если такой друг никогда не будет, подобно скептикам, наплевательски относиться к своей судьбе, то быть нерадивым, скептически настроенным человеком плохо. Такие скептики не смогли отменить главную обязанность человека: исследовать вопросы чрезвычайной важности. Этого требует рациональный интерес к себе или благоразумие. Несмотря на то, что скептик не считает христианство рациональным выбором, относя все к стечению обстоятельств, Паскаль побуждает этого человека продолжить изучение вопроса. Тщательно объясняя это пари, Паскаль апеллирует к страсти своих друзей к азартным играм .

В итоге Паскаль отводит место всем видам знания, как интуитивному, так и дискурсивно-рациональному. Рассудок сердца дает знание и не является иррациональными. Чистый разум имеет свои пределы, но он необходим. Мы живем в телах и не можем отказаться от нашей «машины», поскольку она влияет на наши способности к познанию. Хотя я не стал развивать здесь эту идею, а остановился на собственно эпистемологии, Паскаль считает, что самого Бога можно познать через сердце, и это познание не противоречит порядку разума. Он пишет:

Вот почему блаженны и тверды в убеждении те, кому Бог дал веру через сердечное чувство; но тем, кто ее не имеет, мы можем ее дать лишь через рассуждение, пока Бог не даст им ее через сердечное чувство, без чего