реальное место для жизни, форма для раскрашивания, фигура, которой нужно было стать. «Я хочу быть инструментом борьбы», – сказал он, и он имел в виду, что очень хотел быть полезным. Многих из нас тянуло принять позу пилы, рашпиля, лома, молотка – подчинить себя функции вращения, вытесняя любые мучительные сомнения или вопросы.

Терри изучал The Blaster’s Handbook, издание Отдела взрывчатых веществ корпорации «Э.И. Дюпон», его потрепанный блокнот лежал открытым на потертом диване, каждый набросок был туго свернут, изобиловал деталями, готовый взорваться на странице: нажимное пусковое устройство, ниппельная бомба замедленного действия, бомба с увеличительным стеклом, запал для сигарет, бомба с часовым механизмом будильника, самодельная граната, ходячая мина-ловушка, бангалорская торпеда, книжная ловушка, ловушка с нажимным затвором, ловушка с расшатанной половицей, ловушки со свистками и трубками. Он создал аннотированную энциклопедию уличного оружия – палки, дубинки, удавки, кастеты, ручное оружие в виде пивных банок, шляпные булавки, ножи всевозможных модификаций и описаний. Там были подробные чертежи мостов – перекрытий, Т-образных балок, бетонных консольных мостов, ферменных мостов, подвесных мостов – с дикими крестиками, указывающими схему расположения, при которой каждая чертова вещь могла упасть в воду или в овраг внизу, и архитектурные наброски скелетов многочисленных зданий с необходимой сопутствующей яростью иксов, призванных обречь вещь на гибель, превратить ее в хаос. Там были карты автомобильных дорог с пометками о саботаже и разрушениях.

Страница за страницей были испещрены расчетами этапов изготовления бризантных взрывчатых веществ с почти неразборчивыми формулами; формула нитроглицерина, формула фульмината ртути, динамита, хлорида азота, нитрата аммония, черного пороха. Список бытовых эквивалентов химических ингредиентов, растянутый на две плотно набитые страницы: уксусная кислота = уксус, карбонат углерода = мел, графит = грифель для карандаша, серная кислота = аккумуляторная кислота, карбонат натрия = сода для стирки.

– Свиньям нужна сильная доза их собственного лекарства, – мрачно сказал Терри, запихивая его им в глотки. Он сделал паузу, коротко улыбнулся и взорвался внезапным смехом: – Ха! И им в задницу тоже. Напалмовая клизма для Никсона.

Терри, конечно, просто подчеркивал чрезмерную риторику революции – две части интеллектуальных упражнений, одна часть бронебойного юмора. Не было необходимости спорить, противоречить – дух момента состоял в том, чтобы четко обозначить противоречие, резко расширить логику, а затем свести всю ситуацию к смехотворности – наши огромные устремления противоречат нашим вполне реальным границам.

Раненые после демонстраций

Все прониклись духом и засмеялись вместе с ней, но Диана не могла удержаться от своей привычки поправлять Терри.

– Знаешь, это развращающая мысль, – сказала она, когда смех стих, – мысль о том, что они заслуживают худшего из того, что они делают. Так легко стать тем, кого мы ненавидим. Их фаллократия свергнута нашим мачизмом.

– Да ладно тебе, – упрекнул Терри. – Если бы мы могли достать большую латунную клизму, разве ты не засунула бы ее прямо в задницу Пентагону? – Мы все снова рассмеялись. – Что-то размером, скажем, с памятник Вашингтону, но полое, опускаемое массивными транспортными вертолетами. – Диана тоже улыбнулась.

Позже мы с Терри гуляли одни среди складов у реки. Смысл нашего существования ускользал – мы сталкивались с проблемой свободы, расширяли борьбу за человечество. «Я лучше попаду в ад, чем буду стоять на месте», – сказал Терри. Иногда он считал себя обреченным, но продолжал свои беспроигрышные аргументы и маленькие наброски бомб. «Перезаряди», – сказал он. Продолжайте в том же духе.

– Я не знаю, чем это закончится, – тихо добавил он. Но я уверен в одном – кризис реален, и Америка не исключение. Лидерство, безусловно, было бы военным руководством, выясняющим, как успешно владеть оружием партизанской войны. Я пока не знаю как, но я хочу научиться, сказал он. И я хочу, чтобы ты тоже научился. Давай, Билли. Не бросай меня сейчас.

Я знал, что не сделаю этого. Я не мог. Бомбы полетели.

Глава двенадцатая

То лето было жарким. В коллективах, жарких и промозглых, наши оборванные группы боевиков собирались и готовились к войне. Мы с Дианой были в Детройте, окруженные опытными товарищами – Рути, конечно, и Фионой, говорящими по-итальянски на двух языках; ее отец-афроамериканец, два десятилетия воевавший в «Юнайтед Авто Уоркерс»; ее мать-иммигрантка, набожная католичка, каждое утро ездившая на автобусе к Святому Франциску, чтобы отслужить мессу по своей своенравной дочери; Дэвид, забросивший свою толстую книжечку о политике ради вящей славы совершения революции; все еще неразлучные Дэн и Энди, «порох и дробь», «серп и молот», «мяч и цепь»; и маленькая, напористая Рейчел, едкая на язык дочь всей своей жизни. Коммунистический функционер, который с нескрываемым презрением смотрел на ее запутанность, на ее тактику, на ее мелкобуржуазных так называемых товарищей – длинноволосых, наркоманов-индивидуалистов, как называл нас ее отец, которые никогда не признают рабочий класс, даже если он пройдет маршем по бульвару Гранд-Ривер навстречу им с развевающимися красными знаменами, – но больше всего на ее неверную политическую линию, направляя на нее непрерывный поток полемики, опровергающей с научной достоверностью ее ультралевое сектантство и ее обманчивый авантюризм.

Тре остался в Энн-Арборе, работая с группой художников-анархистов и культурных революционеров, сытой по горло, хотя он никогда не говорил об этом прямо, тем, что, по его мнению, мы все больше занимаем самодовольную позицию внутри движения, и особенно нашим вновь обретенным стремлением к обострению политической линии. «К черту вашу политическую линию», – говорил он, смеясь. Рыболовная леска может кого-то прокормить, стихотворная строка может тут и там разжечь воображение, но политическая линия? Бесполезно. Для Трэ это звучало слишком похоже на то, что все стояли аккуратными рядами, грозные игрушечные солдатики, приведенные в движение плохим парнем из квартала, все в униформе и бездумно маршируют. «У тебя затравленный вид полусумасшедшего заключенного, – сказал он мне однажды, стоя на коленях в камере, которую ты сам же и создал, – без света и воздуха ты полностью исчезнешь к зиме». Он думал, что линия фронта может быть полезной, или линия огня. Но к черту вашу политическую линию. Мы с Дианой смеялись вместе, но подумали, что ему нужно быть более серьезным.

Диана привлекла дюжину местных ребят и студентов из близлежащих колледжей: Кэролин Руле была начинающей поэтессой и выпускницей средней школы; Литтон Картер был первокурсником Мичиганского университета; Джерри Пристли, лидер отделения SDS в Университете Детройта; и Дженнифер Чанг, студентка младших курсов университета Уэйна. Мы думали, что с такого скромного начала мы, счастливые немногие, сможем создать народную армию. Когда Фидель приземлился на «Гранме», его считали бестолковым чудаком, сказала Рейчел. Но кто сейчас смеется?

«Гранма»