решала и была тем счастливее, чем больше людей нуждалось в её помощи. С матерью Эльма могла поделиться любыми переживаниями, в то время как отец держался в стороне и мало интересовался тем, что происходило вокруг него в повседневности.

– Насколько я помню – а память у меня хорошая – Дагни позавидовала тебе из-за того, что случилось накануне. – У него на губах появилась полуулыбка.

Эльма нахмурилась:

– И что же случилось накануне?

– Ты, разумеется, уже и не вспомнишь. В общем-то, ничего особенного. Ты наверняка этого даже не заметила.

Приподнявшись на локте, Эльма убавила звук телевизора.

Отец продолжил:

– Накануне Дагни готовилась к контрольной. Ей надо было вызубрить всю таблицу умножения, но у неё ничего не выходило – с цифрами она никогда не дружила. Вот сидим мы с ней, повторяем, а тут появляешься ты, шестилетняя первоклассница, и без всякого труда выдаёшь эту самую таблицу умножения наизусть. Вряд ли это повысило самооценку Дагни, которая была старше тебя на три года, – отец усмехнулся.

– Совершенно этого не помню, – проговорила Эльма, которая, однако, не забыла, что учёба всегда давалась ей довольно легко, по крайней мере в начальной школе. Она быстро научилась и читать, и считать. Но это произошло в основном благодаря тому, что она постоянно соревновалась с Дагни и сидела возле неё, как собачка, когда та делала уроки.

– Да уж, но Дагни-то этого точно не забудет. Видела бы ты, какое у неё было тогда лицо.

Эльма усмехнулась и снова опустилась на диван.

– Но согласись: бросить меня на игровой площадке, только чтобы… отомстить мне за то, что я лучше разбираюсь в математике, было слишком уж радикально.

– Я бы поступил точно так же, – отозвался отец и снова сделал звук телевизора погромче.

* * *

Больше всего это было похоже на мох – правда, более насыщенного цвета и более плотной консистенции, будто его сваляли в комок. Хекла наблюдала за тем, как парень выкладывает траву в ровную линию на белой бумаге, которую сворачивает трубочкой, а потом закручивает с одного конца.

– Кому выпадет честь? – торжественно произнёс он, демонстрируя самокрутку.

– Ну, раз других добровольцев нет… – заговорила Диса, прежде чем кто-то успел сказать хоть слово, и потянулась за сигаретой. Парень щёлкнул зажигалкой, и, подавшись вперёд, Диса втянула в себя дым. Потом она со смешком выпустила его в сторону Хеклы. Затем самокрутка перешла к Тинне, которая в точности повторила всё то же самое.

Они вчетвером разместились на заднем сиденье: Хекла с правой стороны, Тинна посередине, а Диса – слева, на коленях у парня по имени Бинни. Он был на год старше них и, если верить Дисе, имел очень богатых родителей. Они вроде как владели целой яхтой в Средиземном море и домом в Испании. К тому же Бинни был красавчиком с ровными зубами и волевым подбородком. Одежда на нём всегда была фирменная, с ярлыками известных марок на самом видном месте.

Машина ехала на малой скорости по улицам Акранеса, мимо доков и по территории, где когда-то стоял цементный завод, ныне превратившийся в руины.

– Скоро этот «окурок» снесут, подумать только, – сказал Альфред, сидевший впереди на пассажирском сиденье. Подавшись вперёд, он разглядывал заводскую трубу, которая действительно походила на гигантскую сигарету. Правда, в последний раз дым из неё выходил уже давно.

– Вообще-то, это довольно грустно, – заметил Бинни, затягиваясь полученной от Тинны сигаретой и на пару секунд задерживая дым в лёгких. Когда он его выпустил, по салону машины поплыли сизые облачка.

– Чёрт, из-за вас, травокуров, ничего не видно, – пробурчал сидевший за рулём Гистли. Внешность у него была довольно-таки отвратная, но остальные с этим смирились, поскольку Гистли соглашался покатать их на машине, когда бы они ни попросили. Он пытался компенсировать недостаток привлекательности, строя из себя острослова, но не замечал, что его глупые шутки делали всё только хуже.

Улыбнувшись девочкам, Бинни опустил окно со своей стороны и сказал:

– Я имею в виду, это ведь… почти символ Акранеса, нет?

– Ты и правда думаешь, что символ Акранеса – это труба, смахивающая на сигарету? – подколола его Тинна. – Какой-то кринж, по-моему.

Парни захохотали.

– Может, кому-то выкрасить её в белый? Тогда символом Акранеса станет огромный косяк. Круто ведь? – рассмеялся собственной шутке Бинни, передавая самокрутку Альфреду.

– Спасибо, не надо, – отмахнулся тот.

Хекла украдкой ему улыбнулась. Альфред был заядлым спортсменом. Его никогда нельзя было увидеть ни в чём ином, кроме толстовки с капюшоном и тренировочных брюк, а в сумке у него всегда лежали бутсы. Хекла и сама играла в футбол, и тренер говорил, что у неё есть шансы попасть в национальную сборную девочек младше шестнадцати лет. Раньше Хекла ничем не увлекалась, а уж тем более спортом, да и Марианна никогда не поощряла подобных занятий. До того как Сайюнн сподвигла девочку начать тренировки при футбольной ассоциации Акранеса, она никогда даже не касалась мяча, исключая уроки физкультуры, где стеснительность мешала ей хоть как-то себя проявить. Одноклассники потешались над ней, говоря, что она бегает по полю как обезьяна, так что во время игры Хекла старалась выделяться как можно меньше. В результате, когда выяснилось, что на самом деле у неё есть перспективы в футболе, это явилось неожиданностью в первую очередь для неё самой. Природная предрасположенность, сказал тренер, подмигнув Хекле, от чего та покраснела как рак.

Бинни пожал плечами:

– А ты, Хекла?

Диса прижалась к Бенни, поглядывая на Хеклу:

– Тебе решать, – сказала она, а потом повторила по-английски: – Up to you.

Колебание Хеклы вызвало у Дисы усмешку:

– Ох, ну ты и чудо. Давай-ка сюда сигарету. Она ничего не хочет.

– Нет, я хочу, – выпалила Хекла. Пряча глаза от Альфреда, она взяла сигарету. Под взглядами остальных Хекла затянулась и почувствовала, как у неё запылали щёки. Каким-то чудом ей удалось не закашляться, и она передала сигарету следующему.

Снова рассмеявшись, Диса повернулась к Бинни.

Хекле хотелось заткнуть себе уши, чтобы не слышать их вздохов и поцелуев. Тинна слегка ткнула её локтем в бок и закатила глаза. Диса не испытывала ни малейшего смущения, когда перед всеми целовалась с парнями, а Хекла никак не могла к этому привыкнуть.

– Всё в порядке? – взглянул на неё Альфред. На его лице было выражение, которое Хекла не могла расшифровать.

– Ну да, – ей вдруг стало стыдно. О чём она вообще думает? Вроде всё как всегда. Ничего особо нелепого или странного не происходит. Внезапно она почувствовала усталость – такую мертвецкую, что могла бы уснуть прямо в машине, несмотря на дым, музыку