– Не забудьте это. – Она протягивает мне толстую книгу с яркой обложкой.

Я беру её и физически ощущаю у себя на спине взгляд пожилой женщины, пока за нами не закрывается дверь.

Среда

Оставленный в кабинете мобильник ожил в тот момент, когда Эльма наливала себе свежий кофе. С наполненной до краёв чашкой она поспешила в кабинет, поморщившись, когда пара горячих капель обожгла ей пальцы.

– Эльма, как ты? Не помешал? – Голос Сигюрдюра, отца Давида, звучал тепло и бодро.

– Нет-нет, нисколько. Всё в порядке. Работы, правда, много. – Опустившись на стул, она сделала глоток кофе.

Сигюрдюр в течение последнего года звонил ей регулярно. После похорон от родителей Давида несколько недель не было никаких вестей. Эльма восприняла это затишье как знак того, что они винят её в самоубийстве сына Состояние её души в тот момент не позволяло ей видеть ситуацию иначе.

– Надеюсь, что не отвлекаю тебя от дел, – повторил Сигюрдюр.

– Нет-нет.

– Ну хорошо, если так. Надеюсь, ты в порядке, – помолчав, он добавил: – В субботу день рождения Давида, и мы были бы рады, если бы ты зашла. Если пожелаешь, разумеется. Понимаю, что ты – человек занятой и…

– Нет, – перебила его Эльма. – Я имею в виду – да. Конечно, я зайду. Дел действительно много, но время выкроить всегда можно.

– Ну и отлично, будем рады увидеться. Соберёмся у нас часов в пять-шесть – когда тебе удобнее. Дорогу ты наверняка ещё не забыла.

– Конечно. Обязательно приду.

Держа в руке чашку, Эльма развернулась на стуле к окну. От мысли, что ей снова предстоит встретиться с родителями Давида, у неё засосало под ложечкой. Она поддерживала контакты с его сестрой Лаурой, а вот с матерью Давида Тюридюр весь прошедший год почти не общалась. Это было и странно, и печально, поскольку, пока был жив Давид, они отлично ладили. Тюридюр являлась прямой противоположностью её собственной матери, которая будто сошла со страниц учебника по домоводству, – хлопотливая пышка в неизменном фартуке, у которой всегда что-то булькало-шкворчало на плите или в духовке. Тюридюр же обладала стройным телосложением и никогда не появлялась на людях в разношенных кроссовках или в спортивных штанах. Какое там – она одевалась моднее Эльмы и ходила подкрашивать корни раз в шесть недель, чтобы никто не заметил ни единого седого волоска у неё на голове.

Эльма повернулась на звук открывающейся двери. По своему обыкновению её коллега не посчитала нужным предварительно постучаться, а решительным шагом прошла в кабинет и опустилась на стул напротив Эльмы. Бегга служила патрульным полицейским, она была на пару лет моложе Эльмы и обладала таким прямолинейным характером, что окружающим порой не оставалось ничего, кроме как озадаченно почёсывать затылок.

– Джакузи и красненькое сегодня вечером у меня. Придёшь?

Эльма посмотрела в окно, а потом снова перевела взгляд на Беггу:

– Серьёзно? Ты видела, какая погода?

На улице завывал ветер и хлестал дождь, а дорога, ведущая в Рейкьявик через Кьяларнес, была перекрыта до тех пор, пока ненастье не утихнет.

– Ну и что такого? – отмахнулась Бегга.

– Но у тебя же нет джа… ааа, – озарило Эльму. – Ты что, получила ключи?

Бегга улыбнулась, и ямочки на её щеках стали более заметны:

– Перед тобой счастливая обладательница нового жилья. Прошу любить и жаловать.

– Классно! Поздравляю.

Недели напролёт Бегга почти не говорила ни о чём ином, кроме маленького отдельно стоящего дома, на который она целых десять лет добросовестно откладывала деньги, проживая на цокольном этаже у родителей. Наконец денег накопилось ровно столько, чтобы внести задаток за домик, который Эльма не раз видела на фотографиях. В последние годы цены на недвижимость в Акранесе взлетели – видимо, как следствие подорожания жилья в Рейкьявике. Эльма знала, что некоторые даже предпочитали жить в Акранесе и каждый день ездить на работу в Рейкьявик, только бы позволить себе дом попросторнее.

– Спасибо. Так что теперь тебе не отказаться от приглашения в джакузи. Жду тебя ровно в девять, – вставая, объявила Бегга. На пороге она задержалась: – И принеси красного вина – только не скупись: захвати бутылку, а не картонную упаковку!

Выбора у Эльмы не оставалось, но так было почти всегда, когда дело касалось Бегги: если та что-то решала, отпереться было невозможно. Словно в напоминание о том, насколько это плохая идея, оконное стекло задребезжало от порыва ветра. Вздохнув, Эльма поплотнее закуталась в свитер. На часах было почти девять – у неё как раз оставалось время, чтобы выпить ещё кофейку перед утренней планёркой.

Никто не видел Марианну с полудня пятницы, четвёртого мая. Последним подтверждением того, что она жива, являлся её звонок дочери в 14:27. После этого сигнал её телефона был зафиксирован в 15:07, что служило подтверждением лишь того, что жив телефон. Самой Марианны в живых могло уже и не быть.

Хафтор звонил в последний раз сразу после пяти. Затем он купил спиртного и отправился в гости к приятелю, с которым до этого связался по телефону. Камера видеонаблюдения в винном магазине запечатлела Хафтора за несколько минут до закрытия с пол-литровой бутылкой водки и десятью банками пива. Его передвижения между двумя и пятью никто не смог подтвердить. По словам приятеля, Хафтор пришёл к нему во время ужина, что оставляло ещё промежуток между шестью и семью, насчёт которого никаких показаний он дать не мог. Однако этого времени Хафтору едва ли хватило бы, чтобы добраться до Грауброка и обратно, уже не говоря о том, чтобы избавиться от трупа, бросив его в лавовом поле.

Подув на обжигающий кофе, Эльма сделала глоток. Проведённые днём ранее беседы практически никак не продвинули расследование, если не считать крупиц информации, полученной от Бриндис – пожилой женщины, что пила кофе с Марианной утром в среду за пару дней до того, как следы последней терялись. Могло ли убийство Марианны быть связано с её прошлым? Почему она решила уехать от отца – своего единственного оставшегося в живых родственника? Зачем ей понадобилось селиться в Боргарнесе? Шансов устроиться там на работу было немного, да и студенткой университета в соседнем Бифрёсте Марианна не являлась.

По горячим следам Сайвар беседовал с отцом Марианны, но теперь им, очевидно, надлежало нанести ему очередной визит. Во время разговора с Сайваром весной мужчина рассказал, что мало общался с дочерью. Тогда он не сомневался, что Марианна просто ушла в очередной загул и объявится через несколько дней, ну или недель.

– А с Хеклой что за проблемы были? – спросил Хёрдюр, выслушав их отчёт о поездке в Боргарнес.