– Ты прав, – ответила она.

Я прочистил горло и торжественно кивнул ей.

– Обычно так и есть.

Секунду спустя она шумно выдохнула.

– О боже, ты просто ужасен, – сказала Эмма, однако в ее голосе зазвучало веселье. Она подтолкнула меня плечом.

Я сделал то же самое в ответ. Либо это, либо я посадил бы ее к себе на колени.

– Это не секрет, пчелка.

– Пчелка? – повторила она с угрозой в голосе.

Я подавил усмешку.

– Если я сладенький, то ты пчелка.

Она зловеще выгнула брови.

– Почему это? Потому что я охочусь за твоим сладеньким медом? – Она громко рассмеялась, и мне пришлось повторить за ней. Если кто здесь и охотился за сладеньким медом, так это я.

– Пчелы делают мед, Эм. – Я снова толкнул ее локтем, достаточно сильно, чтобы она покачнулась и заверещала от смеха. – И ты, кажется, намерена сделать из меня нечто сладенькое и милое.

Глава десятая

Эмма

Сделать из Люсьена сладкого милашку? Думаю, он всегда таким был, просто не знал об этом.

На обратном пути в Роузмонт я пребывала в удивительно хорошем настроении. Хотя Люсьен подолгу молчал, а иногда и грубил, он оказался хорошей компанией. Я не возражала против тишины – все равно вечно мечтала наяву, погружаясь в собственные фантазии. К тому же грубость, ворчание и фырканье в некотором роде очаровывали. Но я не сказала ему об этом. Может быть, следовало. Люсьен, вероятно, стал бы делать это чаще.

Дело в том, что я не знала, какие между нами отношения. Мне он нравился. Господи, как я хотела его. И если он об этом не догадывался, то по крайней мере понимал, что я нахожу его привлекательным. Я не выдавала себя слишком сильно. Он тоже смотрел на меня. Никогда не косился, не пялился слишком долго. Но ему, кажется, нравилось то, что он видел.

Когда Люсьен терял бдительность, то флиртовал. Я замечала, что он сопротивляется этому. Весьма умно. Наша профессиональная жизнь оставалась в подвешенном состоянии, и он явно переживал сильный стресс, а я… технически я только что рассталась с парнем. О котором не думала уже несколько дней. Грег стал всего лишь элементом в целой череде разочарований. Либо у меня был совершенно дерьмовый вкус, либо дерьмовые суждения. В любом случае стоило какое-то время держаться подальше от отношений.

Сосредоточься на том, чтобы стать лучше и все такое, и довольствуйся простой дружбой с Люсьеном.

Я мельком увидела его мощное тело, когда он вел машину. Потрепанная футболка с Капитаном Америкой туго обтягивала его широкие плечи, но свободно свисала на плоском животе. На нем были шорты карго, которые едва доходили ему до колен.

Должны ли мужские колени быть сексуальными? Их икры? Один вид костлявого колена Люсьена, четко очерченного мускулистого бедра и твердой икры, слегка припорошенной темными вьющимися волосами, вызвал у меня желание протянуть руку и погладить его по ноге, просунуть руку под шорты, чтобы обхватить то, что, я знала, окажется твердым, большим и… Проклятье!

Держать руки при себе и не думать о его штанах представлялось трудным. И это странно: я любила мужчин и секс, но никогда не была одержима ни тем, ни другим. До него.

Я опустила стекло, когда мы свернули на Роузмонт-драйв.

– Умираю с голоду. Как думаешь, что на обед?

– Не знаю. Я собирался сделать себе сэндвич. – Люсьен оглянулся, в его бледно-нефритовых глазах блеснул огонек. – Ты морщишь нос. Проявляешь неуважение к скромному сэндвичу, Эм? Или тебя уже избаловали изысканные блюда с кухни?

– Я не морщила нос на твой сэндвич. – Может, и морщила. То, как он изогнул бровь, дало мне понять, что Люсьен читает меня будто открытую книгу. Я фыркнула от смеха. – Ладно, твоя взяла. Кухня безнадежно испортила меня. Я должна прямо сейчас пресечь это и сказать им, чтобы больше не присылали мне никаких блюд.

– Не перегибай палку, – пробормотал он, снова уставившись на дорогу. – Ты обидишь Амалию. Она очень гордится своей кухней.

– Это пустая угроза. Я на крючке, крепко-накрепко.

В уголках его глаз появились морщинки.

– Если тебе трудно приготовить себе еду самостоятельно, я сделаю тебе сэндвич.

– Эй, я не принцесса. Сама могу сделать себе сэндвич, большое спасибо. – Хотя в идее Люсьена приготовить для меня еду я видела плюсы. Возможность провести с ним больше времени – главный из них.

Он бросил на меня вызывающий взгляд.

– Точно можешь?

– Не надо так сомневаться. Ладно… Признаю, я ужасный повар. Все получается пресным или сухим. Но я в состоянии намазать арахисовое масло на хлеб.

Выражение его лица ясно говорило о том, что он думает по поводу моих способностей к приготовлению сэндвичей.

– Не волнуйся, пчелка, для тебя обед приготовят. Питание – это единственное, на что ты точно можешь рассчитывать в Роузмонте.

– Снупи, пчелка… Не уверена, что мне нравится обилие дразнящих кличек, которые ты придумал для меня. – Ложь. Мне это нравилось. Но ему не следовало этого знать.

В глазах Люсьена снова появился блеск, хотя он и не отрывал их от дороги.

– Верни Брика в оборот, и мы будем квиты.

Мое сердце пропустило удар. Он заметил, что я прекратила его так называть. Я чувствовала себя ужасно из-за использования клички, которая задевала его за живое. И все же он бросал мне вызов сделать это снова. Может, есть какая-то сила в том, чтобы принять возможную слабость, сделав ее частью себя. Или, возможно, мужчины просто странные звери и я никогда их не пойму.

Я пожала плечами, сделав вид, будто меня это совсем не волнует.

– Как насчет твердолобика? Большую часть времени тебе это подходит.

Люсьен усмехнулся и заехал на парковочное место в тени высокого эвкалипта.

– Похоже на правду.

Его настроение испарилось, когда он увидел два внедорожника, припаркованных на стоянке.

– Похоже, у Амалии гости.

Люсьен хмыкнул, затем вышел, все еще разглядывая машины. Он подождал, пока я обогну пикап и поравняюсь с ним, а затем направился к дорожке, которая вела к моему бунгало. Пока мы шли, царило молчание, и я чувствовала исходящее от него напряжение.

Каким бы он ни был раньше, эта версия Люсьена Озмонда явно не любила неожиданных гостей. Думаю, если бы он мог, то исчез бы до тех пор, пока они не убрались бы восвояси.

С другой стороны, я предполагала, что это гости Амалии. Но когда мы завернули за угол и вышли к террасе большого дома, Люсьен замедлил шаг. Когда он заметил людей, пивших за одним из столиков, из